Жирный мужчина резко и совершенно невероятно изменился. Лицо разгладилось, исчезли жирные складки, и я осознал, что в сущности это добросердечный, немного легкомысленный, но симпатичный молодой человек.

— Ты тоже ее помнишь? — нежно сказал он. — Ли Као, не проходит и дня, чтобы я не вспомнил о ней. Что за время! Она пела "Осенние Ночи" и швыряла в воду куски рисового торта, мы ныряли за ними, как собачки, а она смеялась. Клянусь всеми богами, я надеюсь, что она на Небе.

— Там был какой-то праздник, а? — спросил Мастер Ли.

— Да, и вся деревня сошла с ума. Маски, барабаны, обезьяньи пляски, а толстый фермер, которому ты пустил пыль в глаза, схватил тебя и назвал "Королем Блох". Мы не просыхали целую неделю, а когда уходили, нам подарили еду и цветы.

Он печально уставился в свою яму с навозом. — Как хорошо быть молодым, — прошептал он.

Мастер Ли приказал нам не сводить глаз с демонов, а сам уселся на землю и поднес фляжку к губам мужчины. Тот пил длинными глотками и выдул не меньше четверти.

— Будда, что за вино! Роса Горы Хайнин?

— Самое лучшее, — сказал Мастер Ли. — В те дни ты был заядлым ботаником, и, как мне кажется, уйдя из деревни с той девушкой в сампане, мы пошли куда глаза глядят. Мы прошли мимо храма или монастыря, поднялись на холмы и ты нашел—

— Бомбейское колючее яблоко! — крикнул мужчина. — Как я мог забыть? Такая находка бывает раз в жизни, и я всегда собирался вернуться за ним, но, увы, мир слишком быстро закрылся за мной.

— Ты мог бы найти его сейчас? — спросил Мастер Ли.

Мужчина посмотрел наверх с живым интересом. — А, вот в чем дело. Тебе надо Бомбейское колючее яблоко? Опасная штука, Ли Као. Ты всегда суешь нос в самые опасные и рискованные дела, и как тебе удается остаться после этого в живых — одна из величайших тайн Поднебесной.

Мастер Ли опять наклонил фляжку вниз.

— Какой парой мы были, — протянул мужчина, когда перестал кашлять. — И кем стали. Я проклят, а ты, ты — настоящий сумасшедший. Может быть я и грешник, но точно знаю, что некрасиво лишать детей и сумасшедших их игрушек, так что если бы я был в Китае и захотел Бомбейское колючее яблоко, я бы отошел на шесть ли от Монастыря Белое Облако, вышел бы к самым холмам, там, где они ближе всего подходят к дороге, повернул на восток и стал бы карабкаться вверх. Там сланец, потом гранит, а за ним какой-то черный камень, пройдя мимо которого оказываешься на небольшой поляне перед утесом. Узкая тропинка через кусты, и еще одна крошечная поляна, перед самым утесом, а в центре — твоя яблоня с колючими яблоками, если, конечно, кто-то не спилил ее на дрова и не убил этим всю свою семью и соседей.

Глаза толстяка сдвинулись на меня и Лунного Мальчика. — Ты хочешь что-то сделать с Красавцем и Чудовищем, а? Берегись, Ли Као! Эта самая безобидная часть ада. Потом тебе понадобится пропуск получше, чем государственный зонтик.

Мастер Ли встал, поклонился и повернулся, собираясь идти. — Ты знаешь, Короли Яма суровы, но справедливы, — сказал он. — Добрые намерения могут, хотя бы частично, смягчить плохие результаты, и Великое Колесо терпеливо ждет. Кто знает? Быть может после пары инкарнаций как насекомое или животное, ты обнаружишь, что плывешь по Янцзы в темно-красном сампане.

Мужчина посмотрел на нас с отчаянной надеждой в глазах. — Быть может ты сумел заглянуть в Регистр Душ, — прошептал он.

Мастер Ли подмигнул и мы пошли дальше. Оглянувшись, я в последний раз увидел жирного мужчину: он плакал от радости при мысли, что родится девушкой, поющей песни в сампане, и распевал "Осенние ночи".

Пытки в Третьем и Четвертом Адах тоже относительно легкие и предназначены для плохих чиновников, клеветников, фальшивомонетчиков, скряг, бессовестных купцов и богохульников. Настоящие пытки начинаются в Пятом Аду, где наказываются убийцы, неверующие и развратники. Я даже не буду пытаться описать котлы с кипящим маслом, ямы с расплавленным свинцом, полые железные трубы, Холм Ножей или Лесопилку. Мастер Ли сказал, что такие вещи существуют почти во всех культурах, за исключением Тибетской, и Короли Яма не собираются перенимать от Тибетского Мира Тьмы их жестокости, о которых вообще невозможно говорить.

Согласно Регистру Душ Тоу Ван осудили не за убийства или пытки, а за безудержную похоть, и для таких грешников в Пятом Аду были наготове ледяные кровати. Мы шли вдоль рядов кроватей, сделанных из пластов льда. На них лежали грешники, закованные с замерзшие железные цепи, обнаженные тела беспрерывно тряслись, в воздухе стоял гул от трещавших суставов. Жену Смеющегося Принца мы нашли в пятом ряду.

Я был поражен, увидев молодую, исключительно красивую женщину. Как и все остальные, она дрожала и дергалась в цепях, но не молила о пощаде и держала глаза открытыми, несмотря на замороженные веки с прилипшими к ним крупными замерзшими слезами. Мастер Ли глубоко поклонился.

— Принцесса, я надеюсь, вы простите меня за вторжение, — сказал он. — Мы надеялись на встречу с вашим благородным мужем, но до него, похоже, не добраться.

Лед на ее губах с треском лопнул. — Не добраться?

— Каким-то образом он обманул судебных приставов. Вы не знаете, как ему это удалось?

На ее лице появилась ироническая усмешка, и я решил, что за всю свою жизнь не встречал более твердого человека. — Им стоило поискать его душу внутри камня, — сквозь зубы процедила она.

— Камень! — воскликнул Мастер Ли. — Куда бы мы не ткнулись, везде все говорят об этом камне. Не будете ли вы так добры просветить нас, рассказать о нем поподробнее?

Голос Тоу Ван был холоден, как лед, в котором она лежала. — Попробуйте угадать. Угадаете правильно — отвечу на пару вопросов.

— Хорошо. Мне кажется, что кто-то разбил камень на три куска, самый большой поместили в святилище, второй стал амулетом вашего мужа, а третий, самый маленький, попал на вашу заколку для волос.

— Отличная догадка, старик, — сказала принцесса. — Его разбил Сыма Цянь, дурак, сунувший нос туда, куда не следует. Он ничего не знал о камне, а думал, что знает все. Камень Зла, вот как Сыма называл его, и за это потерял яйца. А ты, старик, как ты назовешь камень?

Мастер Ли внимательно поглядел на нее. — Я не назову его злым, но не назову и добрым, — медленно сказал он. — Я назову его концентрированной жизненной силой, которая в руках святого может излечить любую рану, но в руках вашего мужа может нанести рану любому, если вы простите мне невольный каламбур.

— Все лучше и лучше, старик, — сказала Тоу Ван. Ее глаза закрылись. На губах стал намерзать снег. Я уже решил, что больше она не захочет говорить, но потом ее тело вздрогнуло и дернулось, а лед на губах раскололся.

— Он не его, он никогда не был его, он мой… Один любовник дал мне… Любовники всегда отдавали мне… Мне было десять, когда я разрешила мальчику подумать, что он обольстил меня, и он отдал мне кольцо матери… Красивый мальчик, так легко выдрессировать, как собачку… Ложись! Сядь! Его отец пришел ко мне, он искал кольцо, и его я тоже выдрессировала… Повернись! Проси!.. Я водила его на поводке, который может увидеть только женщина; как они ненавидели меня, эти шлюхи… Он сделал меня своей седьмой женой, и я убедила его и его красивого сына идти на войну… Там их и убили… Цу, он был судьей, а Кун-сан — советником… Ложись! Сядь! Повернись! Проси!.. Я выбросила остальных жен на улицу, потом был купец Юй Шоу с камнями и экипажами, Губернатор Куо с домами и землями, он ласкался ко мне как собачка, которая хочет, чтобы ее погладили… Принца Лиу Шень приручить не удалось, но он дал мне корону… Его управляющий подарил мне камень… Камень… Если прижмешь его к коже, чувствуешь пульс… Муж украл у меня камень и сошел с ума, стал настолько сумасшедшим, что я даже не верила, что такое может быть… Маленький Круг, Большой Круг, тысяча секунд, Эмбриональная Жемчужина, убить, убить, убить, убить!.. Сыма Цянь разбил камень, и я поместила осколок на заколку для волос… Эта девка, служанка, она всегда глядела на нее, всегда хотела ее, пыталась украсть ее… Я ударила ее, но она ухитрилась убежать с моим камнем… Моя служанка и эта проклятая наложница с кольцом Упуаута,[50] которое мой муж дал ей… Солдаты убили их обеих, но не нашли камня… Он мой, только мой… Мой муж отказался отдать мне второй кусок… Он смеялся и читал мне любовные поэмы о гробе, а потом приготовил отравленное питье… Сумасшедшие монахи в разноцветной одежде вокруг кровати… Холодно… Очень холодно… Туман, вода, приставы ведут меня в серый мир, Короли Яма, замерзаю, замерзаю, замерзаю…