Почему же он не может вернуться?

Может, это из-за того, что он на несколько мгновений принимал образ Приньяпоса, когда требовалось отдать приказ клону?

Или он просто слишком долго пребывал вне тела?

«Ты думаешь, ты сможешь убежать?» – кричал ему вслед старик, захлебываясь смехом.

И еще один голос эхом отдается у него в голове: «Сожру вас всех!..»

На него навалилось отчаяние – понимание того, что он умрет здесь, во тьме. Понимание того, что все кончено.

– Старик в Убежище, – прошептал Тир, и его слова вернули Ледяного Сокола к окружающему, к этим троим, чьи жизни так тесно переплелись с его жизнью. – Старик с татуировками на руках и с длиннющими ногтями… – Он показал розовыми пальчиками, какие это мерзкие и изогнутые когти, и Ледяной Сокол подумал: он его тоже видел.

– Он живет в Убежище.

– Ты хочешь сказать, что это привидение? – с сомнением спросил Потерявший Путь.

Его распухшее, окровавленное лицо казалось возникшим из ночных кошмаров.

Но, похоже, Тир принял этот ужасающий вид как должное. Они подошли поближе к костерку, и Потерявший Путь подбросил в него несколько обломков.

Мальчик покачал головой.

– Он живой, – сказал Тир. – Ради этого все и затевалось. Он всегда был живым… – И резко замолчал, подыскивая слова, пытаясь объяснить им и понять самому.

Потерявший Путь и Хетья обменялись непонимающими взглядами, потом снова посмотрели на мальчика.

– Ты хочешь сказать, что он жил здесь до того, как мы пробились сюда сквозь лед? – ласково спросила Хетья. – А как он попал сюда, миленький? Что ел? Уж наверное не эти мерзкие растения?

– Не могу. – Тир спрятал лицо в ладонях. – Не могу я сказать.

Хетья погладила его по черным волосам.

– Ну, успокойся, успокойся, все хорошо, – бормотала она. – Не надо ничего говорить. – И снова посмотрела на Потерявшего Путь. – Твой долговязый дружок похож на привидение, но ведь он говорит, что тоже живой. Он приходит к нам во сне.

– Это хождение без тела, – согласился Потерявший Путь.

– Так, – сказала Хетья неожиданно и оглянулась. – Что-то я хотела сделать? – Она вытащила из кармана бутылку с водой.

– Дай-ка я хоть попытаюсь отмыть тебя и сделать из тебя цивилизованного человека.

Вождь ухмыльнулся, глядя, как она смочила водой тряпицу и очень нежно начала промывать его раны, и сказал:

– Никогда ты не сделаешь из меня цивилизованного человека, Маленькая Праматерь.

– Цивилизованного человека? Ах, ну да, получился каламбур!

И они оба засмеялись, несмотря на весь ужас, боль и тьму вокруг.

– Ну, я, конечно, не получившая новую жизнь чародейка Былых Времен, – сказала она, закончив промывание, – но моя мамаша меня кое-чему научила. Очень полезно, говорила она всегда, знать, как можно успокоиться. Господь знает, что заснуть я не смогу, но, может, медитация поможет ему сказать нам хоть что-нибудь.

Потерявший Путь кивнул.

– Наши шаманы тоже такое делают, если ходящий без тела вдруг потеряется. Правда, мой народ очень редко ходит без тела, понимаешь, потому что это очень опасно. – Он кивнул в сторону неподвижного тела Ледяного Сокола. – Что мы и видим.

– С ним все будет в порядке? – взволнованно прошептал Тир. – Ведь правда?

Хетья встретилась взглядом с вождем. Потерявший Путь решился ответить.

– Мы не знаем, маленький король. Может, и не получится ничего. Но уж если кто и может вернуться в свое тело после того, как долго был где-то далеко, так это только Ледяной Сокол. – Он усмехнулся распухшими губами. – Он не захочет, чтобы про него сказали, что он позволил кому-то, пусть даже смерти, взять над собой верх, поэтому он просто обязан вернуться.

Тир хихикнул.

– А что плохого, сердито подумал Ледяной Сокол, в том, что ты хочешь быть самым лучшим в этой борьбе за выживание? Потому что настали такие времена, что выживает только самый лучший!

Но он все равно обрадовался, что Тир выглядит уже не таким испуганным.

– Если бы у нас здесь был правильный дым, – сказал Потерявший Путь, – это могло бы помочь. Ну, сжечь травы, которые жгут Мудрейшие, чтобы отделить душу от тела.

– Это ты мне рассказываешь, дружочек! – Хетья вздохнула и закрыла глаза. – Можешь не объяснять…

– Мудрейшие научили меня вот этому… – Потерявший Путь с серьезным видом прикоснулся к ее лицу и вискам, а потом к рукам, к точкам расслабления, средоточию энергии тела. Плечи Хетьи расслабились, с лица исчезла суровость.

– Что случилось? – спросил Потерявший Путь, увидев, что Тира передернуло от отвращения.

– Они втыкали туда иголки, – ответил мальчик странным чужим голосом. – Когда делали тетхинов.

– Это карта тела, источники энергии. Все можно использовать и в добро, и во зло, маленький король.

Где-то далеко раздался удар колокола, и Ледяной Сокол услышал шарканье обутых ног и бормотанье испуганных голосов. Впрочем, все быстро затихло, и вернулась плотная тишина, кажется, еще глубже, чем была. Хетья не заснула ни на миг.

Ледяной Сокол чувствовал, что ее сознание непрестанно работает, мечась от одной мысли к другой. Видимо, она не умела сосредоточиться на чем-то одном, предположил Ледяной Сокол, потому что никогда не тренировала себя, как это делают Мудрейшие.

В коридоре зашуршали лианы, хотя сквозняка не было.

Ты думаешь, что сможешь убежать?..

– Что это было? – Хетья распахнула глаза.

– Старик, – прошептал Тир. Потерявший Путь дернулся, чтобы затушить костерок.

– Не будь ослом, – выдохнула Хетья, схватив его за руку. – Он увидит и в темноте.

Вождь вскочил на ноги, выдернул меч и шагнул к двери, в полумраке похожий на медведя.

– Надо выходить через задние комнаты, – сказала Хетья. – Мы могли бы…

– Мы не можем оставить Ледяного Сокола. – Тир тоже вскочил на ноги, дрожа, как лист на ветру.

– Ради всего святого, парнишка…

– Он гвардеец, – твердо сказал Тир. – А я – его господин. Я не могу его оставить.

Хетья качнулась к нему.

– Слишком поздно, – пробормотал Потерявший Путь. На лезвии меча, поднятом для удара, играли отсветы костра. – Ты его видишь? Волосы белые, как у привидения в полночь.

Из тьмы коридора хлынула тишина, долгая, словно живая, тишина, осязаемая, как вечный холод. Вынырнул демон, осветив паутину белых волос и темную мантию. Раздался шепот, полный ненависти.

Еще звук, короткий, как шипение змеи.

Потом два мягких шага, из тьмы вынырнуло что-то большое…

Приглушенное проклятие – ив комнату ворвался Ингольд Инглорион, белые волосы взъерошены, со сверкающим мечом в руке. Он пригнулся, чтобы избежать удара Потерявшего Путь и остановился на пороге, тяжело дыша и вглядываясь в призрачную бездну.

На мгновение показалось, что тени поймали его, окружили, удушающие, злобные…

Потом что-то изменилось, сдвинулось, и коридор стал просто темнотой.

– Проклятая растительность. – Ингольд повернулся; его бархатный голос ни с чем нельзя было спутать. – Только подумать, что когда-то я любил салат! Госпожа Хетья – или я должен сказать: госпожа Оале Найу? – я очень надеюсь, что у вас есть из чего приготовить чай.

– Так все-таки я видел именно вас? – Ледяной Сокол поплотнее закутался в шубу из шкуры мамонта и еще раз согнул руки – просто для проверки. Хотя в этой части Убежища было не так уж и холодно, он не переставал дрожать. Ему казалось, что он уже никогда не согреется. – В комнате с хрустальными колоннами? Вчера вечером. Или это было позавчера?

В темноте этого места трудно было следить за ходом времени, даже без кошмаров удушья, холода, демонов и ужаса. Остались только отголоски боли, призрачный след, опаливший его сознание. Он то и дело ощупывал руки, боясь поверить, что это его собственная плоть и кости.

– Меня. – Ингольд сунул руку в пакет с едой, который вытащил из мешка. Он и Потерявший Путь принесли мешок из коридора, пока Ледяной Сокол, онемевший, с головокружением, чувствуя себя куском очень старого плавника на пляже, лежал, уставившись в потолок, и то и дело моргал, радуясь тому, что у него снова есть настоящие веки на настоящих глазах. – Съешь лепешку.