-- Почему?

-- Потому, что нам нужно пройти около двухсот километров, а сегодня мы прошли меньше двадцати. На пути у нас будет еще много родников и зарослей. Если ты все будешь осматривать, то мы станем передвигаться еще медленнее. Нужно сейчас решить: пойдем мы в Ай-Бадам или будем искать змей здесь.

-- Ты прав, -- сказал Костя. -- Нужно идти быстрее. Если я буду увлекаться, одергивайте меня.

-- Возьми у меня винтовку, -- предложил я. -- Она набьет тебе спину и будет цепляться за кусты, когда ты полезешь в заросли. С винтовкой тебе не нужно будет наших напоминаний.

-- Нет, -- ответил Костя, -- винтовку ты, Леша, носи сам. Стрелок я неважный. Ты у нас признанный мерген1.

Здесь Костя кривил душой. Стрелял он не хуже меня. Просто он не любил убивать зверей, а ему нужно было отстрелять двух архаров. Для этого он и винтовку с оптикой привез.

Еще до жары мы перевалили через какой-то не очень высокий хребет и спустились в долину горной реки. Берега ее покрывала буйная, яркая зелень. Тропа прорезала высокоствольную чинаровую рощу. Там, где деревья редели, стояли плотные заросли шиповника. Кусты цвели, и от крупных бело-розовых цветов тянуло тонким ароматом. В гуще деревьев по их веткам вверх тянулись длинные виноградные лозы. Чинары сменялись орехом, орех -- яблонями.

-- Где мы находимся? -- восторженно закричал я. -- На земле или в небесных чертогах? Это же лес из фруктовых деревьев!

-- Да, -- подтвердил Аман. -- Это начало фруктового леса. Он тянется по ущелью километров на сорок, а там переходит в фисташковую рощу. Осенью отсюда вывозят сотни мешков сушеных фруктов, грецких орехов и фисташек.

Чем дальше мы ехали, тем прекраснее становилось ущелье.

Речка то бурным пенистым потоком билась в узких каменистых теснинах, то выбегала на широкую площадку и растекалась десятками кристальных ручейков.

Я ехал, замирая от восторга. Аману все это было привычно. Костя рассматривал освещенные солнцем кусты и камни, а на все остальное внимания не обращал.

Но первые же ручейки доставили нам серьезные неприятности: ослы не хотели идти в воду. Если мы тянули их за уздечки, они упирались всеми четырьмя ногами, стянуть одного осла с места у нас троих не хватало сил.

Если мы били палкой по ослиным бокам, то, горестно ревя, осел кое-как шел в воду, но и тут его приходилось подталкивать сзади. У противоположного берега подталкивающему нужно было быть очень осторожным: выходя на сухое место, осел старался его лягнуть. Рукавов у речки было немало, и через час все мы (и ослы, и люди) были взмылены.

-- Нужно было вести вас верхней тропой, -- сказал Аман, вытирая концом чалмы мокрый лоб. -- Там ручьев мало, а здесь нам до вечера придется двигаться вдоль реки. Все руки отмахаем, да и для ослов такие "припарки" не очень полезны. Хоть возвращайся на развилок к верхней тропе. Это же не скотина, а наказание аллаха!

-- Давайте попробуем применить способ, описанный Александром Алексеевичем Шаховым1? -- предложил я.

-- А что это за способ? -- скептически спросил Костя.

-- Пучок травы.

-- Ну-ну, -- с сомнением протянул наш начальник. -- Пробуй, но вряд ли что-нибудь у тебя получится.

Я быстро нарезал сочной зеленой травы, подошел к своему ослу и протянул ему пучок.

Осел, по бокам которого совсем недавно гуляла палка, недоверчиво обнюхал траву и осторожно взял ее зубами. Еще миг -- и аппетитно захрустели сочные ломкие стебли. К пучку потянулись и оба его соплеменника. Я дал и им попробовать травы, а потом шагнул к воде. Ослы потянулись за пучком и тоже пододвинулись к воде. Продолжая манить их травой, я вошел в воду. Ослы последовали за мной и спокойно перешли через ручей.

- Ну как? -- торжествовал я. -- Действует способ?

-- Отныне и во веки веков жалую тебя высоким званием ослиного поводыря! -- насмешливо сказал Костя.

Я не обиделся. Такой уж характер был у нашего начальника. Он не переносил, если получалось не так, как он предполагал. Костя пошел вдоль берега, внимательно осматривая кусты. Аман подмигнул мне и сел в седло.

-- Костя! -- крикнул он, направляя ослов по тропе. -- Мы вперед поедем. Ты из ущелья не выходи; а на перевале мы тебя подождем.

-- Ладно! -- отозвался Костя. -- Проваливайте! Ослиные копытца весело зацокали по камням. Нам пришлось еще несколько раз пересекать рукава речки, и каждый раз пучок травы действовал безотказно. Тропа стала шире, и Аман поехал рядом со мной.

--- Осенью, когда поспевают орехи и фрукты, здесь всякого зверья полным-полно, -- сказал проводник, показывая на заросли. -- Сюда перед зимовкой даже медведи жировать приходят, а от кабанов покоя нет. Узбеки их не стреляют, вот они и наглеют. Иногда даже пасутся на виду у людей. А вот чуть подальше я года два тому назад к медведю на десять метров подъехал, а убить не смог.

-- Как же это ты? -- удивился я.

-- Вот так. Еду я однажды по тропе, слышу кто-то в стороне орешину трясет. Орехи градом сыплются. Поехал я туда. Думаю, люди орехи собирают, передохну у них, поговорю, чаю попью. Подъезжаю поближе, людей под деревом нет, а на дереве все затихло. Дерево большое, листья густые. Кто на дереве сидит, не видно. Я окликнул. Молчит. Я еще раз позвал, погромче. Наверху затрещали ветки. С орешины, почти рядом с конем, свалился медведь. Когда об землю шмякнулся, завопил и кинулся в заросли. Конь мой рванул в сторону. Я даже ружье не успел с плеча снять, как мишки и след простыл. Знай я наперед, что это не человек, добыл бы медведя.

Тропа ушла от речки и, прижавшись к крутому косогору, полезла вверх.

-- Смотри! Вон архар стоит! -- приглушенным голосом сказал проводник.

Метрах в двухстах от нас на скальном выступе, словно изваянный из камня, застыл красавец рогаль.

-- Далековато, -- вздохнул проводник. -- Ружье не достанет, а ближе не подойдешь. Жаль. Такой самец Косте и нужен.

-- Ну-ка, придержи ослов, -- сказал я, осторожно слезая с седла. -- Я из винтовки попробую.

Чувствуя себя в безопасности, архар оставался неподвижным. Я лег за камень и навел перекрестье прицела на лопатку зверя. Охотничий азарт заглушил жалость. В оптический прицел были видны даже бугорки на витках рогов. Я чуть задержал дыхание и мягко нажал спуск. Выстрел хлестнул по ущелью. Архар высоко подпрыгнул и, переворачиваясь в воздухе, полетел вниз.

-- Ты смотри! -- удивился Аман. -- Попал! Вот уж чего не ожидал.

Я промолчал. Аман умел подшутить. Меня об этом предупредили еще на заставе.

-- Смотри! Смотри! -- снова закричал Аман, показывая на соседний склон.

Там бежали дикие свиньи, вспугнутые выстрелом. Впереди неторопливо трусила большая свинья, а за ней, спеша изо всех сил, карабкались по камням два поросенка. Чуть в стороне шли еще две свиньи. Мы не стали стрелять по ним. Нам еще предстояло вытащить из ущелья архара. Нашли мы его сразу. Он лежал под скалой, неловко подвернув голову с большими рогами. Пуля прошла по лопаткам и пробила его насквозь.

Когда, изрядно вспотев, мы вытащили его на тропу возле перевала, подошел Костя.

-- И не дрогнула рука на такого красавца? Кто стрелял?

-- Леша отличился! -- кивнул на меня Аман.

-- Ну так ему и разделывать зверя.

-- В данном случае ты, Костя, нелогичен. Когда я не поймал рыбы, то, как неудачник, чистил ее. Здесь же моя удача опять против меня!

-- Ладно, старик. Не хнычь. Снимать шкуру с убитого зверя -- это честь для охотника!

Я бы охотно уступил эту честь, но разделывать архара все же пришлось мне.

В тот же день мы распрощались с фруктовым лесом. Тропа вывела нас из ущелья и стала вилять между холмами. Мы то забирались на пологие вершины и ехали по плоскогорью, то снова спускались в низины и петляли, обходя холмы.

В одной из низин навстречу нам из-за поворота выбежала джейранка, а за ней два крошечных джейраненка. Увидев нас, она на секунду замерла, потом почему-то не кинулась назад, а свернула с тропы и вместе с малышами укрылась под обрывом в промоине.