– Кэти хорошо воспитана, образованна, она из хорошего рода, и Ральф даст за ней приданое, если только не захочет опозориться, или я не знаю Ральфа. Вдобавок она умеет управляться со множеством слуг, а такое умение нельзя не оценить.

Кит улыбнулся – улыбка делала его совершенно похожим на отца – и положил руки на жесткие плечи Руфи.

– И я всегда ценил вас, – проговорил он, не подозревая скрытого смысла в словах Руфи, – всегда. Разве я смог бы прожить с вами всю жизнь и не узнать всех ваших способностей? Я ваш вечный должник, Руфь, и никогда не забуду этого, – притянув к себе, он поцеловал ее в щеку, и на мгновение Руфь оказалась так близко от него, что мокрая от дождя щека холодила ей кожу, усы щекотали ее, а дыхание приподнимало волосы. Старые, давно забытые чувства всколыхнулись в ней, и Руфь помедлила еще немного, наслаждаясь близостью сильного мужского тела. Она и понятия не имела о роскоши чужой заботы, не знала, как приятно чувствовать объятия сильных рук и слышать уверенные слова: «Я позабочусь о тебе, понесу твою ношу»... «Кит!» – вскрикнуло ее сердце, но это продолжалось всего одну секунду, прежде чем Руфь холодно поправила себя: «Кит-младший», выпрямилась и высвободилась из его рук.

– Лучше пойди переоденься и отдай мокрую одежду Перри, чтобы он высушил ее, – произнесла Руфь, тут же подумав, что нашла хороший предлог выслать Кита из комнаты: сейчас ей хотелось побыть одной.

На обеде с лордом Баллинкри в субботу было решено, что Аннунсиата должна предстать перед королем в воскресенье, и Хьюго потребовал, чтобы ему доверили честь самому совершить эту церемонию. Аннунсиата вспыхнула при таком изысканном комплименте, но поспешила отказаться, несмотря на согласие Ричарда. Видя это, Люси слегка подтолкнула локтем Ричарда.

– Это будет очень любезно с вашей стороны, – сказал Ричард, понимая, что Аннунсиата только выиграет, если ее представит виконт, который, кроме всего прочего, является близким другом его величества.

– Тогда сделаем это завтра, – с жаром подхватил Хьюго, – если не возражаете, то возле церкви. Король любит прогуляться в парке после службы, чтобы освежиться и согнать дремоту, к тому же проповедь всегда настраивает его на особенно благодушный лад.

Аннунсиату потрясла мысль о том, что король может дремать в церкви, и она решила, что Хьюго пошутил.

– И как же все произойдет? – расспрашивал Ричард.

– О, это будет самое простое дело! Я пойду впереди его величества. Если вы встанете так, чтобы видеть нас, то, как только заметите меня, идите вперед, и я представлю вас, а потом вы сможете прогуляться вместе с королем столько, сколько вам будет угодно.

Люси отправила свою личную горничную, Пэл, одеть Аннунсиату для важного события, а немного попозже и сама поднялась в комнату девушки, чтобы проследить, как ее будут причесывать. Люси обнаружила, что Аннунсиата побледнела и примолкла от беспокойства, и сочувственно пожала ей руки, пока Пэл орудовала щипцами для завивки.

– Твое беспокойство естественно и вполне понятно, – успокоила она, – но здесь совершенно нечего бояться. Король ценит красоту, он будет восхищен тобой. Вот увидишь, он улыбнется и скажет тебе что-нибудь приятное.

– Я не найду, что ответить ему, – чуть не плакала Аннунсиата.

– Тебе не нужно ничего говорить. Король скажет: «Добро пожаловать ко двору» или что-нибудь вроде этого, а тебе останется только произнести: «Благодарю вас, ваше величество», и он уйдет – этим все и закончится. Ну, дай взглянуть на тебя – встань и повернись.

Аннунсиата послушно поднялась и повернулась на месте, а Люси улыбнулась.

– Ты выглядишь бесподобно. Этот цвет тебе к лицу.

Манто Аннунсиаты было сшито из темно-синего бархата, нижнее платье из голубого шелка оттенком светлее, с легкой бирюзовой тенью; высокий воротник и рукава отделаны тончайшим кружевом. Пэл завила волосы девушки, оставив их гладкими на голове и собрав в узел на затылке так, что волосы падали темным водопадом с головы на плечи.

– Надо ли подкрасить ее, мадам? – спросила Пэл.

Люси покачала головой.

– Нет, нет – она прекрасна и так. Румяна только испортят ее красоту. Потри себе щеки, дорогая, ты слишком бледна. Прежде чем мы представим тебя, несколько раз покусай губы, чтобы они стали ярче. А где твоя косынка и перчатки? Думаю, муфта тебе сегодня не понадобится – слишком тепло. Ты готова? Тогда пойдем вниз.

Ричард промолчал, когда увидел свою юную кузину, он только улыбнулся, одобрительно оглядев ее. Аннунсиата бережно приподняла юбки и поднялась в карету, чтобы сесть на переднюю скамью, и всю дорогу от города до Уайтхолла молчала. Что бы ни говорила Люси, она не могла избавиться от страха, ибо король для нее все-таки оставался королем, помазанником Божиим, Его наместником на земле, а она – она была ничтожнейшей из смертных, женщиной, и к тому же в глубине души она была уверена, но даже самой себе с трудом решалась признаться в том, что она незаконнорожденная. Конечно, Аннунсиату радовала и наполняла гордостью возможность быть представленной королю, но она знала, что не сможет успокоиться, пока все не будет окончено.

Они расположились в саду так, чтобы видеть двери церкви. Аннунсиата старалась не теребить бахрому перчатки и стоять прямо и спокойно. Ожидание показалось ей невероятно долгим, но на самом деле прошло не более пяти минут, прежде чем послышался отдаленный шум шагов и голосов, двери церкви отворились и появился король со своей свитой. Аннунсиата сразу же заметила Хьюго – она бессознательно искала его взглядом в толпе и только потом увидела еще одного человека, привлекшего ее внимание даже сильнее, чем Хьюго.

Король оказался точь-в-точь таким, каким его представляла Аннунсиата; он возвышался среди своих приближенных, и его внешность вызвала в девушке чувства, которые она прежде испытывала при виде породистых лошадей. Присмотревшись повнимательнее, Аннунсиата поняла, что он нехорош собой – его лицо было слишком грубым, смуглым, почти безобразным – однако он казался красавцем. Такое несоответствие изумило Аннунсиату. Должно быть, благодать Божия, покоящаяся в нем, сияет сквозь бренную плоть, подумала она, и эта мысль привела ее в восхищение.

– Вот он, – тут же прошептала Люси. – Ты всегда сможешь узнать короля среди его свиты – только он не снимает шляпу.

– А кто идет рядом с ним? – поинтересовалась Аннунсиата.

– Герцог Йоркский. Посмотри, как заметно фамильное сходство между ними.

Герцог Йоркский был так же высок, как и его брат, но изящнее сложен. Его волосы были пышными, скорее каштановыми, чем черными, а лицо казалось привлекательным, как у героев романов. Он тоже некрасив, решила Аннунсиата.

– Рядом с ним – мастер Гайд, – продолжала Люси. – Они беседуют, как заговорщики.

– Люси, Аннунсиата, идемте, мы должны выйти навстречу им, – позвал Ричард, направляясь вперед.

Аннунсиата продолжала разглядывать приближенных короля. Теперь ее внимание привлек высокий темноволосый мужчина, идущий за королем и герцогом. Она увидела, как герцог обернулся и привлек этого мужчину к своему разговору с Гайдом, и тот нахмурился, как будто пытаясь сосредоточиться на поставленном перед ним сложном вопросе. Этот мужчина был почти так же высок, как и герцог, с такими же темными волосами и глазами, поразительно напоминающими глаза Стюартов, однако его лицо было тоньше, выразительнее, благороднее. Если бы Аннунсиате не показали короля, она бы приняла за короля этого незнакомца, ибо его лицо было отмечено печатью властности и некоей внутренней чистоты, которая в представлении девушки была неразрывно связана с титулом монарха. Она спросила Люси, кто это.

– Принц Руперт, кузен короля. Во время войны мы часто встречались с ним в Оксфорде, хотя не думаю, что он помнит меня. Он уехал из Англии в 1646 году, а вернулся совсем недавно.

Принц Руперт! Конечно, это мог быть только он. Аннунсиата уставилась на него, трепещущая и взволнованная, ибо для нее принц был легендарной личностью из детских сказок, подобно Тезею или Одиссею. Он был великим героем, принц Руперт Рейнский, который сражался за короля-мученика, бросая свою лихую кавалерию из одного конца страны в другой. Более того, Аннунсиата не принадлежала бы к роду Морлэндов, если бы при звуках этого имени ее не охватывал трепет. Отец Кита и его дядя Гамиль сражались и погибли в полку принца Руперта, как и племянник Руфи Малахий, смерть которого позволила Аннунсиате стать наследницей Шоуза.