Устроив пленников, разбойник тихо отступил на шаг и замер. Он долго стоял, ничем не выдавая своего близкого присутствия, и с интересом ждал, решится ли кто из писцов подать голос или шевельнуться.

Они лежали будто поленья.

Ферб удовлетворенно кивнул, кашлянул в кулак, легонько стукнул клинком о колесо.

– Ну, вот и хорошо, вот и славно.

Сказав так, он забрался на козлы, отложил арбалет и взял вожжи.

…Пахло морем. Аромат едва угадывался, но Ферб, сын рыбака, безошибочно выделял его среди прочих ночных запахов. Смутно вспоминалось детство: прыгающая на свинцовых волнах лодка, отец, вытягивающий тяжелую сеть, трепыхающаяся рыба, водоросли, похожие на спутанные волосы…

– Н-но! – сердито крикнул Ферб и хлестнул длинными вожжами конские спины.

Повозка качнулась, будто лодка. Заскрипела знакомо, привычно.

Не самый удачный выдался день. Но вот он – улов. За спиной, в соломе, укрыт рогожей. Как полагается. Теперь надо доставить его на место. И найти покупателя.

Вернее, заказчика…

Рыжая луна купалась в облаках, медленно плыла, преследуя повозку. Ферб посматривал на нее – больше смотреть было не на что. Скучно тянулась среди темных равнин дорога, взгляду не на чем было остановиться, лишь изредка словно призраки выступали из тьмы белые дорожные столбы, угрюмо встречали припозднившихся путников и уходили назад – во тьму…

О том, что город близко, Тильт понял, когда повозка пошла жестче, а копыта лошадей защелкали по мостовому камню. Ему захотелось поделиться открытием с соседями, но он счел за благо промолчать, хоть и был уверен, что правящий лошадьми Ферб ничего не услышит.

Странное это было путешествие. Четыре человека лежали тесно, страдая от неподвижности, но не решаясь пошевелиться. Они могли бы переговариваться шепотом – но не смели и вздохнуть. Спать, как советовал Ферб, не хотелось – стоило закрыть глаза, как в черноте начинали мельтешить жуткие картины… Общее несчастье свело их вместе, оно могло объединить их, сделать если не друзьями, так товарищами – а они боялись не только стерегущего их разбойника, но и друг друга, и даже себя.

Стараясь отвлечься, Тильт представлял, что стал бы делать на его месте какой-нибудь героический воин. Картины рисовались самые захватывающие – такие, что хотелось взяться за перо. Тильт описывал подвиги воображаемого героя, складывая в уме предложения и надеясь, что когда-нибудь сумеет перенести их на бумагу. Некоторые фразы получались особенно удачными, и он пытался заучить их наизусть. Жалко было терять такие находки.

– Въезжаем, – вдруг напомнил о себе Ферб. – Будьте послушны, и мы все останемся живы.

Тильт уже догадывался, что разбойник везет их в Йельтер – небольшой портовый город, известный прежде всего своим невольничьим рынком. Догадка его превратилась в уверенность, когда он услышал колокольный звон.

Колокола были второй достопримечательностью Йельтера. Эти голоса было сложно не узнать. Именно из-за их стонов и неприятного дребезга заезжие острословы прозвали Йельтер Городом-Плаксой.

Впрочем, еще и потому, что здесь был крупный невольничий рынок…

Повозка сбавила ход и вскоре совсем остановилась.

– Кто такой? – прозвучал грозный голос, и у Тильта в голове тут же возник образ могучего стража, охраняющего городские ворота. Был этот образ бородат и непомерно широкоплеч. В одной руке он держал массивную алебарду, в другой – блистающий круглый щит.

– Из Печевиц я. Фестилом меня кличут, – ответил Ферб. В голосе его слышались смиренное почтение и подобострастие. Тильт поразился перемене, случившейся с разбойником, и лишь через секунду понял, что тот дурачится, словно ярмарочный шут.

– Куда едешь?

– Так рыбак же я. За сетями еду. Старые сети уже ни на что не годны, рвутся, что паутина, а я слышал, лучших сетей, чем у вас здесь, никто не плетет, вот и решил, что надо мне…

– Что это там рядом с тобой?

– Это? Так самострел же! Я было хотел пистоль купить, да дороговато оказалось, и напугали меня, что он сам пальнуть может, если не так что делать. Вот и решил я тогда самострел взять. Сами знаете, дороги сейчас опасные, а мне ведь из самых Печевиц ехать, вот я и надумал, значит, на всякий случай…

– Ладно, проезжай!

Тильт выдохнул.

Закричать? Задергаться?

Сколько там стражников? Может, успеют схватить бандита? Услышат шум, увидят, как смиренный рыбак ловко подхватывает арбалет, может, и меч заметят, сообразят, что к чему, накинутся…

Ну, а если нет?

Если не успеют?

– Давай быстрее, Фестил из Печевиц! Не загораживай ворота!

– Конечно, господин, конечно. Извиняйте, замешкался.

Фургон дернулся. Зацокали копыта. Кто-то – Тильт не сомневался, что это был широкоплечий бородатый страж – хлопнул рукой по борту повозки. И тотчас обернувшийся Ферб холодно и тихо предостерег:

– Не глупите…

Больше их не останавливали. Лишь несколько раз какие-то люди приветливо здоровались с Фербом, интересовались, откуда он прибыл, и спрашивали, не слышал ли почтенный рыбак новостей о выступившем в поход бароне и обосновавшихся в лесах разбойниках. Ферб спокойно отвечал, что в придорожных трактирах поговаривают всякое, но доверия таким слухам не может быть никакого. Сам же он барона не видел. Не видел, хвала богам, и разбойников. Потому сказать ему вовсе нечего.

– Будьте здоровы, – завершал свою короткую речь Ферб, и повозка двигалась дальше.

Дальше – по направлению к невольничьему рынку, как догадывался Тильт. И эта догадка совсем его не радовала. С нарастающей тревогой вслушивался он в окружающие звуки, ожидая услышать причитания и стоны рабов, окрики торговцев, щелчки плеток и унылое звяканье кандалов. Ему не доводилось бывать на площадях, где торговали живым товаром, но он не сомневался, что в местах этих обязательно должны быть клетки, набитые измученными людьми, помосты, похожие на эшафоты, измазанные кровью столбы с цепями и пропахшие мочой ямы, накрытые железными решетками.

Наверное, он сильно удивился бы, если бы увидел, как на самом деле выглядит невольничий рынок.

Но не довелось.

Повозка остановилась в тихом месте, где гулял пахнущий солью ветер, где кричали чайки, и вода тяжело плескалась меж свай. Если поблизости и находились люди, то они ничем себя не выдавали.

Шло время, но ничего не происходило. Тильт впал в странное оцепенение: он вроде бы спал, но сон его был тесно связан с реальностью. Он слышал, как Ферб насвистывает какую-то песенку, слышал, как лошади переступают копытами, как поскрипывает упряжь; он чувствовал, как дышат соседи, ощущал запахи близкого моря, старой соломы, конского пота… И на все это наслаивались странные видения, нечеткие обрывочные картины.

Клубящаяся туманом бездна.

Скалы, тонущие в земле.

Тень, грызущая камень.

Рвущиеся в небо языки огня.

И кровь…

Видения повторялись, перемешивались; низкий гул забивал голову; пронзительный свист резал слух; копыта дробили камень; рыдали колокола; стонало море…

– Ты приехал рано…

Бесформенная тень выдохнула горячий туман.

– Я торопился. Я знал, что найду вас здесь. Пусть даже и раньше срока.

Блестящее лезвие, формой похожее на тополиный лист, взрезало вену.

– Мы знали, что ты можешь появиться раньше. Они у тебя?

Черная кровь плеснула на желтый пергамент.

– Да. Четыре человека. Все писцы.

Вздрогнула – и рассыпалась огромная гора.

– Хорошо. Надеюсь, среди них есть тот, кто подойдет нам.

– Но я думал, вам нужны все.

– Не волнуйся, мы заплатим за каждого.

– Как договаривались?

– Да.

Тильт вдруг понял, что разговор происходит вне его видений, – и очнулся. Боль ударила в голову, виски словно раскаленными гвоздями пронзило – он застонал, дернулся, забыв о предостережении разбойника, о заряженном арбалете и об остром мече.

– Что это там? С ними все в порядке?