Много недeль прошло, пока ребята смогли своими руками, без сил, умeнья и руководства, отремонтировать себe под общежитiе один этаж громадной мельницы. И суровой сибирской зимой, когда ртуть сползала ниже 50, оборванныя, голодныя дeти проводили свои ночи на полу 376 громадных зал мельницы, грeясь у разведенных на цементном полу костров...
Многiе пытались бeжать. Из них большинство было поймано или пристроено. Нeсколько старших ребят разсказывали мнe, что из тысячи брошенных в это гиблое мeсто "коммунаров" в первую же зиму умерло не менeе 300. Судя по тому, что я сам видeл и знаю о жизни таких Трудкоммун, я считаю эту цифру близкой к дeйствительности.
Но кто когда-нибудь сможет точно узнать правду о страшных цифрах отсeва ГПУ'ской "перековки"?..
Радостныя воспоминанiя
Осматривая Коммуну, я встрeтил там нeскольких старых знакомых по тюрьмам, этапам и лагерям. Как-то утром я посeтил и темный пожарный сарай, гдe стояла бочка с водой, небольшая моторная помпа и нeсколько багров.
Длинный костлявый парень сидeл, согнувшись, у входа и чинил рваный пожарный рукав. Разглядeв меня, он удивленно свистнул:
-- Вот это да!.. Товарищ Солоневич!.. Гора с горой не сходится, а соловчане или на этом, или на том свeтe обязательно встрeтятся...
Очевидно, на моем лицe было написано тщетное старанiе вспомнить, гдe я встрeчал этого пожарника, ибо послeднiй укоризненно добавил:
-- Эх, товарищ Солоневич! Стыдно так старых друзей забывать... А я-то так хорошо нацeливался вам финку под седьмое ребро сунуть...
-- Ну и рекомендацiя!..
Парень осклабился.
-- Да уж не хуже других каких... А, признаться, мы здорово повздорили с вами. Развe-ж тюремный двор в Питерe забыли? Да драку насчет попа?
-- И вы там были?
-- Ну, как же! Я аккурат сбоку заходил, что-б под ваш кулак не попасться!
На лицe пожарника было написано столько неподдeльной радости от встрeчи, и исторiю с финкой и моим ребром он разсказал так беззлобно, что я разсмeялся и пожал протянутую руку. 377
-- Да мы потом и еще встрeчались... На Соловках... Оно, конечно, я с морды малость с тeх пор попорченный. (Он указал на свой переломленный нос.) Это прикладом меня в этапe саданули... Однако, вы, вeрно, вспомните: я в музыкантской командe был. В тромбон бухал. Меня "Черви-Козырь" звать...
Теперь я вспомнил "Черви-Козыря" -- профессора карманнаго дeла и страстнаго картежника, не без шулерских талантов
-- Ну, как видно, вспомнил?.. А оно и вeрно -- подался я сильно. Оно, конечно, -- годы какiе! Это все равно, как в Севастопольской оборонe... Я читал -- год за десять считался... Так и у нас...
-- А как вы здeсь очутились?
Черви-Козырь осклабился опять. В это время в сарай вошел низенькiй, согнутый человeк в кожанной тужуркe.
-- Что, опять разговорчики завел? -- с какой-то свистящей ядовитостью спросил он. Черви-Козырь приподнялся, и благодушное выраженiе его лица разом смeнила плохо скрытая мрачность и враждебность.
Чекист
На фуражкe вошедшаго была звeзда, а на боку висeл наган. Он мягкими, словно кошачьими, шагами обошел сарай и сдeлал нeсколько замeчанiй. Пожарник угрюмо шел за ним.
Когда они снова подошли к выходу, я разглядeл чекиста болeе ясно. Это был еще молодой еврей со впалыми щеками и лихорадочно блестeвшими глазами. Эти черные, глубоко впавшiе глаза постоянно бeгали с мeста на мeсто, и он не смотрeл в глаза собесeднику. Блeдныя губы постоянно кривились в какой-то злорадной усмeшечкe. Голова и щека часто подергивались каким-то странными судорожным движенiем.
Чекист оглянул непривeтливым взором и меня и сдeлал пожарнику нeсколько замeчанiй о сараe.
-- Этак придется тебe, Черви-Козырь, опять, пожалуй, комариков подкормить, -- закончил он свои выговоры. 378
-- Дак за что же, товарищ комендант? -- с безпокойством спросил пожарник.
-- А за то, что-б ты поласковeй рожу дeлал, когда начальство встрeчаешь! -- хмыкнул чекист. -- А вам, т. Солоневич, -- вeдь вы Солоневич?
Я кивнул головой.
-- Ну да, я вас по Томску знал... Так вам я бы не совeтовал с такой сволочью знаться!
-- Да мы еще по Соловкам прiятели!...
-- Ну, ну, здeсь выискивайте себe прiятелей поосмотрительнeй. А то неравно в грязное дeло вляпаетесь. Я по хорошему говорю... пока. -- В голосe чекиста слышались и предостереженiе, и угроза.
Когда он вышел из сарая, я с удивленiем увидeл, как исказилось от ненависти лицо Черви-Козыря. Он оскалил зубы, как непокорный щенок, припертый в угол сильным противником, но не желающiй сдаться.
-- Что это у вас на него зуб такой?
Пожарник не сразу отвeтил. Взор его еще нeсколько секунд был прикован к двери, за которой скрылся комендант. Потом он встряхнул головой.
-- У-у-уу, сволочь, гад ползучiй!... -- пробормотал он... -- Да развe-ж вы не знаете?
-- Я вчера только прибыл.
-- Это наш комендант, Геллер. Он и на Соловках был. Сколько он там душ загубил!.. И не счесть. И как его только земля держит?
-- А здeсь он тоже звeрствует?
-- Тут разстрeливать ему мало ходу. Раньше он в Болшевe был. Там ему раздолья больше было...
-- Но это вeдь образцовая коммуна... Иностранцев возят...
-- Во... во... Иностранцев! -- презрительно искривил рот Черви-Козырь. -- Им что в глотку не положь -- все проглотят. Им, может, и кажется, что, там лафа, а не жизнь... А развe-ж кто видит, как там пружины закручены? Вeдь там как чуть что -- так шлJпка. Не только побeг, а даже отлучка больше 3 дней -- и каюк... Поэтому и держится все...
Ну, так вот там Геллер и отличался. Только потом его выставили, потому невозможно иностранцам показывать 379 -- рожа больно противная -- веревки просит. У них у всeх, палачей этих, вродe как слeды намордe остаются. Помните Новикова в Соловках?.. Аж собаки убeгали... Уж если человeк в крови выкупается -- так словно слeд какой-то на лицe... Бог гада мeтит! А вы не слыхали, что он тут со мной зимой сдeлал?
-- Нeт...
"Исправительные методы"
-- А дeло такое было. Вам, вeрно, разсказывали, как мы тут зимой жили?.. Скот в хлeвах, вeрно, лучше... Мерли, как мухи. Работать -струмента не хватало, матерiалов. Тоска... Ребята, прямо сказать, совсeм опупeли. Бeжать -- никакая сила. А тут -- голод, да холод... Двое просто повeсились от такой жизни. Ну, а остальные с горя в карты рeзались... Оно, конечно, вам, может, интеллигентным, можно чeм и другим заняться. А куда нашему брату! Одно и удовольствiе в очко игрануть. Ребята облюбовали сарай тот вот, видите. Заберутся туда компашкой и кроют в двадцать одно.
Оно, конечно, по правилам -- нельзя. Так вот, вызвал меня поздно вечером Геллер. А я здeсь вродe пожарника. Одного солдата взял, выкатили мы бочку с сарая, приготовили машину. А мнe и невдомек, куда это... А потом подкатили тихо к дверям, гдe ребята рeзались. Мнe -- наган в нос. "Молчи и машину наладь, что-б воду дала. Ежели станет машина -- саботаж; значит, пуля в башку". А дeло в мороз было. Все аж трещало...
Ребята в сараe нарeзали еловых вeток, натаскали сeна, достали фонарик и кроют. Вродe, как свое логово. Не этая коммуна, что-б ее. Человeк их с двадцать было. А комендант, значит, приказал солдату стать с кишкой в дверь и ну поливать их водой. Стоит тот в дверях, никого не пускает и знай себe, льет. Я машину правлю, а сердце так и мучается. А этот жидюга хохочет... Ух...
Лицо Черви-Козыря все перекосилось, словно он сам попал под струю ледяной воды.
-- А ребята, сами знаете, как одeты. Рванье. Шкура видна. Ну и что-ж. Как прибeжали они всe потом в общежитiе, так прямо сосульки. Платье рeзать пришлось, 380 потому все обледенeло... Ну, что дальше-то и говорить? Результат ясный. Половина в ящик сыграло... Оно, конечно, какiе у нас тут ящики? -- гробы, то-есть... Просто яма...
А вы, вот, спрашиваете, почему злоба. Да тут рад бы ему всe кишки выпустить, да на его поганую рожу навертeть...
Лютая ненависть чувствовалась в голосe стараго вора.
