— Как?

Настя не ответила, и Женя повернулся к ней. Рядом с ним сидело одно из этих существ, только в отличие от остальных, у этой твари были не пустые черные глаза, а вполне человеческие, голубые. Настины глаза!

— ТЫ ОБЕЩАЛ НАЙТИ МЕНЯ! — провизжала тварь, и бросилась ему в лицо. — ТЫ СОЛГАЛ! ТЫ ОСТАВИЛ МЕНЯ УМИРАТЬ!

Острые когти вонзились ему в глаз, зубы впились в щеку, прокусив ее насквозь. Он закричал, нелепо замахал руками, пытаясь отбиться, и уцелевшим глазом увидел как оборачиваются на него остальные пассажиры — краснокожие малыши-убицы, и как все они бросаются на него, распластавшись по воздуху в стремительном прыжке.

Он забился, рванулся вперед, пытаясь вырваться из удерживающих его рук, и… и услышал испуганный голос Ани, кричавшей где-то на заднем плане, звавшей его по имени.

Он открыл глаза, и в них ударил яркий свет, отраженный от белого потолка. Он в «Дзержинском»! Нет никакого автобуса, никаких малышей-убийц…

— Женя! Женя! Ты меня слышишь?

— Слышу, и вижу, — он сел на кровати. — Я в порядке. Просто кошмар приснился. Как будто…

Стоп, а что из этого было кошмаром? Автобус с маленькими монстрами? Настя? Смерть Марины?.. Кошмаром было все, но последнее, помимо этого, было еще и правдой. Женя застонал, закрыв руками глаза.

— Я так надеялся, что мне это приснилось! — сказал он севшей рядом с ним Ане. — Но это правда…

— Ты сам-то как? Ночью я подумала, что…

Что же он сделал ночью? Ах да, принял душ из кипятка… Вот почему болит все тело. А потом? Потом, кажется, просто потерял сознание.

— Нет, я в порядке. А как остальные? Как Серега?

— остальные — нормально. А вот Сережа… Копает могилу у нас под окнами. Даша с Лешей не смогли его переубедить.

Женя встал, только тут заметив что не одет. Почему-то этот факт его изрядно смутил, и заставил вновь накрыться одеялом.

— Анют, ты не передашь мне мою одежду?

Она подала ему ее без тени улыбки, хотя в другое время наверняка поиронизировала бы на тему «Что это ты такой застенчивый?» Он оделся и подошел к окну… Сергей действительно копал могилу, всего в паре метров от берега озера. Копал с остервенением, без устали швыряя комья влажной земли, углубившись уже на добрые пол метра.

— Давно он там?

— Около часа…

Рядом с Сергеем лежало завернутое то ли в простыню, то ли в одеяло, тело Марины. Лицо ее было открыто, и на Жене показалось, что она смотрит на него, и в ее взгляде читается благодарность. Нет, глупости. Не мог он увидеть этого с высоты третьего этажа!

— Я долго спал… Что вообще происходит? Больше никто от этой твари не пострадал?

— Никто… Ты понял, что это было?

— Ребенок Марины. Точнее, то, что заменило его в ее утробе. В этом была цель FV! Все случаи «Голого безумия», все эти надписи на телефонах, все — побочные эффекты. Я не знаю, как они это делали, не знаю, кто они… Единственное что знаю — задачей сигнала, который они передавали с помощью оборудования «МедСоты» — перестройка организма еще не рожденных детей.

— Откуда ты это… В общем, почему ты так считаешь?

Он пожал плечами. Не сознаваться же, что видел это во сне, и что он уверен в том, что сон этот навеяла ему виденная единственный раз в жизни девочка-медиум. Быть может, она рассказала бы ему еще многое, если бы в их сон не вторгся кто-то еще. При чем скорее всего этим «кем-то еще» была его собственная советь. Ведь он обещал найти ее… И до этого момента так легко данное обещание просто вылетело у него из головы.

— Просто знаю. Считай это еще одной теорией. Но согласись, все говорит «за» ее правдоподобность. Или тебе ближе теория что Марина изменила Сереге с каким-то демоном из антимира?

— Не говори так! Она же…

— Прости…

Он и сам пожалел о своих словах, оставивших в душе какой-то неприятный, темный осадок. Нельзя так говорить об ушедших, тем более о своих друзьях. О тех, кого любил.

«И ты меня прости, Мариша… — мысленно произнес он. — С языка сорвалось. Глупость какая, да?»

— Пойду, говорю с ним, — он кивком указал на окно, на Сергея.

— Будь осторожен, он не в себе. Леша уже пытался, так он чуть не ударил его.

Последний вопрос застал его уже в дверях.

— То есть, по твоей теории выходит что эта тварь была не одна?

— Думаю, что в Медянске их тысячи. По числу беременных… Хотя, может быть им для переселения подходили только женщины на определенном месяце беременности. Не знаю, но скоро выясню.

— Как?

На этот вопрос он уже не ответил.

Сергей копал могилу… Под его ногами вода еще не хлюпала, но земля уже была влажной, и не вызывало сомнений что еще через час он будет стоять по щиколотку в воде. Женю передернуло при мысли о том, что туда, в эту мокрую могилу, он собирается опустить Марину. Нет, не такой участи она заслуживала… Увидев его, Сергей встал, опершись на черенок лопаты.

— Что? — с вызовом спросил он.

— Да нет, ничего. Просто вышел прогуляться, посмотреть на озеро. С тобой поговорить.

— Помог бы лучше!

— Помочь я тебе могу только отнести Маришу обратно. Нельзя ее здесь хоронить, понимаешь?

— Это наше дело!

«Да ты ему в глаза посмотри» — проснулся Бабай. — «Он же умом тронулся!»

«Без тебя вижу!» — зло ответил ему Женя. Он никак не мог простить ему бездействия ночью, когда чертова тварь убивала Марину.

В том, что Сергей повредился рассудком, он не сомневался. И дело было не в «Голом безумии» — теперь оно ушло окончательно. Та волна, пришедшая ночью, была последней, и, скорее всего давала команду пришельцам появиться на свет. Странно только, что она докатилась до «Дзержинского», ведь последние проявления FV до них не добирались. С тех пор, как они покинули Медянск, «Голое безумие» не касалось ни кого из них. Хотя, может быть, последний сигнал просто-напросто был самым мощным, чтобы его услышали все эти создания…

Вопрос был в другом, что теперь делать… Не связывать же его, и не держать в таком состоянии до тех пор, пока в Медянске не наведут порядок? Особенно учитывая то, что он очень сомневался что порядок теперь когда-нибудь вообще наведут. Сколько пришельцев появилось на свет в самом Медянске? Сколько беременных женщин уехали в другие города, и как далеко докатился сигнал, дававший команду на пробуждение? При том что всякая связь отсутствовала полностью, страшно было предположить, какие масштабы могла принять эпидемия FV.

Но вслух он сказал лишь:

— Ладно, ваше, так ваше. Я все равно просто прогуляться вышел…

Сергей проводил его напряженным, подозрительным взглядом, словно ожидая что сейчас он бросится к Марине, подхватит ее с земли, и бросится бежать. И только когда Женя удалился на достаточное расстояние, он вновь вернулся к прерванному занятию…

«Что будем с ним делать?» — спросил Бабай. — «Нельзя же позволить ему похоронить ее здесь!»

«А тебе-то что?» — зло ответил Женя. — «Если бы ты вчера в штаны не наложил, мы, может быть, смогли бы ее спасти!»

«Хочу тебе напомнить, что это ты свернул ей шею!»

«У меня не было выбора! Ты мог бы сделать это безболезненно, а еще лучше — мгновенно убить ту тварь, что вылезала у нее из живота».

«Да не мог я! Потому и испугался, что не мог! Я не знаю, как тебе объяснить…»

«То мы — единое целое, а то ты мне чего-то объяснить не можешь!»

«Да пойми ты, мы — разные половинки одного и того же! Мы шли разными путями, жили разными жизнями, а потому и мыслим разными категориями. У тебя всю жизнь было тело. У меня — только дух, только разум. Что увидел ты, когда вбежал в комнату? Какую-то дрянь, которая рвет твою подругу на куски? А сказать тебе, что увидел я? Я, если ты до сих пор не понял, вижу не глазами! Когда мы вбежали в комнату, я увидел только Марину, которую что-то разрывало изнутри на куски. А что — я не видел! Я чувствую предметы и людей… Это сродни зрению, но немного другое. Я их как бы мысленно ощупываю. Поэтому я и могу сделать с ними все, что угодно. Могу сжать человеку сердце, смять трахею так, чтобы она закупорила саму себя. С неодушевленными предметами, почему-то, сложнее, но и тут мои, то есть наши с тобой возможности, очень велики. Я тебя всему этому научу, это просто… В общем, если я чувствую предмет, я могу с ним многое сделать. А этой твари для меня попросту не было, понимаешь? Она не отсюда, не из нашего мира!»