- Да как же! Моя идея этот одновременный сеанс - и вдруг не сказать мне!

- Доктор, мы хотели...

- Что там - хотели, хотели! - перебил он. - Извините, но это просто свинство.

- Модест Леонидович, вот смотрите, вам стол приготовлен. Сейчас хотели посылать за вами.

- А! В таком случае прошу прощенья!

Классные ученические столики стояли в ряд во всю длину зала. Участники игры садились на свои места. Здесь были пограничники, учителя, ученики и даже один малыш из второго класса, который со всей серьезностью расставлял фигуры на своей доске.

Кругом, затаив дыхание, стояли зрители.

Таграй глядел на шахматистов и заметно волновался. Правда, каждого из них в отдельности он обыгрывал, но теперь все вместе они представлялись ему большой силой.

Доктор сел за крайний столик. Он расставил фигуры, встал с поднятой рукой и сказал:

- Внимание, товарищи! Я должен сделать маленькое разъяснение. Дело в том, что это очень сложная игра. Это высший класс игры. Здесь требуется абсолютное соблюдение правил. Ни разговоров, ни вздохов - тут ничего не должно быть. Что касается зрителей, то они должны набрать в рот воды и молчать, как скалы.

Такое серьезное вступление доктора всех парализовало. Все так насторожились, будто ждали, что сейчас произойдет нечто самое удивительное. А Таграй стал волноваться еще больше. Казалось, он не находил себе места. Он то сидел в сторонке, то вставал и проходил мимо столов своих многочисленных противников.

К нему подошла Татьяна Николаевна и шепнула:

- Ты не волнуйся, Таграй. Не будешь волноваться - обязательно выиграешь.

- Итак, товарищи, чтобы я не слышал в зале ни одного слова. Начинай, Таграй, с меня, - и доктор сделал ход е-2 - е-4.

Таграй ответил и пошел по длинному ряду, быстро отвечая на первые ходы противников. Но вот он остановился против красноармейца и задумался. Ход был необычный. Подумав, Таграй передвинул фигуру.

- Прошу извинения! - встал доктор. - Очень важное упущение. - И, обратившись к Таграю, он сказал вразумительно: - Ты, Таграй, можешь не спешить. Думай сколько тебе угодно.

- Хорошо, - спокойно ответил тот и сделал ход на докторской доске.

В зале стояла полная тишина, только слышались легкие постукивания фигур да шаги Таграя. Игра шла у него хорошо, и он успокоился. Вскоре он подошел к самому малолетнему партнеру, сделал ход и сказал:

- Мат!

Игроки оглянулись и увидели побежденного малыша. Он откинулся всем корпусом назад. Словно от испуга, у него открылся рот, а рука закинулась на затылок. Выйдя из оцепенения, мальчик вскочил и побежал из зала. Стоявшие здесь ученики зажали себе рты и ринулись за малышом в сени, чтобы вволю там насмеяться.

Игра продолжалась. Таграй остановился против доски Андрея Андреевича, наклонился над ней, подумал и, улыбнувшись, сказал:

- Вот здесь у меня был конь.

- Вот он, Таграй, у меня в руке, - сказал Андрей Андреевич. - Я хотел проверить: помнишь ты или нет?

- Я должен был им делать мат. Вот так, - сказал Таграй.

Андрей Андреевич молча пожал руку Таграю.

Таграй пошел дальше.

- Доктор, вы еще не сделали хода? - спросил он.

Модест Леонидович оторвался от доски, снял очки, поднял голову, глядя в упор на Таграя, и сказал ему строго:

- Я имею право думать, Таграй. И прошу вас, - он назвал его впервые на вы, - меня не торопить. Эта игра на размышлении основана.

- Хорошо, хорошо! Я подожду.

Доктор углубился в размышления и вскоре сделал ход.

Подойдя к Николаю Павловичу, Таграй передвинул фигуру и объявил противнику мат.

- Благодарю вас, Таграй, - сказал тот, поднимаясь со своего места.

Вскоре вся середина была побита. Остались фланги.

На одном конце сидел доктор, на другом - красноармеец-пограничник.

- Простите, - сказал доктор, - может быть, нам пересесть поближе друг к другу, чтобы Таграю не ходить.

- Ничего, я буду ходить.

Игра продолжалась долго и упорно.

Наконец послышался радостный крик красноармейца:

- Мат, Таграй!

Доктор вскочил и быстро направился к доске красноармейца.

Его остановил Андрей Андреевич:

- Э, доктор, не нарушайте порядка! - и преградил ему путь рукой.

- Да я только взглянуть.

- После посмотрите.

- Ну хорошо. Я прошу оставить партию на доске.

Таграй убедился в своем поражении и направился к доктору. Он думал долго, и игра затягивалась. Таграй пододвинул скамейку, сел.

Доктор чаще, чем это было нужно, снимал очки, протирал их и снова погружался в размышления. Пальцем в воздухе он словно описывал ходы и был в прекрасном настроении. Игра шла с явным преимуществом на стороне доктора. Спустя немного времени Таграй встал, хлопнул ладонью по столу и громко сказал:

- Сдаюсь, доктор!

- Во! Я сегодня в форме! - довольно заключил Модест Леонидович.

Все окружили их, поднялся невероятный шум. Доктор вытирал лицо платком и улыбался. Победа над Таграем доставила ему истинное наслаждение. Потом они рассмотрели партию красноармейца и все вышли на улицу. Был ясный, тихий, хороший вечер.

Доктор взял Таграя под руку и повел его к себе.

- Это была очень интересная партия, - сказал он. - Я доволен игрой. Зайдем ко мне, выпьем по стаканчику кофе, я тебе покажу одну задачку. Кстати Марии Федоровне подтвердишь, что я выиграл у тебя. А то, знаешь, наши русские жены, они никогда не верят своим мужьям! - и доктор расхохотался.

Они шли к больнице, доктор бережно поддерживал Таграя под руку, говорил, заглядывая ему в лицо, и казалось, что более приятельских отношений, чем с этим чукотским юношей, у него никогда не бывало ни с кем.

Культбазовцы весь вечер находились под впечатлением шахматной игры.

- Нет, черт возьми, какая досада, что доктор вылез! - с такими словами вошел Андрей Андреевич к директору школы.

- Единственно, чем это хорошо: с особым подъемом теперь будет лечить людей.

Андрей Андреевич присел на стул и закурил.

- Ты знаешь, зачем я к тебе зашел?

- Трудно угадать твои мысли, - ответил директор.

- Я придумал... очень интересную вещь.

- Какую?

- Давай, я научу Таграя управлять самолетом. Он это с легкостью освоит.

- Летчика хочешь из него сделать?

- Да.

- Нет, Андрей Андреевич, это не пойдет. Ему школу надо окончить. А потом, мы совершенно не имеем никакого права рисковать первыми ростками национальной интеллигенции.

- То есть как это рисковать?

- А вдруг он угробится на самолете?

- На этот счет у меня есть мудрая народная поговорка. Своим бойцам я иногда говорю ее: вдруг и чирей не сядет! Не поговорка, а прямо диалектика. А потом, известно ли тебе, что процент гибели людей на железных дорогах больше, чем в авиации? По-твоему, его и на поезд нельзя посадить: а вдруг авария?

- Учиться же ему, Андрей Андреевич, надо. Школу нужно окончить.

- От школы я не намерен его отрывать. Я предлагаю без отрыва от производства. Накануне выходного дня буду за ним присылать нарту. Приедет он ко мне с ночевкой, а за пять минут до начала занятий будет доставлен в школу - как из пушки, при любых обстоятельствах.

Трудно было найти какой-нибудь веский довод против, и директор согласился.

В окно они увидели Таграя, проходящего по улице с Леной. Она что-то оживленно рассказывала ему.

- Таграй! - крикнул директор в форточку. - Зайди!

Таграй вбежал в комнату.

- Эх, Таграй, Таграй, что же ты доктору-то проиграл? - встретил его Андрей Андреевич.

Таграй засмеялся.

- Мне Мария Федоровна сказала, что если я почаще ему буду проигрывать, он готов мне купить в подарок целую упряжку собак.

- Подумаешь, какое дело - собаки! Десять километров в час! Пусть он купит тебе самолет. Так и быть, для такой цели я ему продам один старенький, - шутя заметил Андрей Андреевич.

- Таграй, - сказал директор, - Андрей Андреевич придумал для тебя новое занятие.