— Видите ли, милорд, — проговорила она, — я очень огорчилась из-за того, что произошло на турнире.

Мужчины встревожились, зароптали, и Рейф снова нахмурился — жена очень уж близко подошла к запретной теме. Кейт невольно поежилась. В другой ситуации такая реакция мужчин могла бы позабавить ее, но сейчас опасность была слишком велика — все эти люди ужасно боялись правды. И тут она вдруг подумала' «А ведь они в какой-то степени зависят от меня… И даже немного боятся меня». Эта мысль вызвала у Кейт ощущение собственной значительности, и она, тотчас же приободрившись, вновь заговорила:

— Я только хотела сказать, что нелепая случайность породила слишком много гнева и ненависти.

Все тотчас же облегченно вздохнули, и Кейт, мысленно улыбнувшись, продолжала:

— Когда кончился пир, отец позволил мне присоединиться к женщинам в саду. У дверей зала, я получила сообщение от Уэрина, который просил меня встретиться с ним за стенами замка, перед тем как он уедет в монастырь.

— За стенами замка? — переспросил лорд Бэгот — Какая женщина могла согласиться на встречу с мужчиной без сопровождения, да еще вне стен замка? И кроме того, что позволило моему управителю убедить тебя согласиться?

Бэгот пристально посмотрел на дочь, и Кэтрин досадливо поморщилась. Ей было ясно: отец нисколько не беспокоился за ее репутацию — он думал лишь о том, как бы вернуть Глеверин. Поэтому и пытался опорочить ее — полагал, что таким образом сумеет добиться своего.

Тут Кейт снова вспомнила о том, что отец пытался убить Рейфа, и сердце ее наполнилось холодом. Нет, этот человек не заслуживал сочувствия, и она не намерена расплачиваться за его грехи.

Глядя в лицо епископа, Кейт проговорила:

— Милорд, мы с сэром Уэрином несколько раз беседовали в Бэготе, так как подобное невозможно исключить, когда люди живут под одной крышей. Но разумеется, мы никогда не говорили без свидетелей, — добавила Кейт.

И это было правдой — в Бэготе они никогда не оставались наедине.

— Что же касается наших разговоров, — продолжала Кэтрин, предвосхищая следующий вопрос, который мог задать ее отец, — то мы обменивались только обычными любезностями. А если вас, милорды, интересует, почему я покинула стены замка Хейдон, то должна сказать: я вполне доверяла сэру Уэрину, так как он являлся управителем моего отца. Сэр Уэрин просил о встрече, чтобы объяснить мне, что он ни в чем не виноват и что его напрасно обвиняют… Не имея оснований сомневаться в его добрых намерениях, я пошла на эту встречу. — Кэтрин ненадолго умолкла и обвела взглядом слушавших ее мужчин. Потом вновь заговорила: — Поверьте, милорды, в этот момент я думала только о том, чтобы успокоить уважаемого и заслуживающего доверия управителя, которого, по-моему, наказали слишком сурово за нелепую случайность.

Кэтрин почувствовала, что краснеет. «Интересно, — думала она, — что сказали бы эти люди, если бы я сейчас заявила, что пошла на встречу с Уэрином с одной только целью — сообщить ему по секрету, что стала свидетельницей злодеяния моего отца?» Однако Кейт прекрасно понимала: подобное признание могло дорого обойтись ей. Сделав глубокий вдох, она продолжала:

— Так вот, милорды, поэтому я и сказала, что все произошло из-за меня. Вернее, из-за моей глупости. Мой отец справедливо заметил, что мне следовало попросить служанку или какого-нибудь мужчину сопровождать меня. Адела де Фрейзни учила меня этому, но я поступила иначе, потому что все были враждебно настроены по отношению к сэру Уэрину — никто не захотел бы сопровождать меня. А я считала своим долгом встретиться с ним, поэтому пошла одна.

Кэтрин снова обвела взглядом мужчин и заметила, что некоторые из них смотрят на нее с осуждением.

— Как вам удалось незаметно покинуть замок, миледи? — спросил лорд Хейдон. — Видит Бог, мои люди хорошо охраняют все входы и выходы.

Суровый взгляд лорда Хейдона свидетельствовал о том, что красивый привратник получит по заслугам, а Кейт не могла этого допустить.

Немного помедлив, она ответила:

— Я вышла во двор, милорд, и обнаружила, что слуги танцуют под музыку, доносившуюся из сада. Притаившись, я ждала возможности улизнуть без ведома привратника. А когда уже начала думать, что мне не удастся это сделать, вдруг заметила, что его внимание отвлеклось на танцующих. В этот момент я и проскользнула мимо него.

— О Боже! — воскликнул лорд Бэгот. — Мне стыдно называть тебя своей дочерью. Ни одна порядочная женщина никогда бы не решилась на такое, а ты говоришь об этом так легко, словно проделывала подобное не в первый раз.

— Помолчите, Бэгот. — Епископ нахмурился. — Здесь не церковный суд, чтобы обсуждать нравы вашей дочери. Я хочу знать только одно: как она оказалась пленницей вашего управителя? А миледи, отвечая на мой вопрос, должна сознавать, что все сказанное ею может быть использовано против нее. — Снова повернувшись к Кейт, епископ спросил: — Когда вы встретились с сэром Уэрином, он захватил вас в плен, не так ли?

— Да, милорд.

— Что ж, продолжайте ваш рассказ, я вас слушаю, — сказал епископ.

Кейт рассказала о своих попытках убежать от Уэрина, а также о том, как он оскорблял ее. Рассказала и о нападении Годсолов. Все мужчины внимательно слушали ее, а представитель графини посматривал на нее даже с некоторым уважением. Когда она закончила свой рассказ, епископ пристально посмотрел на нее и проговорил:

, — А теперь, миледи, разрешите задать вам чрезвычайно важный вопрос. Скажите, каким образом сэр Рейф сумел уговорить вас вступить в союз с ним? Ведь вы это сделали добровольно, не так ли?

Такой прямой вопрос требовал откровенного ответа. Кэтрин посмотрела на Рейфа, и взгляды их встретились Кейт понимала, что подошла к самой трудной части своего рассказа, и ей меньше всего хотелось, чтобы эти люди подумали, будто она вышла замуж за Рейфа только потому, что хотела избежать брака с сэром Гилбертом, хотя в какой-то степени это было правдой.

Собравшись с духом, Кейт проговорила:

— Милорды, хотя Глеверин — мое приданое, я ничего о нем не знала, поскольку прежде никогда здесь не бывала. И все-таки я решила найти тут убежище, чтобы избежать брака, к которому мой отец, несомненно, отнесся бы с презрением. Я заперлась изнутри в этой спальне. — Кэтрин указала на дверь, за которой скрывалась до начала разбирательства. — А когда Рейф… — Она смутилась и взглянула на мужа. — Когда сэр Годсол открыл эту дверь, я поняла, что пропала. Годсолы завладели Глеверином, и это означало, что я осталась без приданого, то есть оказалась нищей

Кейт сделала 1'аузу. Она пыталась понять, как мужчины относятся к ее рассказу. Некоторые из них смотрели на нее с явным сочувствием

— Да, без приданого… — Кейт тяжко вздохнула. — Ведь у меня оставалась бы только вдовья часть наследства от семьи де Фрейзни, а этого едва ли достаточно для того, чтобы состоятельный мужчина женился на мне, как того хотел мой отец.

Епископ Роберт утвердительно кивнул и пробормотал:

— Кроме того, если бы Глеверин был признан собственностью сэра Рейфа по праву завоевателя, он мог бы присмотреть себе более подходящую жену, чем вдова без состояния.

Кейт снова вздохнула:

— Вы правы, милорд. Так что в этой ситуации мне не страшен был насильственный брак, поскольку я полагала, что Годсолы отправят меня в Хейдон, к моему отцу.

Снова взглянув на мужа, Кейт заметила, что он покачал головой. Рейф как бы давал ей понять, что никогда не отказался бы от нее. Губы Кейт тронула улыбка; она почувствовала, что любит его еще сильнее. И он тоже любил ее: более того, она, его жена, была для него дороже, чем Глеверин, — теперь уже Кейт в этом не сомневалась.

Кэтрин вновь повернулась к прелату:

— Учтите также, милорд, что со мной не было сопровождающей женщины, которая могла бы поручиться за мое целомудрие во время моих злоключений. Кто поверил бы, что я оставалась добродетельной? Я была бы не только доведена до нищеты, но и оказалась бы совершенно не-