- Поговорить надо.
- Ты что, в номере не мог поговорить?
- Здесь спокойнее.
- Ладно, слушаю тебя, - выжидательно уставился на подполковника Хмель.
- Что-то зачастил ты к нам в последнее время, Хмель...
- А это что, запрещено?
- В общем-то нет... Но ты знаешь, у нас своего дерьма - пруд пруди. А тут ты еще... Сидел бы себе в Волгополоцке. А то тамошний РУОП забеспокоился, куда это клиент их постоянный делся.
- Ты за них не волнуйся. А здесь у меня дела, - отрезал Хмель.
- Да ну? Какие же?
- А то ты не знаешь, что какая-то падла Гиви пришила!
- Знаю.
- Ну вот, меня братва и попросила помочь его ближайшему родственнику дела покойного принять.
- Ты мне в уши не ссы! Так я и поверил в твою филантропию! Я пока не знаю, что ты у нас здесь задумал, но учти, что глаза ты мне уже намозолил. А посему каждый твой шаг с этой минуты я контролировать буду. В общем, не забывай, что ты здесь в гостях, и побыстрее проваливай отсюда! А то твое присутствие меня и мое начальство раздражать стало.
- Это все?
- Все, - спокойно ответил подполковник. - Сейчас мои люди проверяют наличие лицензии на ношение оружия у твоих парней, после чего - если все будет, конечно, нормально - пойдешь восвояси. Если же нет - задержишься здесь еще на какое-то время... А сейчас давай, чеши отсюда в коридор - у тебя такой банный вид, что про нас Бог знает что подумать могут.
Хмель встал, засунул руки в карманы халата и сказал:
- Ты, наверное, думаешь, что ты самый крутой? Я тебя разочарую. Завтра же. Можешь не сомневаться.
И, шлепая тапочками, вор в законе вышел из кабинета. В коридоре его тут же взяли под руки охранники и отвели в общую камеру для задержанных.
Отпустили его через три часа. Отвезли обратно в гостиницу на милицейском "уазике".
Все три часа Хмель находился в состоянии, близком к бешенству. Так с ним не поступали давно. Его, известного в стране авторитета, взять в ванной и отвезти на допрос в тапочках, не дав времени нормально одеться!..
Он с силой хлопнул дверью милицейского "уазика" и отправился в холл гостиницы, не обращая внимания на удивленные взгляды портье и швейцара. Не дожидаясь лифта, он пешком поднялся на четвертый этаж, вошел в номер и сразу же достал из бара литровую бутылку виски. Наполнил половину стакана и разом осушил его. После этого, схватив сотовый телефон, он принялся набирать номер.
На другом конце провода ответили:
- Алло!
- Борис Сергеевич, это я. У меня проблемы. Местные менты решили пошалить...
Разговор много времени не занял. Хмель, сдерживая эмоции, конспективно изложил ситуацию.
- Надеюсь, по башке они сегодня же получат, - завершил он разговор. - Что касается наших дел, то все идет по графику, никаких изменений не будет. Утихомирьте только легавых, и все будет сделано в срок и без проблем... Спокойной ночи!
В комнату вошел Француз.
- У вас что, стадо слонов побывало? - спросил он, оглядывая беспорядок в номере.
- Стадо руоповцев, - хмуро ответил Хмель.
Он снова набрал номер на сотовом.
- Ненашев? Зайди ко мне завтра с утра... Только осторожно. Зайди с черного хода и поднимись по лестнице пешком...
...Утром следующего дня, в восемь часов в кабинете подполковника Мостового зазвонил телефон.
- Зайди ко мне! - Голос полковника Пашкова не предвещал ничего хорошего.
Подполковник нехотя поднялся и пошел в кабинет к начальству.
- Я тебе сколько раз говорил, что в нашем деле нужно быть аккуратным! встретил Мостового громовым рыком начальник РУОПа. - Ты что, нас подставить всех хочешь? Тебе что, мало вызовов в прокуратуру за этот год? Мне вчера ночью позвонил домой замминистра и наехал на меня по полной программе! Так и дождемся проверочной комиссии из центра как самые неблагонадежные! В общем, как хочешь, а извиняться перед ним придется. Тебе...
- Мне?! Перед ним?! - Подполковник аж задохнулся от возмущения.
- А кто, я, что ли? Это я его, что ли, припер вчера сюда в плавках?
- Я не буду извиняться, - твердо сказал Мостовой.
- Ну... Пошли Юркова...
- Юркова? - почесал затылок Мостовой. - Ну, может быть...
- И поаккуратней там.
Вернувшись к себе, Мостовой тут же вызвал капитана Юркова.
Глава 17
- Значит, ты говоришь, что действовала бригада? - глубоко затягиваясь сигаретой, спросил Хмель.
- Да. Как минимум три человека, - ответил Француз.
- И один из них - тот однорукий, которого ты пришил?
- Да.
- Как же вы вдвоем не могли однорукого укоротить?
- Ты бы видел, как он нож метнул! Гиря и пикнуть не успел, как нож ему глотку пропорол. Поэтому я с ним чухаться не стал - пришил, и все!
- Гиря всегда был вяловат. Ему только на ларьки наезжать да из лохов деньги потрошить... - Хмель состроил презрительную физиономию.
- Ты уверен, что за этим одноруким никто не стоит?
- Не похоже. Бывший вояка, с ментами не связан, в Хосте недавно. Жил себе тихо-мирно...
- Шухер большой там поднялся?
- Не очень. Менты, конечно, порасспрашивали соседей... Но жил он уединенно, дом на отшибе стоит. Пришли мы незамеченными, и ушел я так же по-тихому.
- А эти, хозяева, у которых Липицкий проживал?
- Эти больше ничего не скажут.
- Все аккуратно сделал? - придирчиво спросил Хмель. - Мне сейчас напряги не нужны. У меня и без того хлопот по самый не балуйся!.. И все же странно... - Хмель снова задумался и откинулся на диване. - Что же это за бригада такая? И где искать двух остальных?
- Это мы узнаем, когда найдем их, - сказал Француз и бросил на стол цветную фотографию. - Вот их рожи.
Хмель взял фотографию.
- Как тебе удалось?
- Пошустрил малость с хозяйкой дома, где они останавливались, - усмехнулся Француз. - Она и рассказала, что видела снимок у пляжного фотографа на стенде.
- Молодец! - похвалил подручного Хмель и стал вглядываться в фото. Никогда и не подумаешь, глядя на эту девку, что она вместе со своим дружком положила моих парней, причем далеко не самых худших!
- Да, принимала она в этом не последнее участие. Я разговорил там одну потаскушку в баре, так она рассказала, что эта девка надрала ей и двум ее подругам уши за то, что они положили глаз на ее парня. Я понял, что этой девке знакомы приемы рукопашного боя. Если предположить, что в дверь ломились двое мужиков, то получается, хозяина дома, выпрыгивающего из окна, пришила именно она. Это ее три пули у него в башке остались.
От напряженной работы мысли у Хмеля на лбу образовались морщины, которые он нервно растирал ладонью.
- Сколько живу, столько и удивляюсь, - наконец сказал он. - Никогда бы не подумал, что эта костлявая девка такой крутой воин. А этот? - Хмель ткнул пальцем на парня на фотографии. - Тоже, наверное, по-македонски стрелять умеет...
- Не знаю. Про него мало что известно.
- Ладно, черт с ними! - Хмель кинул фотографию обратно на стол. - Исчезли они, и исчезли... Дай Бог, к нам не сунутся. Хотя потолковать с ними было бы полезно.
Хмель поднялся с дивана и, подойдя к окну, раздвинул шторы. В комнату проникали первые лучи утреннего солнца. Разговор с Французом занял весь остаток ночи.
Хмель некоторое время смотрел на кусочек берега Волги, видный ему из окна, потом повернулся и сказал:
- Ладно. Иди. Хорошо поработал. Много информации дал для размышления. Вот-вот Ненашев должен нагрянуть. Пора закруглять дела в этом городишке и дергать отсюда.
...Пробило одиннадцать утра, когда в дверь постучали, и в номер вошел Ненашев.
- Здорово, Витя! Проходи, садись.
Хмель только что принял душ и стоял в одних трусах, обтирая свое выколотое татуировками тело большим махровым полотенцем.
- У нас с тобой разговор будет большой. И последний.
- В каком смысле? - удивился Ненашев.
- В том смысле, что нам лично с тобой общаться будет затруднительно. Будем работать через связных.
