Один особо громадный агрегат в стиле ретро привлек мое внимание. Я не удержался, остановился и принялся искать маркировку. Вскоре я обнаружил латунную табличку под слоем наросшей жирной грязи. Интересная оказалась табличка. Она возвещала, что устройство изготовлено на Уральском заводе братьев таких-то в… 1898 году. Выходит, больше ста лет проработала машина. А на металлолом ее не свезли (хоть металла в ней было, наверно, тонн пятнадцать) потому, что просто своротить и транспортировать этого динозавра оказалось не по силам.

В другом месте свет фонаря выхватил на полу обширную засохшую белесую лужу. Ольга насторожилась. Я сперва тоже притормозил, опасаясь, что это какая-то очередная, не известная мне пакость Зоны. Но, присмотревшись, расслабился. Один мой приятель рассказывал, что на таких заводах, эвакуированных в наши края еще в Отечественную и заработавших прямо с колес под открытым небом, технологии, так сказать, законсервировались. Например, из тех самых баков разжиженную взрывчатку бабы-работяги черпали… ведрами, закрепленными на длинных палках, и таскали к бомбовым корпусам. Начиняли их, как вафлю мороженым, как бы ложкой. Ну должно быть, какая-то баба споткнулась и разлила содержимое своего ведра. Взрывчатка быстро засохла, а отскабливать ее от пола никто не решился. Не тесто все же. Так окаменевшая лужа и осталась. Я решительно переступил через нее. За мной последовали Ольга с Профессором.

Я воочию убедился, где и как ковалось боевое могущество страны. Хорошо, хоть большой войны не случилось. А на малых, где я побывал, если половина старых боеприпасов вообще не взрывалась, может, оно и к лучшему. При том, как действовали наши артиллеристы и бомбометатели, меньше мирного населения погибло.

Спотыкаясь о какие-то железяки и куски вывороченного бетона, мы пересекли цех. Ольга уверенно повела нас к переплетению металлических лестниц. Одна уходила в люк в полу. Я сразу догадался, что нам туда. Но не обрадовался. Не нравились мне такие темные дыры. В Зоне они почти всегда таили сюрпризы. Но Кошки передали мне успокоительный сигнал. Я обернулся, повел фонарем из стороны в сторону. Свет по всему цеху отразился желтыми и зелеными звездами в десятках кошачьих глаз. Наши союзнички следовали за нами неотступно. И это обнадеживало.

Мы еще дважды спускались с уровня на уровень, углубляясь под землю. Вместо сухих и довольно просторных тоннелей с переплетением труб и кабелей по стенам начались какие-то норы, в которых по колено хлюпала вонючая жижа. Я ощущал чье-то присутствие, довольно опасное, но не мог разобрать чье. Какие-то животные, не понять какие, возможно, почувствовали наше приближение. Но Кошки успокаивали и толкали вперед.

Очередной изгиб коридора привел в просторное помещение, напоминавшее бойлерную. Посередине возвышался огромный, проржавевший распределитель, своими вентилями и рычагами напоминавший робота из старых комиксов. От потолка и стен к нему тянулись толстенные трубы. У его подножия я уловил какое-то шевеление и посветил фонарем. Пол здесь оказался сухим. И на нем расположилось несколько здоровенных, с изрядную псину, тварей, голых, без шерсти, с розовой сморщенной кожей. Повсюду лениво извивались длинные, голые, кольчатые хвосты. Профессор охнул. Меня передернуло. Среди крупных особей копошилась мелюзга. Мы явно набрели на гнездо.

Твари при нашем появлении зашевелились, вздернули уродливые острые морды и уставились на незваных гостей красноватыми бусинами глаз. Разбегаться они не думали. Но и нападать не спешили.

– Это крысы? – шепотом спросила Ольга.

Я пожал плечами, хоть вряд ли она могла увидеть мой жест.

– Думаю, да,- тоже шепотом сказал Профессор.- Обратите внимание на морды и очертания тел.

Я обратил, но особого сходства с нормальными крысами не нашел. По-моему, голые твари больше смахивали на тощих свиней. Две-три поднялись с пола и, широко разевая пасти с гигантскими, отливающими влажной желтизной резцами (все-таки крысы), неторопливо направились к нам. Временами они издавали громкий скрежещущий визг, отнюдь не дружелюбный. Я вскинул автомат.

В тот же момент ощущение кошачьего присутствия окрепло. Пушистые создания засновали прямо у наших ног. Свет фонарей позволил увидеть, что Кошки, крупные, грозно ощетинившие шерсть и распустившие хвосты, окружили нас плотным кольцом. Я давно не видел их так близко. Если бы не размеры, они ничем не отличались бы от обычных домашних кошек. Разве что ощущением ярости, слишком мощным для домашних животных, исходившим от них.

Крысы и Кошки, исконные враги, столкнулись в тесном подземном пространстве вплотную. Крысы тоже удивительные создания. У них феноменальная приспособляемость. Говорят, в случае ядерной войны на Земле выжили бы лишь крысы и тараканы. Похоже, эти голые мутанты тоже неплохо приспособились. Во всяком случае, сквозь волны необычной кошачьей ярости я уловил, что гипнотизировать Крыс Кошкам не под силу. Они явно готовились вступить в обычную схватку. Я знал, что она в прежние времена далеко не всегда заканчивалась кошачьей победой, и прицелился. Тут же в мозгу у меня всплыло изображение автомата, опущенного дулом вниз, и потолка, исполосованного глубокими трещинами. Кошки не велели мне стрелять, опасаясь обрушения ветхого свода. Я шикнул на своих спутников, тоже державших оружие на изготовку.

– Что? – спросила Ольга.

– Не вздумай стрелять. И вы, Профессор. А то завалит…

Я не успел договорить. Пушистые тела дружно метнулись вперед, на врага. Никаких ритуальных прелюдий, рассчитанных на устрашение. В лучах фонарей все замелькало и завертелось, сплетаясь в единый клубок, из которого возникала то оскаленная, окровавленная кошачья морда, то бешено колотящий по воздуху крысиный хвост. Кошачьи завывания слились с пронзительным крысиным визгом. Из общей сумятицы вдруг вынырнуло голое и розовое, подкатилось к моим ногам. Я мгновенно саданул каблуком между мерцающими багровым светом бусинами. Одновременно раздался хруст костей и истошный визг. Я ударил еще раз, голое и розовое, подергавшись в конвульсиях, затихло.

Крысы превосходили Кошек размерами, и у них имелись ужасные резцы. Но Кошки были хищниками, прирожденными бойцами и охотниками. А Крысы, даже изменившиеся, все же оставались грызунами. Они становились очень опасны, будучи загнаны в угол или чувствуя свое явное превосходство. Сейчас, перед разъяренными Кошками, они превосходства, кажется, не испытывали. Мелькание и визг драки длились меньше минуты. Потом клубок распался, в свете фонарей стало видно, как голые твари проворно улепетывают в проломы стен. Кошки их не преследовали.

Путь был свободен, и мы тронулись дальше. Только тут я сообразил, что во время схватки Кошки, видимо, ослабили контроль, и вибрирующий рев Эпицентра болью ворвался в мою черепную коробку. После победы звук опять сделался терпимым. Я в очередной раз подивился возможностям Кошек. Они безо всякого вреда для себя воспринимали голос Эпицентра во всей его мощи и красе, регулируя только для того, чтобы пощадить меня. Этот неслышный рев без кошачьего «фильтра», наверно, мог бы меня убить.

И тут вдруг до меня дошло. Или осенило, или как громом ударило. Я на миг остолбенел. Можно считать себя если не умным, то, по крайней мере, сообразительным человеком. И при этом оставаться круглым болваном. Выходило, что я и есть круглый болван. Как, черт возьми, я не догадался раньше?!

Профессор и Ольга застыли рядом, полагая, что впереди новая опасность.

– Там не машина,- сказал я.

– Где? – не поняла Ольга.

– Там, куда мы идем. То, что скрылось в подземельях после падения из космоса,- это не машина.

– А что же?

– Не знаю. Живое существо.

– С чего ты взял?

– Знаю.

Я не стал объяснять, что никогда НЕ СЛЫШАЛ и НЕ СЛЫШУ никаких машин, агрегатов, устройств. Даже сложных, вроде компьютеров. Даже передающих и принимающих радиоволны. Я СЛЫШУ ж ЧУВСТВУЮ только живое: людей, животных, даже Жмуров и ту неведомую пакость, на чей голос я отправился в заброшенный дом. Растения я тоже чувствую, но очень слабо и однобоко. Они есть или их нет. Большие деревья «фонят» чуть сильней, но все равно неразборчиво. Ярче всего я воспринимаю древесных вампиров, но они уже, по-моему, не совсем деревья.