Прокурор: «Кто ехал сзади вас?».

Вербицкий: «Машина с мигалкой. БМВ. Темного цвета».

Прокурор: «Вы видели, кто был в БМВ?».

Вербицкий: «Как увидишь, если стекла тонированные».

Прокурор: «Какие машины шли навстречу?».

Вербицкий: «Точно помню – автобус шел в сторону Жаворонков».

Прокурор: «В какой момент и по каким признакам Вы поняли, что произошел взрыв?».

Вербицкий: «Взрыв произошел сзади. Я его не наблюдал».

Прокурор: «Физически как Вы ощущали взрыв?».

Вербицкий: «Не сказать, что приятно. Уши заложило».

Прокурор: «А травмы были?».

Вербицкий: «Травм не было».

Прокурор: «Повреждения какие?».

Вербицкий: «И повреждений никаких».

Прокурор: «После взрыва Вы машину сами остановили или она оказалась неисправной?».

Вербицкий: «Сам остановил».

Прокурор: «Какие еще машины остановились?».

Вербицкий: «Брата машина и «мицубиси».

Прокурор: «Были ли повреждения от пуль, осколков?».

Вербицкий: «Нет, не было, ни от пуль, ни от осколков».

Прокурор: «Вы видели лиц, которые стреляли?».

Вербицкий: «Нет, не видели. Там же лес».

Прокурор: «В вашу сторону пули долетали?».

Вербицкий: «Нет».

Прокурор: «Как вели себя люди в «мицубиси»?».

Вербицкий: «Один вроде как за машину сел, а двое в лес убежали».

Прокурор: «В вашем присутствии «мицубиси» уезжала?».

Вербицкий: «Уезжала».

Прокурор: «Был ли кто в «мицубиси», кроме водителя?».

Вербицкий: «Не знаю».

Прокурор: «Не было ли у Вас впечатления, что выстрелы, подрыв направлены против Вас?».

Вербицкий: «А зачем в меня стрелять? Нет».

Прокурор: «Вы видели само место взрыва?».

Вербицкий: «Подходил, видел».

Прокурор: «Опишите, как выглядела воронка».

Вербицкий: «Небольшая такая вороночка».

Прокурор: «Размеры можете описать? Глубину? Небольшая, по-вашему, сколько?».

Вербицкий: «Ну, небольшая, десять сантиметров».

Суд замер: глубина воронки с полутора метров, как уверяли охранники Чубайса, сократилась до десяти сантиметров! Но не успевших ещё до конца освоиться с такими дикими перепадами присяжных заседателей Вербицкий огорошивает новым не менее поразительным признанием.

Прокурор: «Ваша машина после описанных событий была отремонтирована или до настоящего времени так и стоит?».

Вербицкий: «Нет, была отремонтирована».

Прокурор: «За чей счет и кто занимался ремонтом?».

Вербицкий: «Средства выделило РАО ЕЭС, а ремонт делал автосервис».

Прокурор: «С вами работал, наверное, представитель РАО ЕЭС. Он не объяснил Вам, почему именно РАО решило отремонтировать Ваш автомобиль?».

Вербицкий: «Знаете, мне без разницы, хоть «Газпром».

Прокурор: «Ну, а Вас не удивило вот такое желание РАО ЕЭС?».

Вербицкий: «Ну, помогли и спасибо, что помогли».

Прокурор: «На какую сумму был произведен ремонт?».

Вербицкий: «Около двух тысяч».

Прокурор: «Двух тысяч чего?».

Вербицкий: «Долларов».

Неожиданно взрывается судья: «Вы когда даете показания, Вы все-таки думайте! Вот Вы сейчас говорите «две тысячи», а ведь люди, которые здесь сидят, они мыслят чем? – рублями. Они не все могут мыслить так, как Вы мыслите, Вы слова-то договаривайте».

Вербицкий невозмутимо пожимает плечами: «Да все уже в евро думают».

Судья, чтобы оставить за собой последнее слово в споре об образе народного мышления, завершает дискуссию философски: «Ну, это кто как может».

Щекотливый и очень неприятный для обвинения вопрос о неожиданной щедрости РАО «ЕЭС России» был, таким образом, скомкан. А адвокат Чубайса Шугаев, все еще не веря своим ушам и удивляясь новоявленной ничтожности глубины воронки, переспросил: «Так какой глубины была воронка?».

Вербицкий неумолимо: «Десять сантиметров».

Пытаясь спасти ситуацию и отвлечь внимание присяжных от подозрительной благотворительности Чубайса, от ничтожно малой мощности взрыва, со стороны обвинения звучит вопрос адвоката Котока: «Видели ли Вы какие-либо предметы у воронки на шоссе: болты, гайки, пули?».

Вербицкий рушит и эти надежды: «Нет. Болтов, гаек, пуль не видел. А вот осколки стекол видел».

Найденов: «Вы осматривали корпус вашей машины после взрыва?».

Вербицкий: «Конечно».

Найденов: «В корпусе вашей машины пулевые повреждения были?».

Вербицкий: «Нет».

Найденов: «Осколочные повреждения были?».

Вербицкий: «И осколочных не было».

Казалось бы, такие простые вопросы и столь же ясные простые ответы, но как же мощно прогрохотали они на суде, подрывая и сметая опорные моменты следствия, утверждающего в обвинительном заключении, что именно автомашина И.Я. Вербицкого прикрыла собой бронированный БМВ Чубайса от трагической развязки, когда БМВ за секунды до взрыва пошёл на обгон «Жигулей». Только поэтому, - утверждало следствие, - Чубайс уцелел. Но, оказывается, на самой «девятке», ставшей щитом чубайского БМВ, ни осколков от фугаса, ни следов от пуль. Они что, пули с осколками, резво скакали через «жигуленка», гоняясь за бронированной иномаркой!?

«Кем и когда была произведена оплата ремонтных работ вашей машины в автосервисе? Это была платежка или наличные деньги?» - принялась уточнять судья.

Вербицкий: «Сначала я отогнал машину в сервис, они определили, сколько это будет стоить. Калькуляцию я отвез в РАО ЕЭС».

Судья: «Почему Вы повезли калькуляцию в РАО ЕЭС?».

Вербицкий: «Раз они мне предлагают, мне что, отказаться?».

Судья: «А кто предложил и когда?».

Вербицкий: «Ну, я сейчас не помню, прошло пять лет».

Судья: «А какое отношение РАО ЕЭС к этому имело, не знаете?».

Вербицкий: «Ну, раз говорят, Чубайс там ехал, на тот момент он ведь был председателем…».

Судья не дает ему договорить: «А почему Вы в суде не упоминаете Чубайса вообще и делаете вид, что вообще Вам не известно, кто ехал?».

Вербицкий: «Вам одно говоришь, а Вы другое совсем… Пять лет одно и то же!».

Но вопрос - с какой стати РАО ЕЭС вдруг проявило абсолютно не свойственную ему заботу о стороннем для него человеке, что очень похоже как на подкуп свидетеля, так и на стремление заткнуть свидетелю рот, - вопрос этот так и остался судом не выясненным.

Свидетели-фантомы и лесовозы-призраки

Заседание одиннадцатое

Есть в юриспруденции такое понятие как вещественное доказательство по делу – вещдок. Все материальные свидетельства, доказывающие, что преступление совершено и обвиняемые лица к нему причастны, следствие накапливает в особых хранилищах, чтобы предъявить потом на суде. В деле о покушении на Чубайса таковые тоже имеются. Прокурор предложил присяжным заседателям обозреть вещдоки, и процесс обозрения с величайшим интересом наблюдали все присутствующие на суде.

Обозрение началось с конфуза. Адвокат Чубайса Шугаев сделал судье Пантелеевой выговор - на юридическом языке он именуется «возражением на действия председательствующего судьи». Шугаев поставил судье на вид, что она позволила стороне защиты обратить внимание присяжных на характер повреждений чубайсовского БМВ в то время, когда они рассматривали фотографию пострадавшей бронированной автомашины главного энергетика, а ныне главного нанотехнолога.

- Только при осмотре вещественных доказательств, - назидательно поучал судью Шугаев, - лица имеют право обращать внимание присяжных на существенные для дела обстоятельства.

- Сторона обвинения будет предъявлять автомобиль БМВ в качестве вещественного доказательства? - уточнила судья у прокурора и сама не ожидала, что попала в болезненное место стороны обвинения.

- На д-данной с-стадии – нет, - поперхнулся прокурор, кляня про себя чубайсовского адвоката, который подозрительно притих. Было от чего запаниковать обвинению. Не от хорошей жизни принародно врал судье господин прокурор. Потому как главный вещдок происшествия на Митькинском шоссе – чубайсовский БМВ с простроченными стёжками осколков на капоте, способный правдиво рассказать, что за фугас взорвали на его пути, каков был заряд по составу и мощности, как далеко заряд залегал от машины и сколько человек было стрелявших, из чего и чем стреляли, - так вот этот вещдок вскорости после случившегося на Митькинском шоссе подрыва был поспешно отремонтирован и продан. Почему следствие торопилось избавиться от столь ценного вещдока, суду ещё предстоит выяснить. Интересно уже то, что прокурор утаил от судьи правду, не сказав ей, что ни сегодня, ни завтра обвинение не сможет представить БМВ. И не просто промолчал прокурор, уклонился от ответа судьи - он соврал! - заложив под себя мину в протоколе. Будем ждать теперь, когда она взорвётся. А пока прокурора с головой поглотили другие заботы. На нем лежала обязанность предъявлять вещественные доказательства, долженствующие, во-первых, убедить присяжных заседателей, что покушение было, во-вторых, доказать причастность к покушению подсудимых Квачкова, Яшина, Найденова, Миронова.