Усидеть на месте Эшли не могла. Она вскочила и принялась мерить шагами кухню сестры. Милостивый Боже, долго их еще будут держать в полицейском участке? Неужели там до сих пор не поняли, что взяли не того, кого нужно? Ее брат не был ни угонщиком машин, ни автолихачом. Он уважает чужую собственность… Разве нет?

Тим, конечно, не ангел. А бывают подростки-ангелы? Но он умный. И у него впереди многообещающее будущее. Скоро он засядет за подготовку к выпускным экзаменам. С чего бы вдруг у него поехала крыша и он попытался украсть чужую машину? У него есть собственная!

Последние два месяца Тим жил здесь, у Сьюзен. Пока родители путешествовали по Новой Зеландии и наслаждались долгожданной встречей с родственниками, ему было некуда деваться. К несчастью, Тиму не понравилось в доме старшей сестры. И Эшли прекрасно понимала его. Она бы тоже не захотела жить по указке Сьюзен.

Просторная белая кухня напоминала операционную. Такая же стерильная. И никакого беспорядка. Сьюзен терпеть не могла беспорядка. Весь дом маниакально чистый и упорядоченный. Как и сама Сьюзен. Даже когда она позвонила Эшли. Хотя и билась в истерике или почти в истерике. Да и кто бы остался спокойным, если б его так оглоушили, как Сьюзен. Когда Тима арестовали на глазах у всех соседей, ее самообладание разлетелось на мелкие кусочки.

Стоило нарушить границы жестких моральных правил Сьюзен, и вас изгоняли из мира людей — живите как хотите в одиночку. Вы пария. Никто не знал этого лучше, чем Эшли. В тот самый день, когда Сьюзен открыла, что ее незамужняя юная сестра беременна, она, ни секунды не колеблясь, отвернулась от нее. Если человеку грозит стать в глазах общества отверженным, Сьюзен буквально перейдет на другую сторону улицы, лишь бы избежать с ним встречи.

От этих саркастических размышлений Эшли вдруг приободрилась. Если бы Сьюзен хоть на секунду усомнилась в невиновности Тима, она бы не поехала в полицейский участок, а отправила бы туда только мужа, Арнольда.

— Мисс Форрестер, могу я предложить вам чашку чая?

Вздрогнув, Эшли быстро повернулась. На пороге стояла домоправительница сестры, миссис Адаме. Полная женщина в практичном платье явно испытывала неловкость.

— Нет, спасибо. Я не смогла бы проглотить и капли, — пробормотала Эшли.

— Что-нибудь?..

— Нет пока, спасибо.

— Он такой… восприимчивый молодой человек… — заметила пожилая домоправительница.

Эшли побледнела, погрузившись в воспоминания детства. Тим унаследовал характер отца. Он рос вспыльчивым и агрессивным мальчишкой. Хант Форрестер радовался способности сына противостоять ему. По его понятиям полагалось, чтобы мальчик обладал силой воли и стойкостью. А девочкам это ни к чему. В детстве они со Сьюзен привыкли, что дочерей считали помехой, потому что важнее всего для отца — сын. Хант Форрестер был типичным «сексистом» и строго разделял семью по полу. Во второй главе его неписаных правил поведения для детей четко определялось, что полагается и чего не полагается делать девочкам. Им следует быть нежными и пикантными, редко попадаться на глаза и никогда не открывать рта. Эшли не соответствовала требованиям отца. То в одном, то в другом она обязательно преступала границы.

Эшли бунтовала, а Сьюзен всегда приспосабливалась. Когда сестре исполнилось восемнадцать, появился Арнольд. Первый и единственный мужчина, почти на двадцать лет старше ее. Сьюзен так никогда и не расправила крылья, чтобы вылететь в мир за пределами дома. Никогда не боролась, чтобы почувствовать вкус свободы, который для других молодых женщин был естественным и необходимым. Эшли часто думала, не уцепилась ли сестра за замужество как за спасение. Лишь бы убежать от грубого давления отца. Лишь бы избавиться от наэлектризованной атмосферы дома, где то и дело вспыхивали злые ссоры.

— Машина подъехала, — вздохнула миссис Адаме. — Я пойду в свою комнату, мисс Форрестер.

Резким движением руки Эшли откинула назад непослушную гриву золотисто-рыжих вьющихся волос и глубоко вздохнула. Сьюзен не знала, что она здесь, ждет ее. Вероятно, сестра воспримет ее присутствие как нежелательное вмешательство. И, услышав поворот ключа в парадной двери, Эшли прошла в холл, моля Бога, чтобы на пороге появился Тим. Сердитый и потрясенный, но не испуганный… Другими словами, напрасно обвиненный.

Милостивый Боже, она не могла заставить себя даже предположить другой исход!

Долговязый парень на полной скорости ворвался в дверь, даже не заметив, что она стоит в холле. Тим стремглав взбежал по лестнице и так хлопнул дверью, что, казалось, содрогнулся весь дом. Следующим вошел Арнольд. Снимая плащ, он в изумлении замер.

— Эшли?

Вслед за ним появилась Сьюзен. Лицо — восковая маска, в которой два оскорбленных глаза и два красных пятна пылающего гнева на щеках.

— Эшли? — пронзительно вскрикнула она.

— Сьюзен… — Арнольд останавливающе положил руку на рукав жены.

— Не вмешивайся! — Сьюзен в бешенстве обернулась к мужу. — Она здесь, и я рада, что она здесь. Пусть знает, что она наделала!

— Что я наделала? — повторила Эшли после непомерно долгой паузы.

— Это все твоя вина! — прошипела Сьюзен. — Что, по-твоему, я должна сказать папе и маме, когда они вернутся? Они оставили Тима на нашепопечение. На нашу ответственность. Когда папа узнает, что случилось, он проклянет меня за то, что я позволила тебе приблизиться к нему. Но тебе-то нечего беспокоиться! Папа не станет с тобой разговаривать ни за какие блага мира!

Эшли не узнавала сестру. У нее возникло фантастическое чувство, будто она перешагнула порог безумного Зазеркалья, где родные становятся совершенно чужими. Как правило, сестра вела себя бесчувственно-холодно. Но нынче вечером Эшли видела одержимую женщину, агрессивную, не сдерживающую, ярости.

Умоляющим жестом Эшли протянула к ней руку.

— Сьюзен, прошу тебя, я ничего не понимаю. При чем тут я?

— А разве не ты делаешь все, чтобы опорочить нашу семью? — взвилась Сьюзен. — Ты знаешь, чью машину он разбил? Ты знаешь, почему он ее разбил?

Эшли оцепенела, убитая очевидным признанием, что Тим хотя бы отчасти виноват и его не напрасно забрали в полицию.

— Наш глупый младший брат вздумал отомстить человеку, который четыре года назад бросил тебя в трудном положении! — Разгневанное лицо Сьюзен вдруг сморщилось. Она прикрыла рукой дрожащие губы. — Что он сделал? Он сел в его машину и стал все крушить вокруг дома! Он нанес ущерб в тысячи и тысячи фунтов стерлингов. Одна машина стоит больше, чем весь этот дом! И все уничтожено! — Ее дрожавший голос становился все громче. — Он сровнял с землей их идиотские про-о-о-клятые фонтаны! Исполосовал их зеленую лужайку для боулинга! И очень похоже, что за это он отправится в тюрьму!

— Но это невозможно, — прошептала Эшли пересохшими губами.

Когда Арнольд попытался успокоить жену, она грубо локтем оттолкнула его и помчалась наверх, как и Тим несколько минут назад. В тишине, наступившей в холле после ее ухода, снова раздался гром хлопнувшей двери.

— Она терпеть не может, чтобы ее видели плачущей. — Вздохнув, Арнольд предложил Эшли пройти в комнату. — Лучше оставить ее одну, пока не успокоится.

На Эшли накатила волна головокружения. Белая как полотно, она покачнулась и ухватилась за спинку дивана. Невероятно. Это не могло быть правдой. Тим не знал, с кем у нее была связь, когда она училась в университете. Почему-то Сьюзен ухватилась за дело не с того конца.

Склонившись над баром, Арнольд бормотал, точно сам с собой:

— Разве мы виноваты? Парень вырвался из-под контроля.

— Как Тим мог сесть… в машину Вито? — с трудом проговорила Эшли.

Арнольд сделал большой глоток виски. Он забыл предложить ей выпить. И эта рассеянность говорила, что он испытывает сейчас, лучше всяких слов.