— Выходи за меня замуж, Кейт, — сказал он глубоким голосом, все еще охваченный страстью.

Она понимала, что никогда не станет женой Рейфа, и даже безумное желание никогда не расставаться с ним не могло затмить реальности,

— Разве я могу быть твоей? — с горечью ответила она.

Пальцы Рейфа снова прошлись по округлости ее груди, и Кейт прерывисто вздохнула, ощутив вновь вспыхнувшую страсть.

— Можешь, — тихо сказал он, — Мы поедем в Глеверин и обвенчаемся там.

Его слова потрясли Кейт сильнее удара. Она отодвинулась от него и села. Края ее платьев все еще были подняты до бедер, и она быстро одернула их, прикрыв ноги. Затем Кейт попятилась от Рейфа, пока не уперлась спиной в ствол дерева.

Рейф тоже сел, и даже в темноте она увидела, как он наморщил свой красивый лоб.

— Кейт? — смушенно произнес он.

— Повтори, что ты сказал, — потребовала она дрожащим голосом. Нельзя сказать, что Кейт не расслышала его слов, просто она не могла поверить в услышанное.

Рейф резко втянул воздух и зарылся пальцами в свои волосы.

— Я сказал: выходи за меня замуж, Кейт. Давай сделаем так, как ты говорила во время охоты, и покончим этим браком с враждой между нашими семьями.

Последние отголоски недавнего наслаждения умерли в Кейт, и на смену пришла холодная пустота.

— Ты с ума сошел! — воскликнула она. — Мой отец убьет меня, если я выйду за тебя замуж.

— Но прежде он должен будет убить меня, — ответил Рейф с надменной уверенностью в голосе.

— Да, и он с радостью сделает это! — заметила Кейт, все еще уязвленная намерением Рейфа тайно жениться на ней и завладеть Глеверином.

Он улыбнулся, и это была крайне самодовольная улыбка, которую не могла скрыть даже темнота.

— Меня не так легко победить. Выходи за меня, Кейт, и я защищу тебя от твоих родственников.

Как мог он настаивать, когда каждое его слово подобно ножу вонзалось в ее сердце?

— Нет! — крикнула она. — Я только что избежала позора от незаконного брака с Уэрином, — начала она и замолчала, переводя дыхание. Бесчестье возникает по разным причинам, одна из которых — прелюбодеяние с врагом отца.

Осознав совершенное как свой грех, Кейт вдруг подумала, что Рейф намеренно воспользовался ее слабостью, чтобы потом склонить к тайному браку.

— Нет, я не выйду за тебя! — снова крикнула она. — И никуда не поеду с тобой, кроме замка Хейдон.

Улыбка сползла с лица Рейфа,

— Значит, ты отказываешь мне после того, что было между нами? — спросил он с оттенком гнева в голосе.

От этих слов сердце Кейт заныло еще болезненнее, и она прижала руки к груди, чтобы унять боль. Значит, все верно — его любовные ласки были лишь средством подчинить ее своей воле.

— Ты не поедешь в Хейдон, — продолжил Рейф. — Мне кажется, мы все-таки направимся в Глеверин, где ты выйдешь замуж за меня, если, конечно, не предпочтешь сэра Уэрина. В таком случае скажи об этом прямо сейчас, и я оставлю вас здесь наедине, чтобы вы могли завершить ваше путешествие. Будет как ты хочешь.

Кейт снова ощутила боль в груди и с укором посмотрела на своего недавнего спасителя. Он не может оставить ее здесь на милость Уэрина! Она, прищурив глаза, смотрела на него. Конечно, не может. Просто теперь, когда одна уловка не сработала, он решил применить другую. В тот же миг все радужные мечты Кейт рухнули, осталась только мрачная действительность. На глаза навернулись слезы. Леди Алела со своими рассказами, конечно, жестоко ошибалась. Несмотря на привлекательную внешность и благородное поведение, на самом деле на свете не существовало бескорыстного рыцаря, которому леди могла бы отдать свое сердце. И тем более нельзя было отдавать ему свое тело. Все мужчины одинаковы, они стремятся использовать женщину только для достижения своих корыстных целей. Все мужчины таковы — и ее отец, и Уэрин. И даже Рейф Годсол.

— Ты явился не для того, чтобы спасти меня от Уэрина, — сказала она наконец упавшим голосом. — Ты просто решил завладеть мною в своих интересах.

Заря застала Кейт едущей верхом на той же норовистой лошадке, только теперь она была окружена полусотней людей Годсола, из которых более сорока ждали Рейфа в укромной долине. Поверх влажных платьев на ней была монашеская сутана, которую дал ей Рейф. Однако эта одежда не спасала ее от холода. К тому же она испытывала усталость, унижение, и отчаянный голод, так как гордо отказалась от овсяных лепешек и конченого мяса, предложенные Рейфом, пока они дожидались рассвета. Но больше всего Кейт страдала от того, что теперь ей неоткуда было ждать спасения. Ее отчаяние было так глубоко, что она безвольно покачивалась в седле. Кейт окончательно убедилась в преднамеренности действий Ре if фа, когда они встретились с его людьми, ожидавшими их в условленном месте. Расположение этих людей вблизи Глеверина свидетельствовало о том, что Рейф плакировал похитить ее задолго до того, как неблаговидный поступок отца вынудил Уэрина сделать то же самое,

— Миледи! — обратился к ней воин с невзрачным округлым лицом, державший поводья ее лошади. В свете раннего утра было видно, что его голубые глаза выражали заботу, хотя он был одним из Годсолов, а она Добни. — Вы хорошо себя чувствуете?

Кейт посмотрела на мужчину из-под капюшона своего монашеского одеяния, который был опущен почти к подбородку. Она опасалась, что ее падение может каким-то образом отразиться на ее лице, а ей не хотелось предоставлять возможность этим отвратительным Годсолам осуждать ее как распутную женщину, хотя теперь она знала, что является таковой.

— Я чувствую себя так, как может чувствовать женщина, которую дважды похищали в течение суток, и за все это время не дали поспать ни минуты, — резко ответила она хрипловатым голосом.

Воин заморгал и молча пожал плечами. — Извините, миледи, — сказал он без тени раздражения, — но я ничем не могу помочь. Сэр Уильям одержим стремлением вернуть Глеверин Годсолам раз и навсегда, и ради того он не гнушается никакими средствами. Если для достижения своей цели оказалось необходимым, чтобы сэр Рейф похитил вас у отца, то этого нельзя было избежать. Эти слова снова разбередили рану в ее сердце — значит, ее Рейф действительно предатель. Кейт охватило глубокое отчаяние. Какой же глупой она была, вообразив, что Рейф влюблен в нее, а он стремился только завладеть Глеверином. И Уэрина она представляла себе благородным рыцарем, хотя в нем не было ни капли благородства. Но Уэрин мстил за нанесенную ему обиду. Она посмотрела на управителя, который ехал слева от нее. Люди Рейфа вставили ему в рот кляп и связали по рукам и ногам, прикрепив веревки к седлу лошади. По приказу Рейфа на Уэрина надели плащ, а его раны были перевязаны. Такое проявление великодушия Рейфа вызвало у Кейт еще большую ненависть к Годсолам. Ей претило подобное проявление жалости. Лучше бы на Уэрина напали разбойники и забрали ее. Тогда по крайней мере она не страдала бы от воспоминаний о своем распутном поведении с Рейфом, преследовавших ее. Кейт посмотрела на человека, которого теперь презирала всем сердцем. Рейф ехал во главе отряда рядом со своим старшим братом сэром Уильямом Годсолом. Теперь, когда он захватил ее, ему было не до нее. Рядом налегке шагал вороной конь Уэрина, который чувствовал себя гораздо лучше, поскольку в седле никого не было, а перед рассветом он отдохнул несколько часов и его хорошо покормили. Глядя на покрытую плащом спину Рейфа, Кейт желала всей душой, чтобы его убили. Боже, как она его ненавидела! Негодяй! Мерзавец! Она скорее умрет, чем выйдет за него замуж. Нет, она сорвет его подлые планы. Может ли она избежать уготованной ей судьбы? Надежда на это не покидала ее. Стены Глеверина были достаточно прочными, и их не так-то легко пробить. К тому же каждая пядь земли вокруг принадлежала ее отцу, и ни один человек, находящийся в зависимости от него, не откроет ворота воинам Годсолов. Кейт прищурилась и поджала губы. Глеверин должен устоять. Боже, с какой радостью она будет плясать на могиле Рейфа Годсола, когда ее отец прикончит его! Рейф, ехавший впереди, поднял руку, давая сигнал остановиться, когда всадники достигли вершины низкого холма. Откинув капюшон, он повернулся к тем, кто следовал за ним. Кейт удивленно приподняла брови. Когда Рейф успел надеть рыцарский шлем? Из груди Уэрина вырвался сдавленный звук, он напрягся, тщетно пытаясь освободиться от пут. Кейт испуганно посмотрела на него. Его глаза бешено сверкали.