Кроме того, в Чечне существуют управление шариатской безопасности и полк шариатской безопасности — более 3 тыс. человек. Множество боевиков аккумулированы мелкими полевыми командирами, готовыми стать на сторону победителей в набирающем обороты конфликте.
Всего, по оценкам экспертов, на территории Чечни в настоящий момент находятся под ружьем 35-40 тысяч боевиков. (Из досье).
В помещениях штаба, несмотря на вечернее время, многолюдно, но тихо, в кабинетах матово святятся мониторы компьютеров. Идет непрерывная, будничная, тяжелая работа. Со стен коридора на проходящих сурово взирают изображения русских полководцев, покорителей Кавказа — Ермолова, графа Барятинского...
Стену одного из помещений занимает огромная карта. На ней территория Чечни окружена крупными сиреневыми пятнами — это зоны ответственности шести тактических групп, на которые разделена вся группировка, красными линиями помечены маршруты истребителей-перехватчиков, контролирующих воздушное пространство этого “субъекта федерации”. Сама Чечня тоже в пометках — “учебный центр Хаттаба”, “полк шариатской безопасности — 800 ч” и т. д.
“Тяжелее всего, конечно, со стороны Дагестана — в ТГ-5 и ТГ-6”, — поясняют собравшиеся офицеры. “Основные перестрелки и провокации именно там — на Аксайском и Кизлярском направлениях. Служить в тех местах несладко — боевики, снабжение хуже, чем здесь, грязь, “животные” даже иногда заводятся”... А тем не менее, там месяц службы почему-то только за полтора считается, тогда как здесь в “ядре” — месяц — за три. Самый напряг на Карагалинской плотине — обстрелы чуть не каждый день, до чеченских постов метров пятьдесят”.
Эти две группы несколько оторваны от основной массы войск, так как сообщение с ними практически только вертолетное, а из-за капризной кавказской погоды “вертушки” частенько остаются прикованными к бетону аэродромов. Добираться же до групп из Моздока наземным транспортом в обход Чечни — дело долгое и небезопасное. Впрочем, изредка обстреливают и вертолеты. Пробитый семью пулеметными пулями несколько дней назад “Ми-8” стоит в паре километров от здания штаба.
Большая часть личного состава группировки — командированные со всей России. Срок обычной офицерской командировки — два месяца, которые, правда, могут растянуться до трех или четырех. Сколько придется служить на границе с Чечней простому солдату, не знает обычно никто — дело случая. Многие офицеры, прапорщики и контрактники покидают насиженные места и едут на Северный Кавказ не без удовольствия. Здесь вовремя платят полуторный оклад и даже начисляют командировочные — 22 рубля в сутки. Полученные за риск и дискомфорт гроши можно отправить бедствующим в гарнизонных городках семьям.
Но кроме финансового, действует и фактор психологический. Ведь именно здесь, на Кавказе, русский солдат — кем бы он ни был: мошником, вэвэшником или “ментом” — может почувствовать, что нужен Родине, соотечественникам. Все понимают, что Чечня окружена группировкой, как плотиной. Плотина, конечно, прогибается и протекает — где каплями, где ручейками, но убери ее, и окрестные земли будут накрыты грозными валами — утонут в крови.
Хотя не имея возможности пройти в дверь, чеченцы лезут в окна. Охотно пользуясь статусом граждан Российской Федерации и прорехами в коммерциализированном законодательстве, они взяли под контроль значительную часть “бизнеса” в окрестных республиках. Немалая чеченская колония существует в самом Моздоке, буквально под окнами российских казарм. Среди “мирных чеченов”, проживающих на территории Осетии и других республик, немало профессиональных боевиков, по сей день не изменивших своему “призванию”. По всей видимости, именно они и проверяют изредка “бдительность” федеральных войск — то из подствольника стрельнут, то противотанковую мину положат.
Впрочем, беды в группировке случаются и без участия боевиков. На следующее утро в штаб пришло известие о том, что солдат в одной из частей ТГ-6 покинул пост, открыл беспорядочную стрельбу в палатке и ранил спавших товарищей. Выяснилось, что боец уже жаловался на головные боли и припадки, сходные с эпилептическими, и ничего из произошедшего якобы не помнит. Офицерам остается только разводить руками. То, что чуть ли не половина солдат-срочников страдает серьезными соматическими или психическими расстройствами — стало уже обыденной реальностью. Тяжелые условия практически фронтовой жизни часто оказываются непосильным испытанием для хилых юношей из выморенной реформами русской провинции. Что греха таить — бывают в группировке случаи неосторожного обращения с оружием и даже побеги из частей. Характерно, что чаще всего солдаты покидают части, расположенные на территории Дагестана. Благо, местные жители всегда помогут и оружие охотно купят по сходной цене...
ОФИЦЕРЫ
Нас принял командующий группировкой генерал-майор внутренних войск Евгений Внуков. Он единственный в штабе одет не по форме — в черный вязаный свитер. Генерал довольно молод, высок, крепко сбит, у него волевой подбородок, внимательные усталые глаза.
По мнению генерала, вероятность войны между Масхадовым и “генералами” — Басаевым, Радуевым и т. д. — чрезвычайно высока. Ее начало одновременно будет и началом активных действий боевиков против федеральных войск, ведь “генералы” уже сами открыто заявили о планах дальнейшего захвата российских земель. “Мы вполне готовы к такому варианту развития событий”, — утверждает командующий. “Наша оборона административных границ Чечни имеет эшелонированный характер. Непосредственно на границе создана сеть КПМ (контрольных постов милиции), позади них в состоянии 20-30-минутной готовности стоят заставы внутренних войск — от роты и более, а позади них находятся еще более крупные части. Конечно, сплошной границы нет, поэтому территория патрулируется маневренными группами, активно ведется разведка”.
Действительно, федеральные силы контролируют только самые важные транспортные магистрали, поэтому у чеченских боевиков и контрабандистов всегда есть приличные шансы преодолеть границу по проселочным дорогам. Особенно вольготно они чувствуют себя на ровных просторах Ногайской степи, по которым приличная машина проходит и без всякой дороги.
Вскоре нас представляют одному из главных разведчиков группировки. Крупный рыжеволосый полковник сначала отмалчивался, но, внезапно разгорячившись, начал говорить, взмахивая крупной короткопалой рукой. “Да не так уж беспокоит меня перспектива войны с чеченскими формированиями — они же бандиты! Как получат разок крепко по зубам — и весь боевой дух пропадет. Зачем им воевать? Их ведь и нынешнее положение вполне устраивает — мелкими набегами жить. А вот очень мне не нравится история с четырьмя головами. Дело, конечно, не в самих головах и не в их хозяевах. Те, похоже, действительно разведчики были — когда в Чечню совались, знали, на что идут. Дело в том, что если в Чечне еще нескольких иностранцев шлепнут, особенно если американцев, те ведь могут и вмешаться под видом “миротворческой акции”. Они же творят, что хотят — вон как с Ираком поступили. Сначала бомбить начнут, потом и десант высадят. Правда, если “догадаются” свои войска на территорию “Ичкерии” ввести, местные гаврики им быстро морду намылят — ведь американская армия воевать не умеет, только бомбить”.
Официальная Москва активно поддерживает президента Масхадова, надеясь, что он сможет удержать “полевых командиров” и лидеров исламистов Удугова и Яндарбиева от открытого конфликта с Россией. Для этого в Грозный отправлены значительные суммы денег. Планируется создание совместных российско-чеченских предприятий с контрольными пакетами акций, принадлежащих государству. Кроме того, планируется придать аэропорту города Грозного статус международного. (Из досье)
