-- А мы почем знаем? -- Боцман потер распухшую щеку. -- Тут хоть жрать дают чего-нибудь?
-- Кормят... -- сказал Иван. -- И похоже, на убой. -- И он очень выразительно взглянул на новоприбывших.
Поговорить хотелось ужасно, но они сидели, злые и отчужденные, перекидываясь незначащими короткими фразами.
Время шло... И, судя по всему, уже наступил вечер. Наконец что-то скрипнуло в углу и отворилась потайная дверь. Вошли двое мужчин в масках.
-- Все! -- сказал тот, чей голос они уже знали. -- Двадцать два двадцать. Срок прошел. Пусть теперь ваши друзья пеняют на себя.
-- Ну а мы? -- спросил Док. -- Что с нами будет, если тех нет?
-- Этот вопрос в настоящее время обсуждается нашим руководством. Могу сказать лишь одно -- мнения на ваш счет разделились... Есть предложение заменить вас другими людьми. Которые не попадают в милицию, не разбредаются невесть куда и вообще выполняют приказы точно и в срок. Так что пока ничего нового. Ждите.
* * *
Белый "лендровер" швыряло из стороны в сторону, подбрасывало на ухабах и кочках...
Из под широких скатов летели песок и камни, бурые облака горячей пыли вздымались позади машины и растягивались за ней сплошным непроницаемым шлейфом на сотни метров.
Мухин уверенно вел внедорожник по свежей рыхлой колее, проложенной колесами идущих впереди экипажей. Семен сидел рядом справа, крепко держась за толстый резиновый поручень над передней дверью и неотрывно смотрел вперед. Раскрытая карта лежала на его коленях, но как штурману ему делать пока было нечего -- маршрут подсказывала и диктовала сама колея. На заднем сиденье, ухватившись за наваренные трубчатые фермы дополнительных стоек жесткости, полулежал Михаил.
За окнами быстро менялся пейзаж -- поросшие кустиками чахлого саксаула участки выжженной пустыни, будто залитые грязно-белым льдом солончаки, серо-зеленые полынные степи, суровые плоскогорья, каменистые холмы...
Наезженные дороги кончились давно -- они неслись там, где до них прошли только вырвавшиеся далеко вперед лидеры гонок. Теперь на трассе осталось лишь семьдесят семь экипажей официальных участников, шестнадцать "техничек" разных команд и еще несколько машин представителей Оргкомитета, судейского персонала и журналистов. Одни участники отставали, другие вырывались вперед, третьи догоняли, борясь за места на трассе, за командные и личные очки. От головной машины лидеров до последней "технички" железный караван растянулся почти на сотню километров -- дороги становились трудней.
Их белый "лендровер" двигался где-то в середине, ближе к основной компактной группе, проходя за час то восемьдесят, а то и сто двадцать километров. Пока все шло отлично -- один из лучших в мире вездеходов вполне оправдывал свою прославленную репутацию.
Улетающая под колеса колея извивалась, обходя неодолимые препятствия и скрываясь за горизонтом. А перед глазами Артиста, Мухи и Михаила еще мелькали, как кинокадры, картины минувших сумасшедших суток, проведенных в Красноводске.
* * *
Уже с раннего утра в пятницу на улицы города высыпало множество людей в ярких праздничных нарядах и национальных туркменских костюмах. Всюду развевались флаги Туркменистана и стран, команды которых были участниками грандиозных соревнований.
Каких только флажков не было в руках улыбающихся жителей! Флажки французские, финские, японские, южнокорейские, немецкие, российские, голландские, испанские, американские... Кроме того, многие жители держали еще и большие цветные фотопортреты великого туркмен-баши, отца нации и государства -- президента Сапармурада Ниязова. Сотни и сотни одинаковых его лиц с мудрой строгой улыбкой всеведущего вождя взирали на подданных. Улицы были вымыты, деревья аккуратно подстрижены, всюду чувствовался железный и четкий казенный порядок. Но люди улыбались, оживленно переговаривались, ожидая, когда появится наконец лидер гонки. Всюду было полно нарядно одетых смуглых детей.
-- И на хрена им столько его портретов? -- пожимал плечами Олег. -Совершенно не понимаю... Одного, что ль, мало? Ну двух...
-- О! -- усмехнулся Михаил, -- Что значит человек вырос в другую эпоху! Он не знает бессмертную формулу социализма: числом портретов вождя измеряется любовь и преданность ему.
-- Да уж! -- оскалился Артист. -- Социализм с человеческим лицом... Но -- одним!
Репродукторы на столбах оглашали улицы и проспекты национальной музыкой, дикторы на гортанно-мелодичном языке радостно воспевали что-то, причем, кажется, чаще других слов повторялось имя президента.
-- Хорошо! -- ностальгически воскликнул Артист. -- Все ясно, все понятно -- где верх, где низ. Как сказал гений, "сыры не засижены, лампы сияют, цены снижены...".
На них уже некоторое время весьма внимательно поглядывал подтянутый молодой человек в расшитой тюбетейке. Услышав о сырах и ценах, он тут же мягкой, вкрадчивой походкой приблизился к ним.
-- Что вы сказали, уважаемый? -- поинтересовался он. -- Сыры, да? Цены, да? Сыр вон там продается. Цены очень хорошие.
Артист собрался было завязать дискуссию, но тут заметил, что повсюду вокруг полным-полно таких же молодцов в одинаковых рубашках и тюбетейках и что у многих из них в руках хорошо знакомые черные рации, -- и передумал.
В эту минуту с разных сторон грянули духовые и национальные оркестры, и в утренней дали проспекта появился летящий во весь опор красный измятый, исцарапанный "ситроен-ксантия", сверху донизу разрисованный и оклеенный рекламными надписями, товарными знаками и эмблемами знаменитых фирм автопокрышек, машинных масел, спортивной обуви и туристского инвентаря.
Как алый вихрь, пронеслась машина под аплодисменты толпы к линии финиша. Судьи с электронными датчиками и секундомерами зафиксировали время, а один из них махнул клетчатым флажком: лидеры марафона, гонщики-французы, вновь пришли первыми к концу очередного этапа. Машину окружили сотни людей в шелковых халатах и европейских костюмах, на пыльный, дышащий жаром "ситроен" сыпались свежие цветы, вовсю работали фото- и видеооператоры, гремела музыка...
Через полминуты примчалась вторая машина -- зеленый "джип-мерседес", за ним -- ярко-желтый, замызганный до крыши "форд-бронко". Гонщиков обнимали, фотографировали, наперебой пожимали руки.
-- Ну вы как знаете, -- сказал Артист, -- а мне недосуг. Пора приниматься за дело, за свои прямые обязанности.
И, нацепив на голову здоровенные профессиональные наушники, повесив на шею фотокамеру "Поляроид" и диктофон, рассовав по карманам несколько кассет, Семен с азартным видом кинулся с микрофоном наперевес в самую гущу толпы, туда, где под палящим солнцем теребили усталых гонщиков настырные журналисты. Нахально расталкивая коллег, он начал остервенело пробиваться к победителям.
-- Ну... артист! -- невольно восхитился Михаил.
-- Недаром у него и прозвище такое, -- засмеялся Муха.
--Да уж... знаю, -- кивнул подполковник. -- Как не знать...
А машины раллистов все прибывали и прибывали. Отмечались, заполняли квитанции, получали штрафные очки, минуты и часы, рассчитывались по номерам выезда на трассу на завтрашнем утреннем старте -- лидеры, аутсайдеры, середнячки.
На ночевку для отдыха, ремонта и подготовки техники и экипажей к началу завтрашнего этапа городские власти выделили большую площадку под толстыми тенистыми деревьями. Здесь и был разбит до утра шумный пестрый лагерь автобродяг и путешественников.
Ко второй половине дня съехались уже все участники, и сбившийся в огромную кучу табун пестрых машин являл собой весьма экзотическое зрелище.
-- Ну, как, как? -- воздевая руки к бледным от зноя небесам, простонал Артист, глядя на разноцветную мешанину кузовов, капотов, фургонов и всякой прочей вспомогательной техники. -- Как тут можно что-нибудь раскопать?
Олег и Михаил молчали, лица выражали озабоченность.
-- Было бы у нас хоть времени побольше, -- продолжал Артист. -- Тут же надо облазить, общупать, обнюхать каждую тачку.
