- Что? - Шарбараз изобразил полное изумление, но несколько переиграл, а потому не казался убедительным. - Ты хочешь сказать, что так быстро забыл лицо Хосия, сына Ликиния, законного Автократора Видессии?

- Это не Хосий, - убежденно заявил Абивард. - Я видел Хосия и разговаривал с ним. Я помню его лицо и... - Голос его затих. Он перевел изумленный взгляд с Шарбараза на человека, который не был Хосием, и обратно. - Я знаю, как выглядит Хосий, и ты, величайший, знаешь, как выглядит Хосий, но многие ли видессийцы знают, как выглядит Хосий?

- Ты великолепно понял мою мысль, - сказал Шарбараз тоном, предполагавшим, что ничего другого он от Абиварда и не ожидал. - Когда наши войска войдут в Видессию, что может быть лучше, чем объявить своей целью восстановление на престоле сына и наследника злодейски убитого законного Автократора? И дай Господь, чтобы мы дошли до Видесса и ввели нашего Хосия, - он произнес это имя с совершенно непроницаемым лицом, - в императорский дворец.

- Лучше не придумаешь, - сказал Абивард и внимательно осмотрел молодого человека в видессийском императорском наряде. - Кто же ты такой на самом деле?

Молодой человек нервно покосился на Шарбараза:

- Высокочтимый, я всегда был и есть Хосий, сын Ликиния. Если я - это не он, то кто же из тех, кто ходит по земле, он?

Абивард подумал и медленно кивнул:

- Если взглянуть на дело с этой точки зрения, то полагаю, ни у кого нет больших прав на это имя, чем у тебя.

- Именно так. - Шарбараз был заметно горд собственной смекалкой. Получается, что Царь Царей и Автократор, объединив усилия, выступили против гнусного узурпатора, как раньше мы выступили против Смердиса. Может ли кто-нибудь устоять против нас?

- Ума не приложу, как ему это удастся, - верноподданно подтвердил Абивард.

Конечно, он знал, что кому-то это вполне может удаться: существуют варианты, ему пока неведомые. Именно для того и затеваются войны - чтобы посмотреть, насколько хорошо планы стыкуются с действительностью.

Он вновь окинул взглядом "Хосия". Кто бы он ни был - скорее всего, купец, случайно оказавшийся в Машизе, когда Шарбараз узнал об убийстве Ликиния, или же беглый видессийский солдат, - он определенно чувствовал себя очень неспокойно, хотя и довольно хорошо скрывал это. Он был пешкой, которой в любой момент можно пожертвовать, и если не понимал этого, значит, вдобавок был еще и глупцом.

Стоит ему вызвать малейшее недовольство Шарбараза, и с ним вполне может произойти несчастный случай... или он просто исчезнет, а императорские одежды наденет кто-то другой, откликающийся на имя Хосий.

Шарбараз сказал:

- Мы с Хосием очень хорошо понимаем друг друга.

- Так и должно быть, величайший, - сказал Абивард и еще раз посмотрел на человека, который сейчас был единственным имеющимся в наличии Хосием. Здорово было бы взять Видесс; ни одному Царю Царей этого не удалось за все многолетние войны между Макураном и Видессийской империей. Но если Шарбаразу удастся захватить столицу империи и посадить на трон этого "Хосия", то как скоро этот парень забудет, что он марионетка, и вспомнит, что он видессиец? Абивард готов был биться об заклад, что это произойдет скорее, чем хотелось бы.

- Величайший, я был счастлив возобновить знакомство с высокочтимым, но сейчас... - "Хосий" замолчал.

- Я знаю, что тебя ждут срочные дела, - сказал Шарбараз, и вновь без заметной иронии. - Не стану тебя больше задерживать.

"Хосий" поклонился ему, как равный равному, хотя от этого несло такой же фальшью, как от подчеркнуто вежливого обращения с ним Царя Царей. Самозванец кивнул Абиварду, как монарх ближайшему сподвижнику другого монарха, и оставил маленькую приемную. Шарбараз налил себе новую чашу вина и вопросительно посмотрел на Абиварда. Тот ответил кивком. Шарбараз наполнил его чашу и еще одну для Динак.

Абивард поднял чашу - не из обычной глины, как в крепости Век-Руд, а из мелочно-белого алебастра, выточенного так тонко, что сквозь стенки просвечивало вино.

- Поздравляю, величайший, - сказал он. - Не вижу лучшего способа поквитаться с Видессией. - Он выпил вместе с Шарбаразом и Динак. Царь Царей сказал:

- А знаешь, зятек, что в этом самое лучшее? Видессийцы сами поднимаются против этого Генесия с оружием, к тому же через Васпуракан и пустыню доходят слухи: говорят, правитель этот таков, что по сравнению с ним даже покойный Смердис, по которому мы не скорбим, покажется образцом государственного мужа.

- Ох, нелегко, - сказал Абивард. - Я чуть не захлебнулся. Это как же надо постараться, чтобы даже Смердис в сравнении с ним показался государственным мужем?

- Генесию это удается, по крайней мере, так говорят, - ответил Шарбараз. Смердис хоть имел представление о том, как умиротворить врагов: вспомни дань хаморам. А Генесий, похоже, умеет только одно - убивать. Убийство Ликиния с сыновьями хотя бы имело смысл...

- Но только не так, как это сделал он! - вмешалась Динак. - Это было жестоко и бесчеловечно.

- Судя по всему, Генесий именно жесток и бесчеловечен, - сказал Шарбараз.

- Он пользуется только одним орудием власти - террором. Он не пожалел сил, пытая, ослепляя и калеча каждого приятеля Ликиния, которого сумел поймать, и каждый следующий рассказ ужаснее предыдущего. Отчасти это объясняется природой таких рассказов, но, когда чуешь дурной запах, скорее всего, где-то рядом и навозная куча.

Абивард задумчиво проговорил:

- Такими методами он сумеет запугать и подчинить себе некоторых, но большинство их составят те, кто и без этого подчинился бы ему. Тех, кого он действительно стремится запугать - людей, сильных духом, - запугать не удастся.

Они просто будут ненавидеть его еще больше, чем сейчас.

- Именно так, - согласился Шарбараз. - Чем больше он будет стараться сломить их дух, тем сильнее они будут сопротивляться. Но он удерживает город Видесс, а это, можно сказать, видессийский Налгис-Краг, взять который без помощи предательства просто невозможно. - Он широко улыбнулся. - Полагаю, разумнее всего объявить, что "Хосий" находится у нас, подождать, пока в Видессии не воцарится полный хаос, а судя по всему, так оно и будет, и ввести войска. Если Генесий так скверен, как его изображают последние слухи, то нас встретят как освободителей.

- Ну разве не замечательная мысль? - мечтательно произнес Абивард. - Ты говоришь, обоих Маниакисов отправили на какой-то далекий остров?

- Да. Это сделал Ликиний, а не Генесий.

- Это в любом случае хорошо. Там, на краю света, вдали от ока Генесия, они в безопасности. Они хорошие люди, и отец, и сын, и они очень много для нас сделали. Мне было бы жаль, если бы с ними случилась беда.

- Да? - заметил Шарбараз. - А я вознес бы Господу и Четырем Пророкам длинную и громкую благодарственную молитву, если бы услышал, что Генесий приказал выставить их головы на Веховом камне в Видессе. Судя по всему, они оказались бы там в хорошей компании; говорят, нынче на Веховом камне тесновато.

- Величайший! - сказал Абивард с упреком, насколько это возможно было, говоря с Царем Царей. Динак кивнула, соглашаясь с братом, а не с мужем.

Но Шарбараз не стал приносить извинения:

- Я говорю вполне серьезно. Ты, зятек, сказал, что Маниакисы - хорошие люди, и ты совершенно прав. Но дело не в этом, точнее, не это главное. А главное состоит в том, что отец и сын Маниакисы - люди способные. Чем больше таких людей перебьет Генесий, тем слабее будет Видессия, когда мы выступим против нее.

Абивард задумался над словами монарха, а потом с поклоном произнес:

- Это слова, достойные Царя Царей.

Шарбараз гордо выпятил грудь. Но Абивард имел в виду отнюдь не комплимент.

Царю Царей приходится делать все в интересах государства и смотреть на происходящее с точки зрения державы, а не с личной, человеческой. Само по себе это неплохо. Но когда начинаешь забывать человеческую точку зрения и готов желать смерти верным друзьям, становишься существом довольно устрашающим. Это, по мнению Абиварда, было намного хуже, чем понимать, что эти смерти послужили бы на благо государства, и в то же время искренне не хотеть их.