- Давай! - просипел Джал. - Убей меня!

- Ох, надо бы! - выдохнул Вэнтран. На его искаженное, избитое лицо страшно было смотреть.

- Ты трус! - бросил ему Джал прямо в лицо. - Убей меня! Отправь меня к Богу, сделай милость!

Вэнтран медленно разжал хватку на горле священника, кинжал бессильно опустился. Джал заглянул ему в глаза, ненавидя его, отчаянно желая умереть немедленно, пока у него хватает мужества смотреть смерти в лицо. Все что угодно, лишь бы не возвращаться в Арамур...

- За что? - спросил Вэнтран. - Что я тебе сделал? Джал закрыл глаза.

- Ты еще спрашиваешь? Ты убил нас, Вэнтран. Ты погубил нас!

И Джал заплакал. Он не понимал, откуда пришли эти слезы, но не в силах был с ними справиться. Не владея собой, он прижал ладони к лицу и зарыдал.

- Будь ты проклят! Посмотри на меня! Посмотри, что ты с нами сделал!

Джал перекатился на живот и ткнулся окровавленным лицом прямо в грязь, не в силах смотреть на короля. Навалилось ошеломительное чувство вины, осознание греха нарушения Заповедей, и обуревавшая его ярость сменилась нестерпимой печалью. Стоящий рядом на коленях Вэнтран осторожно прикоснулся к его плечу.

- Ты имеешь право меня ненавидеть, - тихо проговорил он. - Я проклят, Джал Роб. Я сделал тебе зло, я это понимаю.

Джал все еще не мог отвечать.

- Я не король Арамура, - продолжал Вэнтран. - Ты проделал свой дальний путь напрасно.

- Ты нас бросил, - с трудом выдавил Джал. - Ты нас погубил...

- Мне очень жаль...

- Жаль? Жалостью нам не поможешь! Земля истекает кровью, но ты не хочешь этого видеть! Твой народ гибнет, а ты ничего не делаешь. Ты - шакал, настоящий шакал!

Вэнтран опустил голову.

- Ты не понимаешь. Я не могу вернуться в Арамур. После того, что случилось - не могу.

Джал схватил его за руку.

- Ты ошибаешься, - сказал он. - Ты - наша единственная надежда.

- Но... мне страшно.

- И пусть будет страшно. Страх - это не грех. Грех совершается тогда, когда мы бездействуем, когда не решаемся сделать то, что должно сделать, что правильно.

Ричиус Вэнтран печально улыбнулся.

- Моя родина, - сказал он. - Арамур...

- Ты нам нужен! - умоляюще воскликнул Джал, забывший про кровь и слезы, покрывшие его лицо. - Пожалуйста!

- У меня нет армии.

- Мы найдем тебе армию. - Джал сел и снова посмотрел в лицо своему королю. - Ты возглавишь Праведников Меча.

- Они меня не примут.

- Примут. Я их заставлю! - Джал обхватил Вэнтрана за плечи, и двое измученных людей почти упали друг другу в объятия. - Вы - король, государь.

* * *

Дети смеялись, собаки лаяли. Веселье Фалиндара выплескивалось за его стены, наполняя ночь добротой и радостью. Мирное предложение Пракстин-Тара настроило осажденных на праздничный лад. Цитадель сияла от свечей и факелов. На каком-то дворе играла музыка. Стоя там, откуда открывался вид на океан, Алазариан слышал веселый смех танцующих женщин. Он повернулся спиной к цитадели и поднял воротник, пытаясь защититься от ночной прохлады. Подняв камень, он сбросил его с обрыва и стал смотреть, как он летит далеко вниз, в окутавшую океан тьму.

Ричиус Вэнтран оттолкнул его. Алазариан проехал столько миль ради этой встречи, он вынес предрассудки Джала и покушение Шинна, он совершил чудо, добившись расположения Пракстин-Тара... Он сделал так много, и только для того, чтобы его отвергли! Мрачное настроение Алазариана окончательно испортило ему вечер. Он был рад, что Пракстин-Тар остановил свою войну, но его миссия заключалась в том, чтобы принести мир в Нар, а не в Люсел-Лор. В этом он потерпел неудачу, и она была невыносима.

Тень Фалиндара легла ему на плечи, пригибая к земле. Совсем недавно это фантастическое сооружение внушало благоговейный трепет, но теперь оно превратилось в памятник его глупости, и Алазариану не хотелось на него смотреть. Ему не хотелось танцевать, не хотелось быть с трийцами... Он мог только лелеять обиду.

Алазариан горько засмеялся.

- Видел бы меня сейчас Лет! Он бы сказал, что я веду себя как ребенок. - Он поднял новый камешек и бросил его вниз. - А я и есть ребенок, идиот!

Вернувшись в Арамур, он снова встретится со своим так называемым отцом, но на этот раз уже как Праведник Джала. Он поднимет на Лета оружие и сделает все, что в его силах, чтобы выиграть войну Бьяджио. Да, он будет рисковать жизнью, но Алазариан вдруг почувствовал, что совершенно не боится смерти. У него нет матери, которая его любила бы, жизнь не хочет давать ответ ни на один вопрос, и весь проделанный путь оказался напрасным. И хотелось Алазариану только вернуться в Нар во главе какой-нибудь армии. Чтобы Лет увидел его таким, с мечом в руке.

А дед? Что подумает о нем Тэссис Гэйл? Алазариан не питал ненависти к старому королю - он ненавидел только Лета. Старика он жалел. Дед убит горем и повредился умом, и его старческий маразм вынудил императора действовать. В свое время Тэссис Гэйл совершил немало зверств. Наверное, он не меньше Лета заслуживает смерти, но в старом короле ощущалась какая-то жалкая невинность. Будь он в здравом рассудке, все обстояло бы иначе.

Алазариан посмотрел на свои руки и вспомнил о том, как его отчитал Вэнтран. Может ли он исцелить деда? Возможно ли такое? Его силы велики, но вряд ли он смог бы исцелить не только больное тело, но и больной разум. Джал говорил, что разум - это душа, а душа находится в ведении Бога.

- Ну, я не Бог, - сказал Алазариан, - но, может быть... Он нахмурил лоб. Есть вероятность, что он сможет помочь старику.

- Алазариан? - окликнули его из темноты.

От неожиданности Алазариан вздрогнул. Удивительное дело - это оказался Пракстин-Тар. Военачальник шел к нему, променяв праздничный Фалиндар на уединенный обрыв. С явным недоумением он посмотрел на Алазариана и заговорил по трийски, задавая вопросы, которые Алазариан не понимал.

- Извини, - сказал Алазариан. - Я не понимаю, что ты спрашиваешь.

Пракстин-Тар остановился перед ним, обведя рукой окружающую их пустоту.

- А, - понял Алазариан, - ты хочешь узнать, что я здесь делаю. - Он пожал плечами. - Не знаю. Наверное, я не настроен веселиться.

Пракстин-Тар кивнул, словно понял его.

- Кэлак хига эйдо. - Он сардонически усмехнулся. - Кэлак?

- Да, - ответил Алазариан. - Кэлак. Он не желает мне помогать, Пракстин-Тар. Весь этот путь оказался напрасным. - Он опустил глаза вниз, страшно жалея себя. - Мне не следовало сюда приезжать. Я зря потратил время.

Внезапно Пракстин-Тар взял его за подбородок, поднял к себе лицо юноши, глядя ему прямо в глаза, и взгляд военачальника был полон гнева.

- Ямо та! - заявил он. - Кканан Кэлак!

- Не понимаю, - сказал Алазариан. Пракстин-Тар протянул ему руки.

- О нет! - воскликнул Алазариан. - Это ты плохо придумал.

Но Пракстин-Тар решительно встряхнул руками, требуя, чтобы Алазариан их взял. Это был единственный способ говорить, и они оба это понимали. Алазариан уступил, взял военачальника за руки и заглянул ему в глаза. Его приняли теплые объятия, без всякого гнева или жестокости. Алазариан перестал сопротивляться контакту и вскоре услышал безмолвный голос Пракстин-Тара.

- Ты тревожишься, - сказал военачальник. - Не надо. Голос был похожим на дуновение ветра, бестелесным. Алазариан сосредоточился, чтобы ответить.

- Я потерпел неудачу, - признался он. - Я напрасно потратил время, приехав сюда.

- Не напрасно! Ты был подарен нам. Мне.

- Нет. Я приехал сюда с одной целью. Я приехал за Шакалом. Но он не хочет меня слушать.

Пользуясь только мыслями, Алазариан поведал военачальнику о том, что Вэнтрану следовало возглавить трийскую армию и повести ее в Арамур, и он том, как на него рассчитывает Бьяджио. При одной мысли о нарском императоре Пракстин-Тар содрогнулся, но не отнял руки и, кивая головой, продолжал слушать бессловесный рассказ.

- Без Кэлака мира не будет. Бьяджио потерпит поражение. Начнется война. Ты понимаешь, Пракстин-Тар?