Это обстоятельство делает затруднительным пребывание азербайджанского войска в столице. Преступники живы, и это порождает в народе слухи об их невиновности и бросает тень на азербайджанцев.

Поэтому хекмдар не должен удивляться и гневаться, если азербайджанское войско в ближайшее время покинет столицу. Пусть элахазрет заранее позаботится о создании другого войска, призванного обеспечивать порядок в городе и безопасность жизни элахазрета".

Почти одновременно с этим письмом Кызыл-Арслан получил письмо от Гатибы, которая писала:

"Элахазрет!

Ваша дружба с убийцами моего отца оскорбительна для меня. Я пришла в недоумение, узнав, что Вы оставили безнаказанными виновников преступления, задуманного азербайджанцами.

Преступление было совершено во время отсутствия элахазрета, и это наводит меня на мысль о том, что преступники действовали по его указке. Оставив на свободе Фахреддина и Сеида Алаэддина, Вы тем самым еще больше подтвердили достоверность моего предположения о Вашей причастности к покушению на жизнь мелеке.

Давно уже предчувствуя недоброе, я несколько раз порывалась уехать из столицы. Последнее событие доказывает, что мое пребывание в Хамадане действительно небезопасно для моей жизни и жизни моей юной сестры.

Элахазрет несколько раз обещал мне наказать преступников, но так и не исполнил этого. Мои безвинные друзья все еще находятся в тюрьме, что заставляет меня сделать определенныевыводы.

Хюсамеддин пользовался неограниченным доверием и уважением моего покойного отца. Его меч в течение многих лет принуждал непокорных азербайджанцев склонять головы перед атабеком. Оскорбительное заключение его под стражу нельзя расценивать иначе, как оскорбление всего моего рода.

Хазрет Захир Балхи, мудрый, деятельный политик, тоже оказал много услуг нашему государству.

Я приняла решение провести остаток жизни в Рейском государстве. Лучше на чужбине влачить нищенское существование, чем жить в родной стране, где властвуют убийцы моего отца.

Гатиба-хатун".

Кызыл-Арслан колебался: ему не хотелось терять азербайджанцев, но в то же время он не мог допустить отъезда Гатибы из столицы в Рей, где она опять развернула бы против него враждебную деятельность, что привело бы к новым конфликтам с соседними государствами.

В последнее время в столицу приходили тревожные вести: в Ираке и на границе с Хорасаном начались народные волнения. Кызыл-Арслану не удалось удержать в Хамадане азербайджанское войско, возглавляемое Фахреддином и Сеидом Алаэддином. В один из дней оно покинуло столицу. Падишах остался один в окружении врагов. Хюсамеддин по-прежнему находился в тюрьме, однако это не мешало ему принимать деятельное участие в заговоре против Кызыл-Арслана. Гатиба, когда хотела забирала его из тюрьмы к себе во дворец, советовалась с ним, затем опять отправляла в тюрьму.

Заговорщики осмелели настолько, что не считали даже нужным скрывать свои замыслы. Подготовка к государственному перевороту шла почти в открытую.

Кызыл-Арслан, не имея возле себя людей, на которых можно было бы опереться, бездействовал и не решался трогать обнаглевших заговорщиков.

Старый визирь Кызыл-Арслана Шамсаддин, видя, что хекмдар совершает один за другим опрометчивые поступки и не внемлет его разумным советам, встревожился.

Накануне ухода азербайджанского войска из Хамадана, он явился к падишаху.

- Элахазрет, надо быть слепым, чтобы не видеть, какую деятельность развили Хюсамеддин и Гатиба-хатун, добиваясь свержения вашей власти, сказал он. - Они переписываются с халифом багдадским и вашим братом Тогрулом, заключенным в крепости Кахран. Они уже заручились согласием повелителя правоверных на провозглашение Тогрула вновь главой салтаната. Халиф Насирульидиниллах обещал признать Тогрула падишахом, если тот провозгласит сына Гатибы Гютлюг-Инанча наследником престола. Надо немедленно действовать и сорвать планы заговорщиков.

- Достоверно ли то, о чем ты говоришь? - спросил Кызыл-Арслан, хмурясь.

Шамсаддин, достав из-за пазухи пачку писем, протянул их Кызыл-Арслану.

Прочитав письмо Гатибы к Тогрулу, хекмдар еще больше помрачнел.

- Когда я избавлю наконец мое государство от козней и интриг этого шайтанского рода?! - воскликнул он гневно.

- Послушайтесь моих советов, элахазрет! Я состарился, но мысль моя не одряхлела. Я хочу уберечь элахазрета от беды. Вспомните, что я вам советовал, когда вы стали падишахом. Если вы не сделаете этого сейчас, может произойти непоправимое.

Кызыл-Арслан раздраженно поморщился.

- Говори покороче, Шамсаддин, что мне надо делать?

- Азербайджанское войско не должно уходить из Хамадана. Отправьте в Рей фирман и потребуйте, чтобы Гютлюг-Инанч немедленно приехал в Тебриз. Сами вы должны тоже завтра же уехать туда вместе с Гатибой-хатун. Надо следить за мелеке и не давать ей возможности заниматься интригами. Пошлите одно войско к Багдаду, второе - к границе с Хорезмом. Как только Гютлюг-Инанч приедет в Тебриз, пошлите Фахреддина с большим войском в Рей, предоставив ему полномочия возглавить там власть. После того, как Рей будет захвачен, а границы салтаната укреплены, предайте в Тебризе казни Гютлюг-Инанча и Гатибу, а в Хамадане - Хюсамеддина. Что касается Тогрула и его сына Мелик-шаха, с ними надо тоже поступить так, как того требует государственная мудрость. Будьте тверды и решительны!

- То есть, и их казнить?

- Да! Этого требует обстановка. Элахазрет обязан понимать: потерять дружбу с fзербайджанцами - значит потерять власть. Враги задались целью уничтожить не только влахазрета, но и весь род Эльдегеза.

- Ах, визирь, визирь! Сколько раз я говорил тебе, не торопись отправлять людей на тот свет. Думай лучше над тем, как наставить их на путь истины и примирить с обстоятельствами.

- Вы забываете советы великого Низами, -- возразил Шамсаддин. - С помощью одной философии нельзя руководить государством. Надо знать, где проявлять милосердие, а где - непреклонность. Смешно и глупо быть великодушным с теми, кто рвется к власти, не умея руководить государством и народом, и при этом добивается вашей погибели. Прощать без конца человека, который вырывает у тебя из рук корону, - значит, в конце концов проститься с этой короной. Падишах, одумайтесь, пока не поздно! Ваша столица находится почти у самой границы государства, а вы смеете ссориться с азербайджанцами. Враги только и ждут момента, чтобы напасть на нас. Мы располагаем достоверными сведениями на этот счет. Действуйте, хекмдар, речь идет о Вашей жизни!

- Я вижу, сегодня ты явился запугивать меня и испытывать мое терпение! - в гневе закричал Кызыл-Арслан, - Ты хочешь, чтобы я заслужил проклятье истории? Советуешь мне казнить жену моего брата и моего племянника? Думаешь, это сделает меня счастливым? Ты призываешь меня к подлости, жестокости, хочешь, чтобы я стал палачом своих близких? Будь ты проклят! Ты выжил из ума, старик! Завтра же передай государственную печать джанабу Музафферу. Поедешь в город Наджаф И будешь до конца своих дней жить при гробнице святого Али. Такова мой воля. Ступай!

На следующий День скромный тахтребан увозил через Багдадские ворота Хамадана на юг опального визиря Шамсаддина и его сына Сулеймана.

Приподняв занавеску и глядя полными слез глазами в сторону Тебризских ворот, из которых выезжали отряды азербайджанских всадников, направляющихся на север, старик горестно прошептал:

- Нет больше Кызыл-Арслаыа... Умер Кызыл-Арслан.

СМЕРТЬ

Кызыл-Арслан, приказав выпустить из тюрьмы Хюсамеддина и Захира Балхи, надеялся, что его уступка уймет и успокоит Гатибу и по городу перестанут распространяться злые слухи.

Однако он ошибся: Гатибе было мало этого. Уход из Хамадана азербайджанского войска, изгнание визиря Шамсаддина в город Наджаф, выход на свободу Хюсамеддина и Захира Балхи вновь окрылили ее верой в успех, и она начала упорно думать о том, как бы заставить Кызыл-Арслана провозгласить наследником падишахского престола ее сына Гютлюг-Инанча.