– Ты тоже думаешь, что на ГЭС было что-то… секретное?
– Я не знаю, что и думать. Может быть это и совпадение, но первый случай произошел именно на ГЭС, и именно во время пожара.
К пяти на МГС появилось сообщение о том, что пожар на ГЭС полностью потушен, и, несмотря на то, что плотина пока еще закрыта для проезда – по ней позволят пройти пешеходам, которых на той стороне будут ждать автобусы и маршрутные такси. Руководство ГЭС, в один голос с мэром и губернатором уверяли, что никакой секретной лаборатории, разрабатывающей биологическое оружие, на плотине не было и быть не могло.
Первые лица города, правда, признавали факт какого-то массового психоза и призывали органы правопорядка быть начеку, равно как и всех обычных граждан. Приступы сумасшествия начинались с одного и того же симптома – человек начинал раздеваться, после чего его поведение становилось агрессивным. Все пятнадцать зафиксированных случаев закончились трагически, в первую очередь, для самих повредившихся рассудком. Схема их действия была одной и то же – раздеться, наброситься на тех, кто находился рядом с ними, используя как оружие любой подручный предмет, и через несколько минут – покончить жизнь самоубийством.
Милиция призывала всех, кто заметит начавшего раздеваться человека, попытаться задержать его и не позволить причинить вред себе и окружающим. Но с тех пор, как в районе 13-14 часов по городу прокатилась волна сумасшествия – подобных случае больше не было.
Этот факт тоже прекрасно укладывался в теорию о психотропном оружии, о чем тут же начали судачить на форумах и в чатах. Дескать, газ, выброшенный в воздух при взрыве, снесло ветром. Ветер дул в сторону Новосибирска, и, по слухам, многие его жители уже заперли окна и двери и проклеивали скотчем все щели в попытке сделать свои квартиры герметичными.
Медянск потихоньку сходил с ума. Впрочем, в этом были свои плюсы. Улицы стремительно пустели, и даже вечная пробка под окном «Астроленда» рассосалась, превратившись в жиденький поток машин. По крайней мере, легче будет добраться домой!
Аня, в отличие от него, кажется, вообще не приняла всерьез происходящего в городе кошмара. Не то, чтобы она не верила в этот загадочный вирус – даже если отбросить новости, сочтя их «уткой» или розыгрышем, Даша уж точно не стала бы разыгрывать их таким образом. О происшедшем с Дашей Аня узнала от него, посочувствовала, позвонила ей и посочувствовала уже лично. Однако от приглашения переночевать всем вшестером, плюс Лехина мама (спасибо хоть только мама – отец в командировке и должен был вернуться только завтра к обеду) отказалась. Зато активно приглашал к себе его самого.
«Нет, Анют, извини – хотел сегодня дома уборку сделать» – отписался он в «Аське», добавив в ответ на ее залившегося краской смущения колобка-смайлика свое *от сожаления опускаются уши*. «Мы же завтра в «Дзержинский» уезжаем, вот я и не хочу в квартире бардак оставлять"»
«Жаль…» – ответила она и молчала оставшиеся до конца рабочего дня полчаса.
Попрощавшись со всеми, Женя, как всегда, направился на автобусную остановку. Город казался вымершим. Редкие прохожие не шли – почти бежали, подозрительно оглядываясь на других. Руки у некоторых были спрятаны в карманы, и Женя поневоле задумался, а не сжимают ли они сейчас рукояти ножей или даже пистолетов?
Пустая дорога радовала – значит, добраться ему удастся без пробок. Но в то же время, как теперь ходят автобусы? Быть может, водители тоже попрятались по домам? Опасения оправдались – автобус до Сосновки пришел через двадцать минут, когда Женя уже готов был ехать на такси, водитель которого наверняка содрал бы с него лишнюю сотню "за риск". А что, логично, вдруг, по пути он набросится на него?
Войдя в автобус, Женя с опозданием подумал о том, что он будет делать, если раздеваться начнет водитель? Скорее всего – просто молиться.
Несмотря на слухи и опустевший город, сидячих мест в автобусе не было. Правда и стояли-то от силы человека четыре – обычно в это время была страшенная давка. Во взглядах пассажиров читалась настороженность и опасение. Все косились друг на друга и даже старались отодвинуться от соседа как можно дальше, насколько это вообще позволяли узкие сиденья. Даже старушки, обычно легко находящие друг с другом общий язык на почве ненависти к правительству, сейчас молчали, исподлобья зыркая на окружающих.
Он устроился поудобнее, привалившись спиной к поручню, и приготовился к получасовой поездке до дома. Хотя, если автолюбители сейчас попрятались – ему вполне может повезти доехать и минут за двадцать. В кармане завибрировал и тут же умолк сотовый. Женя не стал даже доставать его – и так знал, что на экране опять горит fv. Ну и пусть – уже в который раз он отметил про себя, что давно надо спросить у Сергея или у Лехи, что творится у них в конторе. Впрочем, нет – у Лехи спрашивать бесполезно.
Или, быть может, шалит вовсе не «МедСота», а его собственный мобильник?
Телефон снова загудел, и на этот раз следом за гудением полилась и музыка. Даша…
– Привет, Дашонок! Ты как?
– Да нормально я, Жень, нормально. С тобой-то все в порядке?
– А как еще?
– Я переживаю, что ты к нам не приехал. Может, передумаешь? Мы за тебя волнуемся…
– Да все будет хорошо. Я за новостями слежу, с трех часов ни одного случая сумасшествия. Поговаривают, что то, что выбросилось с ГЭС, унесло ветром, и теперь Медянск безопасен, а вот Новосибирску скоро придется туго.
– Мы тоже из Интернета не вылезаем, и телевизор всегда включен. Про это уже в Москве говорят, на центральных каналах. Мои фотографии уже несколько раз мелькали, – в голосе Даши слышалась вполне закономерная гордость. – Ладно, ты будь осторожен.
– Постараюсь, – ответил он. – Пока!
– Удачи! – напутствовала Даша и отключилась.
Пряча трубку в карман, Женя улыбался. Кому-то могло бы показаться странным, что о нем беспокоится жена лучшего друга, а не его собственная девушка, но для него и Даши ничего странного в этом не было. Если бы его сейчас спросили, «почему?» – он вряд ли с ходу подобрал бы достойный ответ. Просто между ними было какое-то родство душ. Они понимали друг друга без слов, и Даша не раз говорила, что разговаривать о чем-то с ним ей гораздо проще, нежели с Лехой. Она любила своего мужа, но считала Женю лучшим другом, без общения с которым она не могла прожить и дня.
Женя всегда первым видел новые Дашины фотографии. И нередко она прислушивалась к его критике, если они в чем-то ему не нравились. Прислушивалась и никогда не обижалась, часто следуя его советам. Он был экономистом и не имел ни малейшего отношения к искусству, но, тем не менее, никто лучше него не понимал Дашиных фотографий.
Как-то она прислала ему фотографию стакана с водой, сопроводив письмо коротким сообщением о том, что никто этой фотографии не оценил. Леха – тот и вообще лишь покачал головой, интересуясь, какому журналу она это отправит? Самой Даше фотография безумно нравилась, и ей не хватало одного – названия.
Кухонный стол, граненый стакан, до половины наполненный водой. Классическое «Наполовину полон или наполовину пуст?». На гранях играет свет, кое-где разлагаясь в радугу. Стакан как стакан, на фоне ничем не примечательных обоев с желтыми звездочками.
Стакан на фоне звездного неба?
Тест на оптимизм?
Вода ли в нем?
Женя сыпал названиями, и каждое из них вроде бы и подходило фотографии, а вроде бы и не очень. Оно должно было быть невероятно цепляющим, дабы дополнить кадр, который большинство зрителей могли и не оценить.
И тогда на ум Жене пришли строчки из Куваевского мультфильма: «А ты записался в наркоБАРАНЫ?» – «А мы вчера записались… Помнишь? Ты еще полчаса стакан с водой фотографировал!»
Так родилось название «Что курил фотограф?», с которым этот кадр собрал положительные отзывы сотен посетителей Дашиного сайта.
Он не понимал только, почему, когда на нее напал этот ее порнушник, Даша первым делом позвонила Марине, а не ему? Он бы тоже сорвался и полетел к ней, других вариантов не было… Хотя, наверное, просто сработал рефлекс, первым делом позвонить лучшей подруге, а не другу. Он поежился, подумав о том, что этот порнушник вполне мог убить Дашу. Ему вообще до сих пор и в голову не приходило, что с Дашей, такой милой и добросердечной, может что-то произойти. Это было все равно как допустить, что кто-то может попытаться убить ангела! Такое и в самом деле могло придти на ум только сумасшедшему.
