Свою первую установку на игру я, наверное, буду помнить очень долго. Тогда казалось, что меня посвящают во что-то таинственное, сугубо конфиденциальное, хотя вскоре это мероприятие стало для меня обыденным, как и для абсолютного большинства футболистов. "Владимир, - скажут мне в один голос с ударением на последний слог в моем имени примерно месяц спустя оба бразильца, - не стоит всю эту белиберду переводить от начала до конца, это старая пластинка, мы все это слышали еще в Бразилии, поэтому переводи только самое необходимое и то, что касается непосредственно нас".

Но все это будет несколько позже, а тогда я словно впервые переступил порог школы.

Установка проводилась в отдельной комнате, похожей на класс, только парт там не было, а вместо стульев рядами стояли около двух десятков кресел. Примечательно, что первыми - прямо как на вечерних сеансах в кинотеатрах - всегда заполнялись самые дальние ряды, а первые до последнего момента оставались пустыми. Иногда на них так никто и не садился, а иногда они доставались приходившим за минуту, а то и еще меньше, футболистам. Стоит ли говорить, что такое могли позволить себе только "старики" или непререкаемые авторитеты в команде, которые будто специально где-то за углом ждали, когда до начала установки останутся считанные секунды.

Убедившись, что все на месте, последним в святую святых входил Тарханов, уже переодевшийся, как и другие тренеры, в парадный костюм, и тайное действо начиналось. Как правило, "главный" говорил для начала несколько дежурных фраз, мол, сегодня играем с таким-то клубом, который идет на таком-то месте и т.д., и передавал слово своему помощнику Григоричу. Тот подробно докладывал заранее подготовленную информацию о сопернике, о его тактике игры, о травмированных и дисквалифицированных, о тех, кого стоит опасаться в первую очередь, и потом отдавал ответный пас Тарханову.

Федорыч сразу называл состав на игру и рисовал расстановку игроков на поле, обращаясь к заранее вывешенному на доске планшету с фишками двух цветов на магнитной основе. Обычно он рассказывал очень эмоционально, полностью погружаясь в тему, поэтому нередко фишки падали на пол, катились под кресла, чем неизменно вызывали оживление среди аудитории. Однако верные помощники "главного" не дремали и сразу возвращали строптивые шашечки на место.

Я тем временем, устроившись где-нибудь рядом с бразильцами, добросовестно переводил проникновенную речь тренера, нашептывая им соответствующий текст на ухо, чтобы не мешать остальным. Как мне тогда казалось, внимающим каждому слову наставника. На самом же деле даже озвучивание состава на игру не вызывало у игроков особых эмоций, видимо, потому что из-за утечки информации он был известен" уже заранее.

В завершение Тарханов или кто-то из его помощников говорил о том, кто и где должен находиться во время выполнения ударов из стандартных положений, кто бьет штрафные и пенальти, и с сознанием выполненного долга бросал в зал: "Есть вопросы?" Таковых, как правило, не было. Самарони как-то попытался поподробнее узнать, стоит ли ему ходить в атаку, если его подопечный остается на чужой половине поля, но ответ на вопрос ясности особо не прибавил, к тому же партнеры по команде сразу зашикали, и бразилец в дальнейшем излишнего любопытства уже больше не проявлял.

Последний аккорд армейского дирижера на установке был почти всегда неизменным и звучал как заклинание: "Желаю хорошей игры и, конечно, победы!" Затем объявлялось время отъезда, так что у игроков на последние сборы оставалось не более получаса.

Не думаю, что установка на игру в других клубах серьезно отличалась от обычной цеэсковской, хотя все, естественно, зависит от фантазии, образованности и профессионализма тренеров. Приходилось слышать, что в некоторых командах эта процедура упрощена настолько, что наставник команды мог ограничиться буквально следующей фразой: "Значить, так: поляна тут никудышная, играть будем флангами, потому что посередке мяч скочет!" Или просто принести мешок денег, положить его на стол и объявить футболистам сумму премиальных за игру.

Скорее всего, в этих историях больше вымысла, хотя, как известно, дыма без огня не бывает…

Предмет особой гордости команд высшей лиги (да простит мне читатель это более привычное уху выражение, нежели искусственно перетянутое из другого иностранного языка абсолютно однозначное словосочетание "высший дивизион") - клубный автобус. По большому счету это такой же символ футбольного клуба, как его герб, стадион или тренировочная база. Почти у каждого коллектива есть свой фирменный "мерседес", "неоплан" или, на худой конец, "икарус", окрашенный в родные цвета, верно служащий в дни побед и неудач, курсирующий по городу важно и недоступно, словно белоснежный океанский лайнер среди танкеров и сухогрузов. Фанаты узнают его издалека, вскидывают руки вверх и в едином порыве начинают скандировать название любимой команды, имена, фамилии и клички игроков, бурно встречают и провожают его на территории стадиона. Болельщики посдержаннее тоже приветствуют необычный экипаж, только более умеренно - взмахом руки и улыбками, и долго смотрят ему вслед. Просто горожане сначала недоумевают, принимают футбольную команду за группу туристов или каких-нибудь необычных пассажиров, и только прочитав на борту название клуба, наконец понимают, что за чудо-экспресс промчался мимо.

Среди команд высшей лиги существует негласная конкуренция относительно комфортабельности и ходовых качеств клубных автобусов. Она наиболее ощутима, конечно, в Москве, которая представлена сразу пятью дружинами в элитном дивизионе. Поэтому, общаясь между собой, футболисты столичных клубов не без гордости рассказывают, с какой скоростью их общая машина может нестись по трассе, у кого какой бар и туалет в салоне, сколько телевизоров и холодильников. Прямо как у соседей на одной лестничной клетке.

Между тем хозяева клубов стараются не отставать от моды в мировом автобусостроении, следят за соответствующими выставками, интересуются у российских футболистов, играющих за рубежом, какие машины сейчас "на вооружении" у их команд, чем они отличаются от наших. Если надо, с разведывательной миссией за границу могут выслать десант в составе одного из администраторов и водителя клуба.

Справедливости ради надо сказать, что московские команды ездят на очень добротных, современных автобусах. Пожалуй, только лужниковское "Торпедо" стоит особняком в этом ряду, поскольку до сих пор не обзавелось своей собственной клубной машиной и продолжает арендовать в дни матчей чемпионата России средство передвижения у национальной сборной по футболу или какого-нибудь спортивного департамента.

С клубными автобусами связана масса легенд, занимательных историй и примет. Разумеется, в каждой команде они свои, но есть и общие. Например, считается недобрым знаком, если водителю по какой-то причине приходится вести машину назад в гостиницу или на базу. Если автобус по дороге сломался или ехал на стадион очень долго, часто останавливаясь у светофоров, а того хуже -если застрял в "пробке". Если при подъезде к заветной арене его обогнал экипаж с командой соперника. В таких случаях жди неудачи…

Много поколесивший по разного рода путям-дорожкам водитель Юра имел обыкновение пригонять на базу серебристо-красный цеэс-ковский автобус - с немного странным лозунгом на борту "Мерседес" - партнер спорта" - заранее, часа за два до отъезда. Чтобы подстраховаться, смыть водой из шланга пыль со стальной "колесницы", а заодно и чего-нибудь перехватить на кухне, благо повара никому не отказывали в миске супа или лишней порции горячего.

В то время как армейские футболисты собирались на установку, Юра открывал объемистое чрево своей машины, и оно постепенно начинало заполняться всякой всячиной, необходимой для игры. Администраторы загружали огромную сетку с мячами для разминки и два баула с игровой формой, доктор - свой волшебный чемоданчик с лекарствами, "тэйпами"и прочими аптечными средствами на все случаи жизни, массажисты - термосы со свежезаваренным чаем, фляжки с минеральной водой и энергетическими напитками, а если надо - то и массажные столы в собранном виде. Видеооператор обычно предпочитал брать камеру с собой в салон в целях ее лучшей сохранности, хотя иногда тоже ставил ее в безопасное место на дне машины.