— Что вам нужно?

— Мы хотели бы задать вам пару вопросов и предпочли бы сделать это по другую сторону двери.

Клит открыл дверь и пригласил их внутрь. На нем были футболка и шорты в стиле НБА, которые доходили до колен и сползли с пояса, открывая чуть ли не половину зада. Наблюдая за тем, как они садятся за маленький обеденный стол, он изо всех сил напрягал усталый мозг, чтобы вспомнить, какой закон нарушил. Ничего из недавних событий на ум не приходило, но ничто и не пришло бы в такое неудачное время дня. Он с трудом усадил свой большой живот — сколько он набрал за последний месяц? — в кресло и взглянул на их идентификационные жетоны.

— Имя Мика Раньона вам о чем-нибудь говорит? — поинтересовался один из них.

Оно действительно говорило, только пока он не был готов это признать.

— Возможно.

— Дилер метамфетаминов. Вы представляли его три года назад в федеральном суде. Просил о десяти годах, сотрудничал с правительством, очень милый парень.

— О, тот самый Мик Раньон.

— Да, тот самый. Он выплатил вам гонорар?

— Мои документы находятся в офисе в Натчезе.

— Прекрасно. У нас есть ордер на них. Мы можем встретиться завтра?

— С удовольствием.

— В любом случае мы уверены, что в ваших документах мало информации о гонорарах, которые вам платил мистер Раньон. У нас есть надежный источник, утверждающий, что он заплатил вам наличными двадцать тысяч долларов и вы никогда не сообщали об этом.

— Рассказывайте!

— А если это так, то вы нарушили РИКО[14] и пару других федеральных законов.

— Добрый старый РИКО. У вас, ребята, не было бы работы, если б не существовало этого закона.

— В какое время завтра?

— Я планировал завтра заняться кампанией. До выборов осталось всего две недели.

Они взглянули на это чудовище с опухшими глазами и всклокоченными волосами и решили, что для кандидата в Верховный суд он смотрится просто нелепо.

— В полдень мы будем в вашем офисе в Натчезе. А если вы не явитесь, мы позаботимся о получении ордера на ваш арест. Это особенно впечатлит избирателей.

Они вышли из комнаты и закрыли за собой дверь.

Позже днем появился Марлин, как и обещал. Он заказал кофе, к которому не притронулся. Клит заказал ром с содовой, а пахло от него так, будто это был уже не первый такой напиток за день.

— Так мы договариваемся на пятидесяти? — спросил Марлин после довольно долгого созерцания официанток, снующих туда-сюда.

— Я все еще думаю.

— Те два парня из ФБР хорошо обошлись с тобой утром?

Клит проглотил пилюлю, даже не вздрогнув, никоим образом не выказав удивления. На самом деле он и не удивился вовсе.

— Отличные ребята, — сказал он. — Я полагаю, сенатор Радд снова решил вмешаться. Он хочет, чтобы Фиск выиграл, потому что они одной крови. Разумеется, мы оба знаем, что Радд — дядя местного прокурора, полного идиота, который получил должность только из-за связей. И уж конечно, он не мог устроиться никуда еще. Радд давит на племянника, который приглашает ФБР, чтобы они выкрутили мне руки. Я выпадаю из гонок и воспеваю достоинства Рона Фиска, а он с писком одерживает великую победу. Он счастлив. Радд счастлив. Большой бизнес счастлив. Разве жизнь не прекрасна?

— Вы весьма близки к истине, — сказал Марлин. — А еще вы взяли от наркодилера двадцать тысяч долларов наличными и не сообщили об этом. Довольно глупо, но это еще не коней света. Нет ничего, что сенатор не мог бы исправить. Подыграйте нам, заберите ваши деньги, уйдите красиво, и вы никогда больше не увидите фэбээрщиков. Дело закроют.

Красные глаза Клита вперились в голубые глаза Марлина.

— Клянетесь?

— Клянусь. Сейчас мы пожмем руки, и можете забыть о завтрашней встрече в Натчезе.

— Где деньги?

— На улице, слева. В том же самом зеленом «мустанге». — Марлин аккуратно выложил ключи на барную стойку. Клит схватил их и исчез.

Когда до выборов осталось всего пятнадцать дней, Барри Райнхарта пригласили на ужин во вьетнамский ресторанчик на Бликер-стрит: мистер Трюдо желал знать самые подробные новости.

В полете из Бока-Ратон Барри, исполненный злорадства, изучал данные последнего опроса. Фиск опережал соперницу на шестнадцать пунктов, это был разрыв, который невозможно сократить. Однополые браки добавили ему еще четыре пункта. Нападки ОБО на Маккарти тоже повысили его рейтинг. Весьма неловкое прощание Клита Коули добавило еще три очка. Сама кампания проходила гладко. Рон Фиск оказался рабочей лошадкой, которая делала все, что ему говорил Тони Закари. И денег у них хватало. Телевизионные ролики транслировались по всем каналам с завидной частотой. Реакция от почтовых рассылок была потрясающей. Кампания собрала 320 тысяч долларов от мелких спонсоров, которых расстроила ситуация с оружием. Маккарти изо всех сил старалась угнаться за ними, но сильно отставала.

Мистер Трюдо выглядел стройным и загорелым и просто пришел в восторг от последних новостей. Разрыв в шестнадцать пунктов стал основной темой разговора за ужином. Карл неустанно допрашивал Райнхарта об этих цифрах. Можно ли им доверять? Как удалось их достигнуть? Как эти цифры соотносились с другими кампаниями, которые проводил Барри? Что может сдвинуть перевес в другую сторону? Возникала ли у Барри ситуация, когда столь большой разрыв просто исчезал без следа?

Барри гарантировал победу.

Первые три квартала года в отчетах «Крейн кемикл» отражались плохие продажи и маленькая прибыль. Компания столкнулась с производственными проблемами в Техасе и Индонезии. Три завода закрылись на масштабный незапланированный ремонт. Завод в Бразилии закрылся по непонятным причинам, оставив две тысячи сотрудников без работы. Крупные заказы не выполнялись. Постоянные покупатели испытывали разочарование. Специалистам по продажам было нечего продавать. Конкуренты снижали цены и еще больше подрывали вялый бизнес. Боевой дух упал ниже некуда, и распространились слухи об экономическом спаде и больших сокращениях.

На фоне всего этого хаоса Карл Трюдо искусно дергал за веревочки. Ничего противозаконного он не делал, просто фабриковать бухгалтерскую отчетность он научился уже много лет назад. И когда одной из его компаний нужно было показать плохие результаты, Карл мог это устроить. За год «Крейн» перестала производить расходы на исследования и развитие, перевела неприлично большие суммы в резерв на юридические нужды, набрала кучу денег в долг по выданным ей кредитным линиям, задушила продажи, саботировав производство, раздула расходы, продала два весьма прибыльных подразделения и умудрилась оттолкнуть от себя многих клиентов. Благодаря этому Карлу удавалось постоянно подпитывать прессу новой информацией о компании. Со времени вынесения вердикта «Крейн» постоянно была на заметке у бизнес-репортеров, и плохие новости не сходили со страниц газет. Разумеется, в каждой статье ссылались на большие проблемы с законом, которые предстояло преодолеть компании. Вероятность банкротства упоминалась не единожды, после того как этому осторожно помог сам Карл.

В начале года акции стоили 17 долларов. Девять месяцев спустя они остановились на отметке 12,5 доллара. Теперь, когда до выборов осталось две недели, Карл приготовился к последней атаке на уже и так потрепанные акции корпорации «Крейн кемикт».

Звонок от Джареда Кертина прозвучал как во сне. Уэс слушал его голос, закрыв глаза. Это просто не могло быть правдой.

Кертин объяснил, что его клиент поручил ему изучить возможности мирного урегулирования бауморского разбирательства. В «Крейн кемикл» дела шли хуже некуда: компании требовалось разобраться с исками, иначе она не сможет вновь сосредоточиться на своей деятельности и вернуть себе конкурентоспособность. Его предложение состояло в том, чтобы собрать всех адвокатов в одном месте в одно время и запустить процесс. Это будет нелегко, поскольку у них много истцов с массой претензий. И еще сложности сопряжены с тем, что придется контролировать большое количество юристов. Он настоял, чтобы Уэс и Мэри-Грейс выступили как главные представители адвокатов истцов, но дальнейшие подробности предлагал обсудить уже на первой встрече. Сроки вдруг приобрели небывалую важность. Кертин забронировал конференц-зал в одном отеле в Хаттисберге и высказал пожелание, чтобы их встреча началась в пятницу и продлилась все выходные в случае необходимости.