Задачи этой войны и тогда были очевидны — добиться разрушения социалистической системы, изменить конституционный социалистический строй в СССР и в конечном счете разрушить государство. Средства для достижения этой цели были брошены неимоверные, в том числе и для снабжения тех, кто стал на путь борьбы с конституционным строем внутри страны. К сожалению, поддерживать противнику было кого. Андропов это хорошо знал.

Но и он не мог представить себе, что решение в Беловежской пуще в декабре 1991 года о прекращении существования СССР, вопреки воле народа, высказанной на референдуме в марте того же года, подпишут и доложат об этом президенту США бывшие руководящие работники партии. Из тех опять же, которые не скупились заявлять о своей верности Ленину. Президент СССР спокойно принял антиконституционный акт и подал в отставку.

Нельзя не повториться: Ю.В. Андропову не было жизнью отведено времени для спасения государства.

Положение в партии его беспокоило многие годы. Он говорил о своих переживаниях, излагал свои мысли и соображения в записках с предложениями, как поправить дело.

Не раз приходилось слышать от него о том, что партийные руководители превращаются в хозяйственников, подменяют своим аппаратом власть Советов, теряют роль политических руководителей и организаторов масс. Особенно часто он возвращался к роли первых секретарей райкомов партии, не мог успокоиться, что они, занятые хозяйством, отдаляются от нужд и запросов жителей своих районов. Он не терпел пренебрежительного отношения к письмам и к просьбам людей. Они не должны были оставаться без ответа.

Такое внимание к заявлениям в КГБ породило желание граждан обращаться с просьбами и жалобами, удовлетворение которых они нередко не находили в партийных и государственных учреждениях.

Вспоминается такой случай. В Москве вдруг объявились «независимые профсоюзы», о чем поведал миру корреспондент агентства «Рейтер». Оказалось, что в столице уже около двух лет существует довольно большая группа людей, добивающаяся удовлетворения своих жалоб. Она безрезультатно ходила по приемным высших органов власти, редакций центральных газет. Иногда получала, верно, помощь лишь от ЦК ВЛКСМ. Ее-то и заприметил досужий корреспондент, подсказавший и идею «независимых профсоюзов». Акция!

Юрий Владимирович принял решение пригласить сто человек из этой группы в приемную КГБ. Люди изложили свои просьбы. Все они касались решения их проблем на местах. Андропов направил записку в ЦК КПСС с предложением рассмотреть и принять по ним решения. Понадобилось дней десять, и все просьбы, за исключением четырех, были удовлетворены. Правда, ревность в определенных кругах такое поведение КГБ, к сожалению, вызвало. Ревность, а не желание изменить отношение к просьбам граждан.

Андропов реагировал на все, что до него доходило и требовало «развязки», так как могло вызвать нездоровую реакцию в обществе.

Так он поступил в день похорон Василия Шукшина, творчество которого высоко ценил. Кто-то вдруг инспирировал слух о запрете хоронить писателя на Новодевичьем кладбище. Явная провокация не удалась благодаря вмешательству Андропова.

В данном случае пишу о частностях, но думаю, что через них видится весь Андропов, заботившийся о доверии народа к государству и тем самым об укреплении самого государства и советской власти. Он весьма переживал уход от решения актуальных проблем простых людей лиц, занимавших руководящее положение в партии и государстве, их нежелание реагировать на уже угрожавшие стабильности негативные процессы. В частности, нараставшую напряженность в межнациональных отношениях в ряде районов страны, рост коррупции в партийном и государственном аппаратах, разбалансированность планов развития экономики, сокрытие правды информационными службами.

Но буду последователен.

Назначения именно Андропова на пост председателя КГБ никто не ожидал. Слухи о смене руководителя КГБ В.Е. Семичастного ходили. На первомайских трибунах 1967 года об этом говорили осведомленные люди уже не шепотом. И дело было не в том, что дочь Сталина Светлана Аллилуева ушла к американцам.

Аллилуева уехала в Индию с прахом супруга с разрешения руководителей государства. И правильно, ибо не позволить ей исполнить завет покойного вряд ли было бы оправданным. Находилась она в Индии около трех месяцев и на 6 марта 1967 года имела билет на самолет Дели — Москва. Почти двое суток провела в Дели. Жила в посольстве. Накануне вылета обедала у посла СССР в Индии Бенедиктова, одного из бывших наиболее заметных наркомов, воспитанных Сталиным. После обеда осталась в одиночестве, так как посольство занялось обеспечением очередного официального мероприятия. В Дели прилетел с визитом начальник Генштаба Советской армии. Все объяснимо, кроме одного. Происходило это 5 марта. Никто не вспомнил в этот день имя отца Светланы, не высказал ей полагающихся слов. И не это ли привело к роковому шагу?

Сказанное не имеет отношения к приходу Андропова в КГБ, хотя ему пришлось немало сделать для нейтрализации пропагандистских акций Запада с привлечением имени Аллилуевой.

Все понимали, что случившееся с Аллилуевой стало лишь поводом для смены руководства КГБ. Тем более что с того мартовского дня прошло более двух месяцев и никто виновных за ее отъезд ни в каких сферах не искал.

Смена происходила в связи с ситуацией, возникшей в верхнем эшелоне власти. Там, к сожалению, довольно серьезно столкнулись две группировки, одна из которых активно интриговала Л.И. Брежнева. Он не устоял и поддержал тех, кто выступал против роста влияния в партии и государстве А.Н. Шелепина. В.Е. Семичастный, естественно, был к Шелепину близок.

Решение Л.И. Брежнева назначить на пост председателя КГБ Ю.В. Андропова явилось безошибочным: он не примыкал ни к интриганам, ни к Шелепину, был честен и предан делу.

Чекисты не единожды переживали смену своих руководителей. Мне помнится март 1953 года. В кабинете нас двое. Канун похорон И.В. Сталина. По радио объявляется состав нового правительства. Министр внутренних дел — Л.П. Берия. Услышав об этом, мой коллега Василий Жигалов, чекист с довоенным стажем, промолвил: «Худая пора пришла. Большая для нас беда» — и после небольшой паузы молча ушел из комнаты. Увиделись мы с ним месяца через три, так как на следующий день началась реорганизация, полная смена руководящего состава, перетасовка рядовых. В общем, новая власть.

Встретились после ареста Берии. Василий бросился ко мне со словами: «Рад тебя видеть. Очень переживал, что ты донесешь о моем высказывании».

Такое в прошлом случалось. Мой ответ в унисон: «Переживал не только ты. В сказанном тобою могли быть и корыстные цели. Есть о ком донести». Такое тоже бывало.

Конечно, в 1967 году подобное случиться не могло, но перетряска высших кадров не исключалась.

Положение в то время в Комитете госбезопасности было весьма сложное и напряженное. Оно определялось не проблемами работы и не обстановкой в стране, а, к сожалению, распрями между отдельными группами руководящих работников. Пожалуй, впервые тогда я зримо ощутил, сколь опасен карьеризм и низменное стремление к власти. Основную группу составляли бывшие партийные работники, пришедшие в органы госбезопасности в 1951 году после ареста Абакумова и занимавшие многие ключевые посты. Они считали себя по прошествии полутора десятков лет профессиональными чекистами и претендовали на ведущее положение. Им не по душе был приход новых людей, в основном из комсомола, дорогу которым на руководящие посты в разведку и контрразведку открыли Шелепин и Семичастный. «Старики» из числа партработников не хотели сдавать позиций. В какой-то мере именно это и решило судьбу Семичастного.

Трудно приходилось профессиональным работникам. Недоверие к ним рождалось с обеих сторон, хотя они несли в основном всю тяжесть оперативной работы. Как поведет дело новый председатель? С приходом Ю.В. Андропова на первый план вышли бывшие партработники. Они старались войти в доверие к новому председателю, зарекомендовать себя его сторонниками. На деле же большинство предследовали сугубо личные цели.