- А Уэни?
- Она слишком мало рассказывала мне о нем.
- Тем не менее, он играл довольно важную роль в доме.
- По отношению к своему хозяину - может быть, но у него не было ничего общего с Линой.
- Вы в этом уверены?
Внезапно щеки и уши Алваредо залились краской, и он гневно процедил сквозь зубы:
- Что вы хотите этим сказать?
- Я ни на что не намекаю, но Уэни, имея влияние на На-ура, мог бы косвенным образом влиять и на судьбу его жены.
Молодой человек взял себя в руки, смущенный тем, что дал волю чувствам.
- В вас слишком много страсти, господин Алваредо.
- Я люблю ее, - бросил тот в ответ.
- Скажите, вы давно в Париже?
- Три с половиной года.
- Вы студент?
- Я изучал право в Боготе. Затем приехал учиться сюда. Еще я работаю у мэтра Пюже, который преподает международное право на бульваре Распай, в двух шагах отсюда.
- Ваши родители богаты? Он ответил смущенно:
- Для Боготы - да.
- Вы единственный ребенок в семье?
- У меня есть младший брат, который живет в Беркли, в США.
- Ваши родители, как и большинство колумбийцев, католики, если не ошибаюсь?
- Моя мать набожна.
- Вы собираетесь увезти мадам Наур в Боготу?
- Я так решил.
- У вас не возникнут разногласия с семьей, когда выяснится, что вы хотите жениться на разведенной женщине?
- Я совершеннолетний.
- Вы позволите мне воспользоваться телефоном? Мегрэ позвонил в "Отель де Лувр".
- Люка?.. Ты можешь оставить их одних... Не уходи из отеля. Я дам указание сменить тебя к концу дня... Алваредо усмехнулся:
- Вы оставили своего человека в комнате Лины, чтобы помешать ей позвонить мне по телефону, не правда ли?
- Сожалею, что был вынужден принять эти меры предосторожности.
- Очевидно, ваш инспектор будет следить и за мной?
- Естественно.
- Я могу встретиться с ней?
- У меня нет никаких возражений.
- Как она себя чувствует после поездки?
- Не так уж плохо, если ничуть не потеряла хладнокровия и сообразительности.
- Она ребенок.
- Очень хитрое дитя.
- Вы действительно ничего не хотите выпить?
- Нет, спасибо.
- Это значит, что вы еще рассматриваете меня как подозреваемого?
- Моя профессия - каждого считать подозреваемым. На улице комиссар глубоко вздохнул:
- Ну вот!
- Вы думаете, шеф, он лгал?
Не отвечая на этот вопрос, Мегрэ продолжал говорить:
- Садись в машину. Вот увидишь, скоро эта красная "аль-фа-ромео" устремится к улице Риволи. Держи ребят на набережной в курсе дела, потом тебя сменят...
- А вы?
- Я возвращаюсь на Парк-Монсури. Нужно, чтобы завтра все допросы были оформлены официально.
Засунув руки в карманы, он направился к стоянке такси на углу бульвара Сен-Мишель, проклиная вязаный шарф, который душил и щекотал его.
С улицы казалось, что дом Науров пуст. Комиссар попросил шофера подождать, пересек по хрустящему снегу садик и налгал на кнопку дверного звонка.
Дверь открыл заспанный Торранс.
- Ничего нового?
- Приехал Наур- старший. Он сейчас в гостиной с господином Пьером.
- Как он выглядит?
- На вид лет семьдесят пять, седые жесткие волосы, морщинистое лицо, но тем не менее полон энергии.
Дверь гостиной приоткрылась, и, увидев Мегрэ, Пьер Наур спросил:
- Я вам нужен, господин комиссар?
- Я хотел бы поговорить с Уэни.
- Он там, наверху.
- Ваш отец с ним виделся?
- Пока нет. Хотя, может быть, он и захочет задать ему некоторые вопросы.
Мегрэ повесил пальто, шарф на вешалку и пошел вверх по лестнице. В коридоре было темно. Он направился к комнате Уэни, постучал в дверь и услышал ответ по-арабски.
Войдя в комнату, он увидел секретаря, сидевшего в кресле. Тот ничем не был занят и посмотрел на Мегрэ пустым равнодушным взглядом.
- Проходите... что они вам рассказали?..
VI
Это была самая простая и неприметная комната в доме. Наверное, у художника, сдавшего его Наурам, был молодой сын, потому что помещение, которое занимал Уэни, выглядело, как комната студента. Секретарь, должно быть, ничего в ней не менял, и, казалось, тут не было ни единой вещи, принадлежавшей нынешнему жильцу.
Уэни, который сидел, расслабившись, в кожаном кресле, вытянув перед собой ноги, был одет в такой же строгий, как и накануне, превосходного покроя костюм. Гладко выбритый, в белой рубашке, он рассматривал свои ухоженные ногти.
Словно не замечая вызывающего вида секретаря, Мегрэ остановился перед ним и посмотрел ему прямо в глаза, как бы оценивая, и казалось, что оба они заняты детской игрой, в которой проигрывает тот, кто моргнет первым.
- Вы не очень-то стремитесь к сотрудничеству, господин Уэни.
На лице секретаря ничего нельзя было прочесть. Похоже, ему нравилось дразнить Мегрэ самоуверенной и иронической улыбкой.
- Лина...
Уэни сразу же заметил эту фамильярность.
- Кто, простите?
- Мадам Наур, если вам угодно, не вполне согласна с вашим утверждением о том, как вы провели время в пятницу вечером. Она заявляет, что, когда около полуночи вошла в гостиную, там были вы и господин Наур. По её словам, вы стояли возле хозяина, а сам он сидел за письменным столом.
Мегрэ ждал ответа, но Уэни молчал, продолжая улыбаться.
- Её показания противоречат моим, вы это хотите сказать? - наконец произнес он.
Во время этой беседы он говорил подчеркнуто медленно, выделяя каждый слог.
- Вы это отрицаете?
- Вчера я уже ответил на ваши вопросы..
- Но это не означает, что вы сказали правду.
Пальцы секретаря сжались на подлокотниках кресла, он смог взять себя в руки и ничего не сказал в ответ на слова, в сущности оскорблявшие его.
Комиссар подошел к окну, долго стоял перед ним, а затем, заложив руки за спину, с трубкой во рту, принялся расхаживать по комнате.
- Вы настаиваете, что вышли в начале второго ночи из бара "Липы". Это подтверждает и его хозяин... Но он не видел, когда вы пришли... Пока нет доказательств, что это не. произошло после полуночи и что вы не заходили на несколько минут в бар только для того, чтобы создать алиби...
- Вы опросили всех членов клуба, которые были в ту ночь в двух игорных залах?
- Вы прекрасно понимаете, что этого мы ещё не успели сделать, а сегодня, в воскресенье, клуб и бар закрыты.
- На это у вас ещё будет время. У меня тоже.
Может быть, он вел себя таким образом потому, что хотел вывести Мегрэ из равновесия? Уэни был хладнокровен, как шахматный игрок, и его трудно было поймать на какой-нибудь ошибке.
Вновь остановившись перед ним, комиссар спросил как бы между прочим:
- Вы не были женаты, господин Уэни? Секретарь ответил каким-то изречением или известной в стране поговоркой:
- Тот, кому мало одной ночи, проведенной с женщиной, - сам себе накидывает на шею веревку.
- Вы имеете в виду господина Наура?
- Его личная жизнь меня не касается.
- У вас есть любовницы?
- Я не гомосексуалист, если это вас интересует. На этот раз презрение ещё более ясно звучало в его голосе.
- Я полагаю, это означает, что у вас бывают определенные отношения с женщинами?
- Если французская полиция настолько любопытна, я могу сообщить имена и адреса.
- Вы не ходили к женщине в пятницу вечером?
- Нет. Я уже ответил на этот вопрос.
Мегрэ повернулся к окну, задумчиво посмотрел на авеню Парк-Монсури, покрытую снегом, и заметил несколько человек, которые прогуливались невзирая на холод.
- У вас есть оружие, господин Уэни?
Тот медленно, как бы нехотя, поднялся с кресла, открыл один из ящиков комода и вынул оттуда длинноствольный пистолет для спортивной стрельбы. Это оружие не помещалось в кармане и служило, видимо, для тренировок. Его ствол был по меньшей мере двадцати сантиметров в длину, а калибр не соответствовал калибру пули, извлеченной из черепа Наура.