Наконец под окном коротко просигналил грузовик. Все мои вещи -- рюкзак да спальный мешок. Быстро прощаюсь с родными и лезу в кузов. Дядька уже сидит там. Он неплохо устроился за кабиной на свернутой кошме. Поехали!

Мы едем по серо-желтой степи. Вдоль ленты асфальтированного шоссе кое-где на припеке зеленеет нежная молодая травка. Весна наступает, но в первый день пути мы с дядькой в кузове мерзли. Холодный ветер нахально лез за воротник и заставлял нас жаться к кабине. Ночевали мы у подножия горного хребта, было холодно даже в спальном мешке. Утром на перевале под колесами автомобиля скрипел снег, а в долине стало так тепло, что пришлось сбросить телогрейки. Вдоль дороги -- цветущие сады. Розовыми душистыми облаками покрыты урюк и миндаль, белыми -- яблони.

К обеду третьего дня мы приехали в районный центр, где в чайхане должны были встретиться с Курбан-Ниязом. Он ждал нас уже три дня.

Едва улеглась первая радость встречи, как Костя сказал:

-- Ну, Курбан-Нияз, когда выезжаем на место работы? Ночевать будем здесь или в поле?

-- Какая здесь ночевка! -- сердито сказал проводник. -- Мученье, а не ночевка. В чайхане душно и табаком воняет, на дворе всю ночь ишаки хором орут, а собаки им помогают. Поехали отсюда. Я знаю по пути один родничок -райское место! Там ночевать будем!

-- Далеко это райское место?

-- Пешком за неделю дойдешь. На ишаке четыре дня ехать будешь. На машине к вечеру доедем!

-- К вечеру доедем?

-- Конечно!

-- Тогда чего же ты медлишь? Кидай свой хурджун в кузов и лезь в кабину. Поехали!

... На следующий день мы выехали в открытую степь. Зона освоенных земель осталась далеко позади.

-- Су ол! 1 -- сказал нам на прощание старик в последнем кишлаке. -- К воде придешь через неделю пешего пути!

Костя тут же велел залить воду во все три наших бочонка.

-- Зачем? -- заворчал шофер. -- Мы же не пешком, а на машине?

-- А если твоя машина сломается, где воду возьмешь? С пустыней шутки плохи! Давай ведро, воду носить будем!

... Машина ходко бежит по бескрайней степи. Дорога переваливает с бугра на бугор, и конца ее не видно. На сколько хватает глаз, вокруг море зелени с яркими островками цветов. Куртины желтых, красных, фиолетовых астрагалов, сиреневые набухшие свечки эремурусов, а между ними зелено-красный ковер солянок.

-- Курбан-Нияз, а где же безжизненные пески? Ведь мы едем по знаменитым Каракумам -- черным пескам! Почему старик так настойчиво советовал взять воды?

-- Подожди, -- серьезно ответил мне проводник. -- Когда ты прочувствуешь, что такое суточный водный паек, тогда поймешь, чем было вызвано беспокойство старика. Ну, а безжизненные пески ты увидишь через месяц. Такой зелени здесь не будет. Только саксаул да янтак зеленоватыми останутся. Это пока земля зимнюю влагу держит -- зеленеет и цветет трава. Высохнет земля, трава под солнцем сгорит, пески черными станут.

... Наши палатки стоят на высоком берегу. Глубоко под обрывом течет мутная желтая вода. Это пустынная река. Ее русло лежит в отвесных лессовых обрывах. К руслу со всех сторон подходят длинные извилистые джары -- овраги -- с такими же обрывистыми стенами. Дно джаров заросло кустарником, травой и колючками, а стены их пестрят трещинами и темными отверстиями больших и маленьких нор.

В пустыне все живое жмется к воде. В джарах можно встретить всякую живность. В самой гуще зарослей устраивают свои логова дикие свиньи. Только кабаны способны пробить сплошную стену из колючего кустарника, переплетенного повиликой и вьюнками. Кабаньи тропы прорезают заросли как туннели. Там, где заросли "помягче", протоптали тропы джейраны. Они обычно держатся в степи и к реке приходят только на водопой, но иногда мы натыкались на джейранов, прятавшихся в кустах. В зарослях гнездилось множество птиц. Возле самой воды, на прибрежном песке, мы видели следы шакалов, лис и камышового кота.

На осыпях, под стенами джаров, -- следы змей. Они очень часто ползают вдоль стен.

В горах следы змей встречались нам не часто. На плотной глине и камнях следы их не видны. На мягкой же пыли осыпей и песке даже синее перышко сизоворонки, упавшее возле ее гнездовой норки, оставляло четкий отпечаток.

Следы змей узнать нетрудно. Это причудливо извитые, до блеска выглаженные, широкие полосы.

Я думал, что все змеи оставляют одинаковый след, и ошибся. В одном месте на песке под обрывом я увидел отпечатки каких-то дуг и петель. Сам разобраться в этих следах не смог и показал их Косте.

-- Превосходно! -- обрадовался наш начальник. -- Ты нашел то, что нам очень нужно. Это следы песчаных эф.

-- Как же они ползают, если не оставляют за собой сплошной ленты следа?

-- Эфы передвигаются несколько иначе, чем другие змеи. Как это они делают, объяснять долго и сложно. Потерпи немного. Найдем эфу, сам увидишь, как она это делает.

Эфу мы нашли в тот же день, когда с противоположных сторон джара осматривали подножие его обрывистых стен. Пробираться через заросли нам надоело, и мы шли поверху вдоль джара.

-- Лешка! -- вдруг позвал меня Костя. -- На твоей стороне под самым обрывом лежит эфа. Осторожно подойди к обрыву напротив меня и посмотри вниз. Учись замечать эфу. Это не так просто, как заметить гюрзу или кобру.

Я сделал все, как велел Костя, но никакой змеи под обрывом не увидел.

-- Костя, где эфа? Я, наверное, ее спугнул!

-- Да ты что, ослеп? Я ведь тебя предупредил, что эфу заметить непросто. Смотри лучше. Эфа лежит как привязанная.

Под обрывом лежала какая-то пестро-коричневатая, полукруглая лепешка.

-- Костя, неужели эта лепешка и есть эфа?

-- Она самая! Прыгай вниз и отбрось ее от норки! Я спрыгнул на дно джара, зацепил змею крючком и отбросил в сторону от стенки. В воздухе она развернулась блестящей лентой, но едва коснулась земли, как снова сжалась в тугую полукруглую лепешку и замерла. Костя тронул ее крючком. Змея завозилась на месте. Изгибы ее туловища терлись один о другой так, словно рядом кто-то жарил сало на сковородке. Ерзая по земле, полукруг змеи отползал от нас. Время от времени из середины полукруга в нашу сторону резко вылетала голова с раскрытой пастью, из которой торчали несоразмерно длинные зубы.

-- Видишь, как держится змея? Эта характерная поза "тарелочки" свойственна только эфе. Другие змеи такую позу не принимают. Дай ей успокоиться. Посмотрим, как она поползет. Стой, не шевелись!

-- Костя, а зачем она голову выбрасывает?

-- Пугает нас. У эфы такая своеобразная поза угрозы. Она словно предупреждает: не приближайся, плохо будет!

Некоторое время эфа продолжала угрожать. Мы терпеливо ждали. Потом эфа замерла, приподняла голову, осмотрелась, прижала голову к петле туловища и, приподняв эту петлю, выбросила ее вперед. Мелькнули в воздухе изогнутые дугой задняя часть туловища и хвост. Едва хвост опустился на землю, как змея снова выбросила вперед петлю. На пыли отпечатались дуги и петли.

-- Посмотрел, как передвигается эфа? -- спросил меня Костя. --Ну и лови ее. Только помни, что яд эфы не менее токсичен, чем у гюрзы и кобры, а движения, пожалуй, побыстрее. С эфой шутить нельзя.

-- Костя, а почему эфа ползает не так, как другие змеи?

-- Эфы обитают в песках. Там обычный способ передвижения для змей затруднителен. Способ передвижения эфы -- это результат приспособления к жизни в песках. Да прижми ты, наконец, змею! Уйдет ведь!

Крючком прижав голову эфе, я взял ее в руки. Небольшая змея была очень красива: на общем светло-песочном фоне переливались матово-желтые зигзаги и пятна. Голову эфы украшал правильный крест.

-- Хороша?

-- Красива. Только почему ты говоришь, что эфу трудно заметить? Такая пестрая окраска наверняка будет заметна издали. Я просто не видел раньше, как выглядит эфа, поэтому и не узнал ее.

-- Вот поищешь эф, тогда узнаешь, легко ли обнаружить их. Сажай змею в мешок и пошли дальше!