Мы с Найдёном, Женька и вы…

…Гитарист сидел около входа в ту аллею, которая несколько дней назад привела Найдёна и Тимку в К…ск. Видимо, его рабочий день был ненормирован. Махнув рукой четверым мальчишкам разного возраста и девчонке, он плеснул рукой по струнам и. словно бы перестав замечать остановившихся ребят, запел:

— Погоди, — попросил Тимка Найдёна, — давай дослушаем…

…Толик проснулся, когда вертолёт подлетал к Светлояру. До этого он сначала старательно таращился вниз — раньше на вертолётах никогда не летал. Потом устал и уснул (Женька тоже спал, привычно устроившись на жестковатой скамейке), а теперь, прильнув к иллюминатору, почти закричал сестре:

— Смотри, смотри, вот оно, то место! Ты мне про него рассказывала! Оно по правде есть!

Катя оторвала брата от иллюминатора и прижала к себе. Через его голову посмотрела на Тимку. Тимка, разговаривавший с Найденом, ощутил это и повернулся.

Во взгляде девчонки были страх и… восхищение.

1. Стихи М. Евдокимова.

— Лёшка, отстань, а то убью. — попросил Тимка, не открывая глаз. У сына олигарха, вернувшегося к жизни, слегка поехала крыша. Он до такой степени свыкся с мыслью о своей смерти, что отказ от её ожидания пробудил в нём способность восхищаться самыми обычными вещами. Он несколько раз будил ребят, чтобы они посмотрели на луну, звёзды, ночных светлячков. Сперва смеялись, потом хотели лупить. Но рука ни у кого не поднялась — уж очень искренней была радость.

Однако, Тимка вчера (сегодня, пожалуй) допоздна возился с Яром, Бориславом и Дано в мастерской — заканчивали планер. И, ещё не открыв глаз, Тимка решил, что сейчас точно треснет Лешку. Легонько. В воспитательных целях. Чтобы тот уехал на попе под соседскую кровать и подумал там над своим поведением.

Но, едва он открыл глаза, как на них легла повязка. Тимку стащили с верхней кровати, поставили на пол и сдёрнули трусы. Он дёрнулся — руки в запястьях и выше локтей охватили прочные живые обручи. Мальчишка рванулся уже не в шутку — бесполезно. Ему не заламывали рук, не били, но держали прочно.

— Что за шутки?! — вскрикнул Тимка — ему стало страшно. Слева и справа дышали двое, и вообще казалось, что знакомая спальня наполнена движением и дыханием. Чужие? Но чужих тут быть не могло по определению, и Тимка решил выждать, когда закончится эта странная шутка.

Или… не шутка?

Лестница… гридница… доски двора под ногами. Ветерок — тёплый и сильный. Земля. Трава… земля… Вокруг шли люди, он это ощущал. Попробовать ещё вырваться? Но в ответ на эту мысль пальцы предупреждающе стиснули руки сильнее — и справа, и слева. Его вели — вели, вели… долго. Потом нога повисла над пустотой, Тимка отшатнулся — и получил толчок в спину.

Он упал на сырую глину, но сгруппировавшись, приземлился удачно — на корточки, тут же вскочив. Сердито сорвал повязку. В первое мгновение ему показалось, что вокруг царит сплошная непроницаемая тьма; потом он понял, что находится в яме. Тимка вскинул голову — наверху глухо. Скорее всего, яму закрывала крышка. Глинистые стены поднимались на высоту не менее трёх метров, а то и более. Было холодно и тихо.

— Эй! — во весь голос крикнул Тимка. — Что за шутки, я спрашиваю?!

Ответом ему стало молчание…

…Определить, день наверху или ночь, возможным не представлялось. По ощущению — прошли почти трое суток. Тимка не понимал, что происходит. Он то испытвал гнев, то страх, то строил самые невероятные предположения. Сперва очень хотелось есть, потом голод перебился жаждой. Её тоже можно было терпеть — в яме царили сырость и прохлада, но зато почти невозможно оказалось нормально спать. Тимка попробовал вырыть в стенках ступеньки, долезтаки до крышки, но она отзывалась прочным деревянным стуком и не поддавалась, а он сорвался и опять грохнулся на дно — к счастью, вновь удачно. Несколько раз Тимка принимался кричать — подозревая, что та же крышка надёжно хоронит его голос. Один раз плакал. Один раз попытался подняться к крышке, обрушивая стены ямы, но плотная глина почти не поддавалась таким масштабным работам при помощи ногтей.

Пить к исходу этих третьих гипотетических суток хотелось несмотря ни на что просто ужасно. Наверное ещё немного — и Тимка попробовал бы свою мочу. Но, когда он в очередной раз забылся отвратительным сном, его разбудило что-то странное, происходившее в этой странной тюрьме…

Когда Тимка открыл глаза, наверху оказалось небо — утреннее, розовеющее, с нагнувшимися к яме кронами деревьев. Тимка всё ещё оцепенело смотрел туда, наверх, когда из этого светлого круга к самым его ногам упал и глубоко вонзился в глину меч.

— Эй!!! — крикнул Тимка.

Молчание. Он поднял меч, осмотрел. Это был один из клинков Светлояра — может быть, именно с этим он учился сражаться. Поразмыслить над происходящими странностями не получилось — жажда вспыхнула с новой силой. Тимка хотел выбросить меч наружу и вылезать, но, помедлив, зажал его зубами и снова ринулся на штурм стены, углубляя прежние ямки…

…Он вылез наружу мокрый от пота, с головокружением, задыхающийся, но счастливый. И сразу узнал место — яма располагалась недалеко от тропинки, ведущей к водопаду. Да, вот и его шум… точно!

Переложив меч в руку, Тимка пустился бегом. Через какую-то минуту он выскочил на тропинку, пробежал по ней до самой площадки над водопадом — и остановился. Пути дальше не было.

Четыре человека преграждали его. Трое стояли по трём сторонам площадки. Четвёртый бесшумно вышел на площадку за спиной Тимки. Все четверо — в коже, головы закрывали кожаные маскикапюшоны. И у каждого в руке был меч — такой же, как у Тимки. Мальчишка не мог понять, кто это, хотя был уверен — это ребята из Светлояра.

И только теперь понял, что это значит. Что это было с самого начала.

Все четверо двигались по кругу, перемещались, держа мечи в опущенных руках. Тимка оставался неподвижен, успокаивая дыхание и следя краем глаза за их перемещениями. И всё-таки прозевал… почти.

Бросок! Тимка над самым плечом отбил нешуточный удар — пальцы онемели. Отскок… бросается другой — отбив. Все четверо нападали по очереди, Тим, вертясь, отшвыривал клинки. О жажде он забыл, как, в сущности, забыл и о том, кто он такой и что здесь делает. Бросок — лязг стали, отбив… снова… снова…