Она припомнила слова Джованнин, сказанные во время беседы в огромном темном Святилище: «Я слышала, что люди прошлого были порочными, преисполненными гордыни, к тому же занимались мерзкими делами...» Человек в отороченной золотистой парчой шелковой набедренной повязке достал гребешок для бровей из слоновой кости и с минуту приводил себя в порядок, смотрясь в круглое зеркальце. Юноша, чьи выкрашенные в синий цвет волосы украшали лилии, послал аббату воздушный поцелуй. Солнце сверкало на водах лагуны; среди развешанных вдоль берега на мраморных колоннах гирлянд летали попугаи.

За колоннадами, миртовыми деревьями и кустами роз Джил заметила горы, голубые и близкие, покрытые тонким кружевом снега...

Эти горы она уже видела раньше.

Но где?

Правда, эти деревья, здания и башни... Но все равно, чувствовалось что-то очень знакомое... воспоминания о рухнувших обгорелых стенах, о назойливой и вкрадчивой гнилостной вони. Может быть, эти горы мелькнули у нее перед глазами, возвышаясь над руинами разграбленного Гая?

Нахмурившись, Джил перевела глаза с кристалла на стол, и яркие картины исчезли.

Долгое время она сидела уставившись в темноту, которая, казалось, давила на нее со стен тесной комнаты.

«Это совсем не то, что мы ожидали, – ошеломленно сказала она сама себе. – Мы должны были обнаружить древние записи, где черным по белому написано, или, как в данном случае, показано в цвете: Ответ по теме «Как одолеть Дарков?» (См. Секретное оружие, Приложение А.)

Но, конечно же, все это глупость. После того как напали Дарки, цивилизация, вполне возможно, утратила секрет записи на кристаллах. Некому было вести архивы после прихода Мрака...»

Джил обхватила руками голову, ее пальцы утонули в жесткой непослушной шевелюре, кожей головы она почувствовала холод ладоней.

«А какое мне дело? – спросила она себя, скорее просто риторически, так как и сама прекрасно знала ответ на этот вопрос. – Менее чем через десять дней я покину эту чертову вселенную со всеми ее тайнами и навсегда о ней забуду».

Мысль об отъезде неожиданно наполнила ее смутной томительной печалью. Джил поборола мимолетное желание уткнуть лицо в руки и заплакать. Вместо этого она взяла угольную палочку, отметила «номер четырнадцать» на основании кристалла и нацарапала на табличке: «14-религ. церемон. Гай?»

Тяжелый труд как новокаин для души?

Услышав шорох, Джил оглянулась и в узком проеме двери увидела Руди.

– Ну что... нашла что-нибудь? – нерешительно спросил он.

Вместо ответа Джил швырнула об стенку палочку, которой царапала на восковых дощечках.

– Ничего, – прошептала она, – ни черта. Нет ни одной записи, сделанной после нападения Дарков.

Руди помолчал. Он тоже надеялся найти ответ, как в энциклопедии, по системе перекрестных ссылок: «Спасение мира, см.»

– Господи, Руди, что нам делать?

– Что делать... – В его голосе звучала горечь. – Мы должны свалить отсюда, прежде чем упадет топор. Мы однажды уже собирались так сделать, помнишь?

– И никогда не узнаем? – спросила она.

Руди закрыл глаза, в его душе шла борьба боли с цинизмом, единственным оружием, которое у него когда-то было.

– И никогда не узнаем, – подтвердил он спокойно.

Громоподобное гудение больших, похожих на котлы, барабанов нарушило кристальную тишину над долиной Ренвет. И среди этого гула Джил разобрала высокий, как завывание ветра, нежный, тягучий звук рожков.

Казалось, все мужчины, женщины и дети Убежища собрались перед этими черными стенами, покрыли склон холма и окрасили черным снег на нижнем лугу. Колышущееся озеро людей разливалось за цепочкой королевской стражи, личными войсками Алвира, за полками Церкви, а также длинными беспорядочными рядами геттлсандских Всадников. Время от времени, как рябь по воде, от центра к краю разбегались всевозможные слухи и предположения. И только в рядах королевской стражи, у самой нижней ступеньки Убежища, царило безмолвие.

Наконец Ингольд, сидевший у ног командира королевской стражи Януса, встал и отложил желтоватый кристалл, в сердцевину которого он всматривался.

– По моим прикидкам, их около трех тысяч, – сказал он, стряхивая снег с одежды.

Янус ненадолго задумался.

– Если не считать добровольцев, то у нас не наберется и вполовину столько бойцов. Даже с огнеметами мы едва ли сумеем всерьез им противостоять, если дело дойдет до драки.

Ингольд ничего не ответил.

Барабаны загрохотали громче, их мерный ритм, казалось, проникал до мозга костей; из леса показались первые сверкающие ряды армии Алкетча. Войско выползало из-за деревьев, подобно золотой змее, сверкая копьями, шеренга за шеренгой – изможденные, мрачные мужчины, которые пробились сюда из-под затопленных руин Пенамбры, через сотни миль трескучего мороза, через неспокойные опасные районы. В толпе родился приветственный возглас, который подхватили все встречающие, и крик восторга эхом отразился от плоских стен Убежища.

Джил вынуждена была признать, что у них был достаточно бравый вид, у этих суровых, мужественных воинов под яркими разноцветными знаменами, а грохот барабанов и накатывавшие волнами переливы рожков могли разгорячить самую холодную кровь. Но она заметила, что Ингольд не принимал участия в общем ликовании, а отряды Пенамбры и Геттлсенда хранили молчание.

Как жеребец, отвечающий на пронзительное ржанье другого жеребца, на подступе к воротам Убежища заиграли рожки. Взглянув наверх, Джил увидела, как в отдалении, выстроившись в иерархическом порядке под черным бархатным навесом, словно шахматные фигурки перед началом матча, появились Алвир, Минальда, принц Алтир Эндлорион, Майя и Джованнин. Холодный яркий свет дня искрился на золотых вышивках их знамен, опалах, сапфирах и жемчуге, украшавших их официальные одежды.

Отзвучали последние ноты приветственной песни рожков. Умолкли барабаны. По взрыхленному снегу заскрипели подковы, и от первого ряда отделился всадник на белом коне. Джил со спины узнала молодого изящного посланника, который пытался убить Ледяного Сокола, посла Стюарта из Алкетча, облаченного в золотую кольчугу. Спешившись, он почти пополам согнулся в глубоком поклоне.

– Милорд, миледи, – весело и живо произнес посланник, – приветствую вас от имени императора Алкетча.

Минальда сделала шаг вперед; как созвездие в туманном небе, на ее волосах сверкнули опалы. С уверенностью, какую только можно было изобразить в тесном парчовом костюме, рядом с ней топал Тир, держась розовой пухлой ручкой за руку матери.

Голос Минальды ясно прозвучал в тишине:

– От имени моего сына Алтира Эндлориона, владыки Убежища и повелителя и наследника королевства Дарвет, я приветствую вас и в вашем лице вашего дядю, императора Юга и Правителя Семи Островов. Добро пожаловать в наше королевство и в эту крепость.

Стюарт опять поклонился. Еще один мужчина – высокий, но более плотный, чем посланник, спешился и бросил поводья стоявшему на коленях конюшему. Затем сделал шаг вперед и в свою очередь отвесил почтительный поклон.

– Нижайше благодарю за ваше приветствие, миледи Минальда, – хрипло сказал он. – Я командор Ваир На-Шандрос из Имперского рода Кхирсрита, и я приветствую вас от имени главы нашего рода, Лирквиса Фарда Эзриноса, императора Алкетча и принца Семи Островов, чье имя и чьи предки известны от Белого до Черного Берега и на всех островах океана. Я назначен командующим этим походом... ваш покорный слуга.

Распрямившись, он оглядел стоявших на крыльце своими холодными, медового цвета глазами, которые можно было назвать какими угодно, но только не покорными. Как и у Стюарта из Алкетча, у него была смуглая кожа; Джил подумала, что он больше похож на араба. Левая его рука лежала на инкрустированной бирюзой рукоятке меча. Правая же оканчивалась обрубком цвета слоновой кости, оборудованным двумя посеребренными крюками. Металл тускло блеснул в свете холодного дня, когда он представлял третьего мужчину, возглавлявшего войско.