[Стихи 114–138. Речь Дельфиса, признающегося в любви Симайте.] 139 За руку взявши его, я на ложе к себе привлекала, Тело приникнуло к телу, и щеки от счастья горели Жарче и жарче, и сладко друг с другом мы тихо шептались. Многих я слов не хотела б терять, о Селена, благая, Как до предела дошел он и вместе мы страсть разделили. Вплоть до вчерашнего дня он не мог бы мне сделать упрека, Также и я б не могла. Вдруг знакомая нынче приходит, — Мать самиянки-флейтистки, Филисты, а также Меликсы, — Рано, едва рассвело и чуть на небо кони поднялись, Чуть розоперстую Эос [20] несут из глубин Океана. 150 Мне наболтала немало, и то, как вот Дельфис влюбился. Снова он страстью пылает, но к девушке или к мужчине, Точно не знает она; лишь слыхала, что в честь этой страсти Чистым вином возлиянье свершал и, не кончив пирушки, К ней торопился, сказавши, что дверь ей украсит венками. [21]Вот что сказала мне гостья, и знаю я — все это правда! Прежде ко мне приходил он на дню по три раза и чаще, В склянке дорийскую мазь оставлял он, как дома, нередко. Нынче ж двенадцатый день, как его я уж больше не вижу, Видно нашел себе радость иную, меня позабывши. Нынче связать волшебством попытаюсь, но, Мойрой клянусь я, 160 Будут опять оскорбления — стучать ему в двери Аида! В этом вот ларчике здесь сохраняются страшные зелья. Мне Ассириец, пришелец, поведал, что делают с ними. Ныне прощай же, царица, [22] коней поверни к Океану! Я же — опять понесу, как несла мое горе доныне. Светлой Селене привет! И привет вам, о светлые звезды. Вслед за небес колесницей плывите вы, спутники ночи. ИДИЛЛИЯ XV [СИРАКУЗЯНКИ, ИЛИ ЖЕНЩИНЫ НА ПРАЗДНИКЕ АДОНИСА] [Эта идиллия — не что иное, как городской мим. Перед нами яркая реальнобытовая сценка; в этом жанре Феокрит проявляет большое искусство. Место действия — Александрия, в Египте; действующие лица — две городские кумушки-болтушки.] Горго Праксиноя Горго! Наконец-то! Войди же! Диво, как ты добралась. Ну, подвинь-ка ей кресло, Евноя, Брось и подушку. Горго Праксиноя Горго Ну, не безумная я? Как спаслась, и сама я не знаю. 5 Вот так толпа, Праксиноя. И все колесницы, четверкой… Ах, от солдатских сапог, от хламид — ни пройти, ни проехать. Прямо конца нет пути — и нашли же вы, где поселиться! Праксиноя
Все мой болван виноват — занесло на окраину света, Прямо в дыру, а не в дом, чтоб с тобой мне не жить по соседству. 10 Назло, негодный, придумал, всегда вот такой он зловредный. Горго Динона ты б муженька подождала бранить, дорогая. Детка твой здесь: ты взгляни, на тебя он внимательно смотрит. Мой Зопирион, мой славный, она говорит не про папу. Праксиноя Все понимает мальчишка, клянусь. Горго Ах, твой папочка — милый! Праксиноя 15 Папочка этот наш давеча (все у нас давеча, впрочем) Соды и трав для приправы пошел мне купить на базаре, Соли принес, а верзила — тринадцать локтей вышиною. Горго То же у нас, Диоклид мой — деньгам перевод, да и только. Взял он овчинок за семь драхм [23] — словно шкуры собачьи 20 Или клочки от мешков — вот теперь и работай над ними. Плащ надевай свой, однако, и платье с заколотой пряжкой. Вместе пойдем-ка с тобою в палаты царя Птолемея; [24]Праздник Адониса там. Говорят, разукрашено пышно Все по приказу царицы. Праксиноя Да, все у богатых красиво! Горго 25 Надо ж и нам посмотреть, чтоб и тем рассказать, кто не видел. Время, поверь мне, идти. Праксиноя И всегда у бездельников праздник! Пряжу, Евноя, возьми, да поставь ее снова, лентяйка, Так, посередке, чтоб кошкам удобней в ней было валяться. Ну, поживее! Воды принеси, я «воды» говорю ей, — 30 Мыло несет она. Ладно! Да хватит, не знаешь ты меры! Воду налей! Осторожней! Ты весь мне хитон замочила. Стой же! Ну вот и умылась, неважно, как боги послали. Где ж это ключ от ларя, от большого? Подай поскорее! Горго Это со складками платье, скажу я, тебе, Праксиноя, Очень идет; ну, а сколько тебе обошлось, расскажи мне. Праксиноя Лучше не спрашивай ты, — загнала две серебряных мины, Даже побольше, в шитье же всю душу свою положила. Горго Праксиноя Конечно, что правда, то правда. Плащ принеси мне и шляпу подай-ка сюда поскорее. 40 Детка, тебя не возьму я. Там злая лошадка укусит. Нет, сколько хочешь, реви — не хочу, чтоб хромым ты остался. Что же, идем. Ты, Фригия, возьмешь позабавить малютку, В дом ты собаку впусти, а наружную дверь — на задвижку. Боги, какая толпа! Как бы нам поскорее пробраться. 46 Ах, что за ужас! Кишат муравьи без числа и без счета. Мне ты сделал добро, Птолемей, с той поры, как родитель Твой сопричислен к богам! Никакой негодяй не пугает Путника мирного ныне по скверной египтян привычке. Прежде ж недобрые шутки обманщики здесь учиняли, 50 Все на один были лад: негодяи, нахалы, прохвосты. Что же нам делать, Горго? Глянь, военные царские кони Прямо на нас наезжают. Любезный, потише, раздавишь! Рыжий-то конь — на дыбы! Ах, какой же он дикий! Евноя, Ну, и смела ты, беги! Он и конюха мигом растопчет. 55 Как же я рада, что дома спокойно остался малютка. вернутьсяВозложение венков у двери возлюбленной, иногда и любовная серенада — частый мотив в эллинистической поэзии. вернутьсяДрахма — приблизительно 24 1/2 копейки; 100 драхм составляет серебряную мину. вернутьсяПтолемей II Филадельф — царь Египта (от 289 до 246 г. до н. э.). |
