Четыре часа спустя после того, как Фиски в последний раз видели сына, появился главный хирург и пригласил их следовать за ним. Доктор Трит включился в разговор, когда они шли по холлу, отделившись от толпы. Они остановились у двери палаты. Рон и Дорин сжали руки друг друга, готовясь к худшему. Хирург произнес серьезным, усталым голосом:

— Он пережил операцию и держится молодцом, насколько это возможно. Мы удалили обширную гематому, давившую на мозг. Давление внутри черепа удалось уменьшить. Однако у него отек мозга, причем, должен признать, весьма сильный. Скорее всего возникнут необратимые изменения.

«Жизнь» и «смерть» понять легко, а вот что несет за собой «изменение», ясно далеко не всегда.

— Но он не умрет? — спросила Дорин.

— В настоящий момент он жив, основные показатели в норме. Его шансы выжить равны девяноста процентам. Решающее значение будут иметь следующие семьдесят два часа.

— Насколько серьезные изменения? — спросил Рон, пытаясь дойти до сути.

— Пока не могу сказать. Кое-что, возможно, удастся вылечить со временем, применяя надлежащую терапию, но об этом стоит поговорить в другой раз. Пока же давайте просто молиться, чтобы в течение следующих трех дней ему стало лучше.

Поздно вечером в субботу, когда Джош лежал в отделении реанимации, Рону и Дорин разрешили зайти к нему на десять минут, хотя он все еще находился в коме под воздействием лекарств. Им не удалось сохранить спокойствие, когда они увидели его. Голова сына была забинтована, как у мумии, а во рту лежала дыхательная трубка. Джош был подключен к вентилятору. Дорин боялась прикасаться к нему, даже к его ногам.

Участливая медсестра согласилась подвинуть кресло к дверям палаты и разрешила одному из родителей просидеть там всю ночь. Рон и Дорин отправили свою группу поддержки обратно в Брукхейвен, а затем принялись по очереди дежурить то у отделения реанимации, то в приемной. Об отдыхе не могло быть и речи, и они сновали по коридорам больницы до самого рассвета в воскресенье.

Врачи были довольны состоянием Джоша после проведенной ночи. Поговорив с ними, Рон и Дорин отправились на поиски близлежащего мотеля. Они приняли душ и успели вздремнуть, прежде чем вновь занять свои позиции в больнице. И опять начались ритуалы ожидания, как и церковные службы в их родном городе. Общение с уходящими и приходящими посетителями вскоре превратилось в настоящую пытку. Рон и Дорин хотели лишь побыть наедине с сыном.

Поздно вечером в воскресенье Дорин сидела в реанимации Толпа гостей рассосалась, и Рон прогуливался по коридорам больницы, разминая ноги и пытаясь не заснуть. Он обнаружил еще одну приемную, для семей не столь тяжелых пациентов. Там было намного уютнее, стояла более красивая мебель и наблюдалось большее разнообразие торговых автоматов. Его ужин состоял из диетической содовой и пакетика сухих соленых крендельков. И когда он машинально хрустел ими, к нему подошел маленький мальчик и чуть было не дотронулся до его колена.

— Аарон, — позвала мальчика мать из другого конца помещения. — Иди сюда.

— Все в порядке, — сказал Рон, улыбаясь ребенку, который тут же исчез.

Аарон. Имя показалось ему знакомым. Аароном звали мальчика, у которого в голове застрял кусок металла, отскочивший от газонокосилки. Травма мозга, стойкая нетрудоспособность, финансовый крах для всей семьи. Присяжные посчитали производителя виновным. Процесс был проведен надлежащим образом. В тот момент судья Фиск не смог вспомнить, почему гак легко присоединился к мнению большинства о том, чтобы отменить вердикт.

Тогда, всего два месяца назад, он и представить себе не мог, какую боль испытывает родитель тяжело пострадавшего ребенка. Или что значит страх потерять ребенка.

Теперь же, в разгар этого кошмара, он увидел Аарона совсем в другом свете. Читая медицинские заключения по делу, он сидел в уютном кабинете, оторванный от реальности. Ребенок получил серьезнейшую травму, очень жаль, но несчастные случаи то и дело происходят. Можно ли было предотвратить эту беду? Он задумывался об этом тогда и, конечно, задумался сейчас.

Маленький Аарон вернулся, уставившись на пакетик с крендельками, дрожащий у Рона в руках.

— Аарон, оставь дядю в покое! — вскричала мать.

Рон взглянул на трясущийся пакетик.

Несчастного случая можно и нужно было избежать. Если бы производитель следовал установленным правилам, то газонокосилка была бы намного безопаснее. Так почему он решил встать на сторону производителя?

Дело безвозвратно ушло, вердикт был отклонен большинством из пяти голосов якобы мудрых мужчин, ни один из которых никогда не испытывал сочувствия к тем, кто страдал. И Рон задался вопросом, приходилось ли хоть одному из этих четырех — Каллигану, Романо, Бейтману и Россу — бродить по пустынным, как кладбище, коридорам больницы сутками, в ожидании того, умрет или выживет их ребенок?

Нет, не приходилось. Иначе они не были бы такими, какие есть.

Воскресенье плавно перетекло в понедельник. Началась еще одна неделя, правда, она отличалась от всех, что были до нее. Рон и Дорин отказывались покидать больницу больше чем на час или два. Джош не очень быстро шел на поправку, и они боялись, что каждый визит в его палату может стать последним разом, когда они видели его живым. Друзья покупали им одежду, еду и газеты, предлагали посидеть вместо них, если они захотят съездить домой на пару часов. Но Рон и Дорин упорно продолжали делать по-своему, словно зомби, веря в то, что Джошу станет лучше, если они будут поблизости. Усталые и изможденные, они вконец потеряли терпение к посетителям, приезжавшим из их родного города, и начали прятаться в отдаленных уголках больницы.

Рон позвонил на работу и передал секретарю, что не знает, когда вернется. Дорин сообщила начальнику, что берет отпуск. Когда начальник деликатно объяснил, что по регламенту отпуска подобным образом не предоставляются, она вежливо намекнула ему, что пора изменить регламент. Он тут же согласился последовать ее совету.

Больница располагалась в пятнадцати минутах ходьбы от Дома суда Кэрролла Гартина, и рано утром во вторник Рон зашел туда взглянуть на свой кабинет. На столе появилось несколько новых папок с документами. Его старший секретарь пробежался по списку текущих дел, но внимание Рона было рассеяно.

— Я думаю о том, чтобы взять отпуск. Передай председателю, — сказал он секретарю. — Дней на тридцать, быть может, на шестьдесят. Я не могу сейчас сосредоточиться на работе.

— Обязательно передам. Вы планировали поддержать заключение по делу Бейкер против «Крейн» сегодня утром.

— Это может подождать. Все может подождать.

Ему удалось выскользнуть из здания, не повстречавшись с остальными судьями.

Во вторничном выпуске «Кларион леджер» опубликовали статью о Джоше и его травме. Получить комментарии от судьи Фиска не удалось, зато они смогли раздобыть достоверные сведения из неизвестного источника. Доктора удалили большой сгусток крови, который оказывал давление на мозг. Жизнь ребенка уже вне опасности. Однако пока слишком рано говорить о долгосрочных проблемах. Доктор, расшифровавший не те результаты исследования, по тексту не упоминался.

Однако сплетни скоро дополнили всю недостающую информацию. Ходили слухи о незаконно используемой бейсбольной бите, которая послужила причиной несчастного случая, и разговоры о серьезном повреждении мозга. Появились сообщения от человека из больницы округа Генри, который якобы знал, как сильно ошиблись доктора. Возник ряд нелепейших теорий о том, что судья Фиск коренным образом изменил свою судейскую философию. А кое-кто даже утверждал, что он собирается уйти в отставку.

Уэс Пейтон внимательно наблюдал за происходящим, сидя у себя в кабинете. Но не его жена. Она много работала, чтобы успеть завершить другие дела, Уэсаже история с Джошем сильно взволновала. Будучи отцом маленьких детей, он с трудом представлял, что приходится выносить Фискам, и не мог не задаться вопросом, как трагедия повлияет на дело Бейкер. Он не ожидал, что Рон Фиск резко сменит линию поведения, но такая возможность, безусловно, существовала.