В Откровении Иоанновом Сын Человеческий при втором пришествии изображается не только судящим, но и воинствующим. Тайнозритель говорит: «И увидел я отверстое небо, и вот конь белый — и Сидящий на нем, называется Верный и Истинный, Который праведно судит и воинствует. На одежде Его и на бедре Его написано имя: Царь царей и Господь господствующих» (Откр. XIX, 11–16). Так как вслед за этим на глазах Тайнозрителя совершается истребление народов, собранных под предводительством зверя и лжепророка на месте, называемом Армагеддон, а чрез некоторое время и сожжение полчищ Гоговых в окрестностях Иерусалима (вероятнее всего в долине Иосафатовой), то этим совершается низложение врагов, возвещенное Псалмопевцем: «Ты поразишь их жезлом железным; сокрушишь их, как сосуд горшечника» (Пс. II, 4). «Седи одесную Мене, доколе положу врагов Твоих в подножие ног Твоих» (Пс. 109, 1).
Соответственно этому и состояние судимых будет печальное или радостное, ибо с этого времени совесть обратится в червя неусыпающего, вечно снедающего свою жертву, или в неиссякаемый источник радостных благодарений Творцу и Спасителю своему за избавление от вечной смерти.
Таким образом, последний суд Христов будет отличен от суда предварительного, на котором допускаются состязания обвинителей и защитников пред невидимым лицом Христа. Тут же, пред видимым лицом Христа (и невидимым Отца и Духа), состоится собственное решение каждого о самом себе, решение окончательное, бесповоротное, на основании которого одни исказятся отчаянием и помрачатся видом, другие — прояснятся надеждой и просветятся духовной радостью о своем спасении. Как тем, так и другим останется только выслушать подтверждение собственного приговора из уст Самого Праведного Судии. Одни с несказанной радостью услышат призыв к наследованию царства, уготованного им от создания мира: другие, в мрачном отчаянии, выслушают повеление идти в огонь вечный, уготованный дьяволу и ангелам его.
Заметим здесь о вечном огне указание Св. Писания. В иносказательной речи, обращенной к начальствующим в Тире, в действительности же к тому падшему херувиму, который называется дьяволом: «Я извлеку из среды тебя огонь, который и пожрет тебя» (Иезек. XXVIII, 18). Впрочем, будет ли то внешний или внутренний огонь, во всяком случае степени мучения будут различны, соответственно различию и в степенях блаженства, по мере заслуг, записанных в вечной памяти Божией, именуемой в Откровении книгой жизни. Тайнозритель возвещает: «И иная книга раскрыта, которая есть книга жизни. И к го не был записан в книге жизни, тот был брошен в озеро огненное» (Откр. XX, 12–15). Тайнозритель поясняет: это смерть вторая (Откр. XX, 14).
Страшные палачи рода человеческого — смерть и ад, т. е. духи злобы, что мучительнейшим образом убивали всех и каждого: и невинного младенца, и увенчанного добродетельного старца, поднося им чашу убийственного яда, чтобы, разрывая союз с телом, овладеть их душами, как трофеями войны с Богом. Однако не вечно же продолжится это мучительство.
«Смерть! где твое жало? Ад! где твоя победа?» Тайнозритель повествует, что смерть и ад отдали мертвых, которые были в них (Откр. XX, 13). Что же за тем? — И смерть, и ад повержены и озеро огненное (Откр. XX, 14).
«И кто не забыл записан в книге жизни, тот был брошен в озеро огненное» (Откр. XX, 15).
Если первая смерть есть разлучение с временной жизнью посредством разлучения источника жизни от тела, то она справедливо может быть названа смертью телесной. Вторая же смерть есть душевная или разлучение души с Источником ее жизни — Создателем. Смерть телесная делает тело трупом, который начинает сейчас же разлагаться в прах, из которого создано. Нетленное существо, воскресшее из мертвых не способно разлагаться. Чтобы сколько-нибудь понять состояние вечного горения неразлагаемого существа, надобно вникнуть в то явление, которое мы называем горением. Что горит? Газы, получающиеся от разложения при сильном нагревании такого вещества, которое способно разлагаться, например: дерево, керосин. Если же нагревается камень, то он может только накаливаться. Подобно камню, быть может, и воскресшие нетленными тела грешников будут накаливаться вечно, но не сгорят никогда. Накаливание накаливанию рознь. Бывает высшая степень или белокаление, бывает и слабое каление.
Страдает нетленное тело, это понятно; и страдает при своей несгораемости, это тоже ясно, ибо нетленное тело сохраняет чувствительность и впечатлительность, как и тленное; но как может страдать существо духовное, не имеющее ничего телесного? А между тем, озеро огненное приготовлено именно для дьявола и ангелов его, которые бестелесны. Не для телесных тварей оно готовилось, а для духовных. Телесные попадут туда только потому, что дух их ожесточился как у дьявола и ангелов его. В нормальном состоянии дух физический страдать не может, но дух ожесточившийся до твердости ему не свойственной (как, например, видим в конце книги Иова 41, 16) становится, вероятно, восприимчивым к болевым ощущениям, как всякое материализованное существо. У пророка Иезекииля в главе XXVIII есть указание, относимое к будущему мучению дьявола: «Я извлеку из среды тебя огонь, который и пожрет тебя» (Иезек. XXVIII, 18). Весьма многие склонны думать, что вторая смерть будет заключаться исключительно в нравственных муках совести и в муках зависти к тем счастливцам, которые удостоились войти в Царство Небесное, явившееся на обновленной уже земле, на горе святой, в Новом Иерусалиме, небесно-земном граде, видеть который удостоился Тайнозритель. Существует и такое убеждение, что муки от чего бы то ни было происходящие происходят от разлучения с Богом. Так и надобно ожидать, ибо жизнь и ее радости — в Боге. Оставление же Богом создания своего причинит ему страдания и лишения, каких и вообразить невозможно. Сын Божий по естеству человеческому испытал на кресте эту невообразимую муку оставления Отцом, ибо восклицал; «Боже Мой, Боже Мой, для чего Ты Меня оставил» (Мафт. XXVII, 46).
«И увидел я новое небо и новую землю, ибо прежнее небо и прежняя земля миновали, и моря уже нет» (Откр. XXI, 1). Моря нет — означает, вероятно, отсутствие житейских волнений, порождаемых страхом. «И я, Иоанн, увидел святой город Иерусалим, новый, сходящий от Бога с неба, приготовленный как невеста, украшенная для мужа своего» (Откр. XXI, 2). Из этих радостных откровений ясно, что наступят совершенно иные условия жизни, и что прежние условия, нам известные по опыту, минуют безвозвратно. Мы живем здесь среди тревог и волнений житейского моря, встаем утром, не зная, дождемся ли вечера. Поминутно терзают нас заботы, опасения, слезы, ожидания великих напастей, которые как бы подстерегают нас на каждом шагу. Самые удовольствия отравляются злом, проникшим всюду, во все явления жизни. Мы сами и мир весь во зле лежит, как в тинном болоте, из которого нет выхода. Эти тягостные условия должны будут измениться для одних — к несравненно лучшему, для других — к несравненно худшему чем теперь, ибо ныне времена подвигов, а там — воздаяний.
И услышал я, говорит Тайнозритель, громкий голос с неба, говорящий: «се, скиния Бога с человеками, и Он будет обитать с ними: они будут Его народом и Сам Бог с ними будет Богом их» (Откр. XXI, 3). Живущий в свете неприступном устанавливает на горе жилище для обитания вместе с людьми. Прежде Он открывался людям как бы призрак в зеркале при гадании, т. е. смутно, еле-еле доступно, крайне туманно и только внутренний голос сердца говорил иногда, что это Он, тут с нами в храме, святых таинствах веры, надежды и любви к Нему в победах над самим собой и борьбе со грехом. Там же, на горе святой, в скинии небесной, один вид которой способен осушить какие угодно слезы и исполнить сердце неизведанной дотоле радостью в созерцании неземных красот, совершенной в своих проявлениях природы рая небесного. Там блаженные счастливцы узрят Бога не в туманных обликах, но лицом к Лицу. Одно созерцание цветов, как было по преданию, при погребении Богоматери, исполняет невыразимой утехой. Звуки глаголов и песнопений небесных до того чудны, отрадны, что о такой гармонии звуков нельзя судить по земным звукам в самом лучшем исполнении, о чем свидетеля имеем св. Апостола Павла, восхищенного однажды в рай.
