Мы решили использовать их приезд и показать им кинокартину. Кино на Чукотку впервые прибыло с нами. До этого чукчи не только никогда не видели его, но даже и не слыхали о нем.

О нашем намерении охотникам сообщили ребята. Моментально школьный зал наполнился людьми. Некоторые охотники так поспешно бежали к школе, будто они гнались за медведем, - боялись опоздать. Иные бросили собак некормленными. Уравновешенные, спокойные чукчи еще никогда не обращались так с собаками. Собаки - друзья человека Севера. И что бы ни случилось, покормить собак - первоочередная обязанность! Но в этот раз случилось совсем необычное: вдруг опоздаешь и не увидишь "живых чертиков"?

Мы с Таграем готовились к сеансу. Таграй, который долгое время ни за что не хотел стричься, теперь был моим незаменимым помощником по кинопередвижке. Он успел уже хорошо познакомиться со всеми деталями ее.

"Кинопрокат" считал нас невыгодными клиентами и присылал нам картины, обошедшие чуть ли не весь свет. Ленты часто рвались, но и это нас не смущало: мы наловчились быстро клеить их, и сеанс продолжался. Невзыскательная и терпеливая аудитория еще не научилась топать ногами и бранить киномехаников за несовершенство их работы.

Однако Таграй чувствовал, как неприятны эти вынужденные перерывы, и сам торопился быстрей склеить ленту. Впрочем, это доставляло ему огромное удовольствие. Надо сказать, что чукчи вообще очень восприимчивы к технике.

Теперь, когда зал был набит охотниками, желающими посмотреть "живых чертиков", я сказал Таграю:

- Показывай картину сам, Таграй, без моей помощи. Если что испортится и ты не сможешь поправить, прекратим наш сеанс, и людям придется уезжать, не досмотревши до конца.

Таграй был удивлен и озадачен. Такое доверие взволновало его и льстило ему. Обычно медлительный, он теперь суетился и казался немного смешным.

Таграй установил экран, привинтил к скамейке динамомашину, поставил кинопередвижку на стол и вставил ленту. Помощники, - а их было много, почти все ученики, - беспрекословно выполняли его поручения и суетились не меньше самого Таграя.

Я сел среди чукчей и попытался разговаривать с ними, но меня они не слушали, все время посматривая на Таграя.

- Что же ты не показываешь картинки? - спросил старик, мой сосед.

- Я не буду показывать. Показывать будет Таграй.

Старик неодобрительно посмотрел на меня, как будто в моем ответе содержалась неучтивость по отношению к нему. Наверно, он подумал, что я соврал ему.

- Смотрите! Сейчас я буду показывать! - послышался голос Таграя.

Все притихли и смотрели на Таграя с изумленными лицами.

Таграй должен был сначала показать журнал из жизни народов Севера - с тундрой, собаками и оленями.

- Ну, кто будет крутить машину? Вот ту машину в ящике, которая делает свет? Кто? - настойчиво спросил он.

Все это было так неожиданно, что охотники сидели и с недоумением посматривали на Таграя, не решаясь двинуться с места.

А Таграй с серьезным лицом стоял на табурете, держась за ручку кинопередвижки.

- Ну, кто же будет крутить машину? - настойчиво повторил он. - Без этого картину не посмотришь. Надо ее осветить светом из ящика.

Пожилой чукча, односельчанин Таграя, спокойно и серьезно подошел к динамомашине.

В зале стало темно. Машина закрутилась. И вдруг на стене забегали собаки, олени и люди, похожие на сидящих в зале.

- Какомэй, какомэй, Таграй! - слышались мужские и женские голоса со всех сторон. Кто-то крикнул:

- Правда ли, Таграй, что это ты?

Интересно было смотреть картинки, но совершенно непостижимым казалось то, что стадо оленей на стене приводит в движение свой мальчик Таграй, а вовсе не таньг.

В зале стоял шум, скрипели скамейки. Чукчи смотрели то на экран, то на качающийся силуэт Таграя.

Между тем Таграй все энергичнее входил в роль киномеханика.

- Подожди немного, Таграй, я сброшу кухлянку. Мокрый стал, как тюлень, - сказал чукча, вертевший ручку динамомашины.

Свет погас, со стены исчезли картинки. В зале послышался сильный шум, смех. Чукча разделся и опять взялся за ручку. Картина снова ожила. Вдруг оборвалась лента.

- Подожди немножко крутить машинку, тут разломалось у меня. Скоро сделаю, - сказал Таграй.

- Хоть бы почаще у тебя ломалось: все отдых мне, - сказал чукча, стоявший у динамомашины.

Таграй схватил клей, ножницы, соединил концы оборванной ленты. Первоначальное волнение давно уже покинуло его. Таграй работал спокойно, точно рассчитывая свои движения.

- Аттав! (Пошел! Давай!) - крикнул он, и олени снова забегали на экране.

Когда закончился сеанс и в зале зажгли лампы, все зрители бросились, роняя скамейки, к кинопередвижке, где стоял Таграй и сматывал ленту.

Он стоял на табурете и с напускной серьезностью отвечал на многочисленные вопросы охотников.

- Что же такое там горит, в ящике? Что дает свет на стену?

- Это такой ящик, откуда получается свет, если крутить ручку, объяснил он.

- А что горит в лампочке? - спрашивал другой.

- Проволочки там горят.

- Да как же проволочки горят, если они железные?

- Коо! - послышался раздраженный ответ Таграя.

После перерыва пустили картину "Закон адата".

Чукчи удивлялись тому, что, сидя в теплом помещении, можно видеть на стене пургу, поездку на собаках, какую-то иную, неведомую жизнь других людей.

И люди думали о другой жизни, о других обычаях и об этой чудесной лампочке, в которой горит железная проволочка.

"Но как Таграй мог постичь все хитрости таньгов?!"

С такими думами разъехались чукчи по стойбищам побережья Берингова моря.

С КИНО ПО ЯРАНГАМ

Через школу культбаза вошла крепко в жизнь чукотского народа.

В чукотский быт, наряду с праздниками "поднятия байдар", "пыжика", "начала и конца охоты на моржа", вошли и советские праздники.

Чукчи сначала называли их праздниками "говоренья". В дни советских праздников действительно было много разговоров. Без этого нельзя было обойтись - жизнь настоятельно требовала объяснений: что это за праздники Октябрьской революции, Восьмого марта, Первого мая?

В дни советских праздников также устраивались бега на собаках и оленях, состязания по стрельбе, по бегу, по поднятию тяжестей. Обычно все состязания заканчивались раздачей призов.

На наши праздники люди съезжались за сотни километров, приезжали и стар и мал. У нас устанавливалась уже традиция - специально объезжать стойбища для приглашения чукчей.

Однажды в начале марта я собрался в стойбища южной части Берингова моря пригласить чукчанок на женский праздник.

Я захватил Таграя, с тем чтобы провести по пути несколько киносеансов в ярангах, где еще были люди, не видевшие кино.

Задача казалась неразрешимой. В самом деле, ну что это за кинотеатр чукотский меховой полог, площадь которого равна максимум восьми квадратным метрам? Все же решили попробовать.

Таграй охотно согласился поехать со мной.

- А пустят нас в полог с кинопередвижкой?

- Пустят, - ответил он, подумав.

"Живых чертиков" мы натолкали в железный ящик, поставили его на нарту, и двенадцать резвых псов помчали нас с Таграем в стойбища.

Дорога извивалась между торосами и отвесными скалами вдоль Берингова моря. Снег блестел на солнце. Псы несли нас очень быстро. Легкая нарта скользила по твердому насту, как по льду. Таграй управлял собаками, весело покрикивая на них. Ехать было приятно. Мы делали в час свыше десяти километров.

Через несколько часов мы прибыли в первое стойбище. Люди самых различных возрастов окружили нас. Некоторые из них выбежали в нижней кухлянке и в одних меховых чулках.

Таграй рассказал им о цели нашего приезда и не удержался - сообщил, что мы будем показывать в яранге кино.

Стоявший рядом с нами старик сунул свою дымящуюся трубку в рот чукчанке, а сам стал ощупывать ящик с кинопередвижкой и кинолентами.