У Ларисы не нашлось слов, чтобы утешить бедную женщину. В самом деле, что можно говорить в подобных случаях, кроме как пожелать, чтобы ни одной матери не довелось в жизни пережить такое.

– А может, и не надо тебе этого расследования, а, Тамара? – неожиданно спросила Татьяна. – Только нервничать будешь больше…

Тамара Константиновна медленно подняла на нее взгляд и покачала головой.

– Нет, – произнесла она твердо. – От этого я не откажусь.

Лариса почувствовала, что больше не может оставаться в этой тягостной обстановке, где все словно пропитано болью и отчаянием, и посмотрела на часы.

– Последняя просьба, Тамара Константиновна. Мне нужна фотография Лели, не могли бы вы мне ее дать?

– Да, конечно, – тут же встала мать Лели. – Я сейчас вам принесу.

Через минуту она вернулась, держа в руках цветной снимок с улыбающейся Лелей в выходном платье. Девушка с красивой прической и макияжем выглядела совсем не такой, как сейчас: казалась старше и увереннее.

– Это Леля год назад после поступления в училище, – пояснила мать.

– Что ж, большое спасибо за угощение, Тамара Константиновна, приятно было познакомиться, но мне пора. Как и обещала, завтра же начну заниматься вашим делом. А возможно, даже и сегодня, – задумчиво добавила Лариса, глядя на фотографию и уже обдумывая один из вариантов.

– Да, и я тоже пойду, – засобиралась Татьяна.

– Давай я тебя подкину, – кивнула сестре Лариса и пошла в прихожую.

Попрощавшись с хозяйкой, женщины вышли на улицу и сели в «Вольво». Лариса, с наслаждением закурив, открыла окно.

– Ну и какое впечатление она на тебя произвела? – спросила Татьяна.

– Милая женщина, – коротко ответила Лариса, хотя понимала, что сестра имеет в виду не мать, а дочь.

О девочке ей сейчас говорить не хотелось. Котова поймала себя на мысли, что постоянно вспоминает испуганный и словно какой-то молящий взгляд Лели. И даже когда поздно вечером она ложилась спать, перед ней стояли полные горечи глаза девочки.

Следующее утро Лариса решила начать с посещения алкоголика Святского. В глубине души она надеялась, что, может быть, Виталий Георгиевич не только обнаружил тело Лели, но и, чем черт не шутит, являлся свидетелем произошедшей трагедии. И в силу каких-то причин, может, из-за боязни скорее всего, не сообщил об этом милиции. Это было, конечно же, только предположение, но версию следовало бы проверить.

Попутно Лариса начала работу и в другом направлении – с вечера она уже позвонила своему давнему другу, подполковнику Олегу Валерьяновичу Карташову, и попросила его выяснить все возможное о владельцах красных «Шевроле» с тонированными стеклами и с помятым крылом. Карташов скептически хмыкнул, выслушав этот набор данных, но помочь согласился, правда, без особого энтузиазма. Лариса и сама понимала, что по таким приметам вычислить нужный автомобиль крайне сложно, тем не менее не хотела упускать ни одной возможности.

Дворик, по меткому определению Тамары Константиновны, действительно был «итальянским»: после того как Ларисе пришлось оставить машину за закрытыми воротами и войти в маленькую калитку, она увидела три старых дома красного кирпича, стоящих буквой «п» и построенных, по преданию, еще на «яйцах». Дома были «украшены» всевозможными пристройками и кильдимчиками с далеко вперед выдающимися кровлями, так что над головой проходящего образовывалась некая общая крыша. Прямо посередине двора было развешено белье, здесь же слышался лай собак и громкая ругань двух соседок. Одним словом, обстановка являлась крайне живописной.

С трудом отбиваясь от какой-то агрессивной сучки неизвестной породы, Лариса нашла нужную дверь и позвонила. Долго не открывали, так что уже подумалось, что приехала напрасно. На всякий случай еще и постучала в запыленное окно, когда услышала позади себя окрик:

– Вы к кому это?

– Я к Святскому Виталию Георгиевичу, – ответила Лариса на вопрос одной из соседок, недавно выяснявших отношения во дворе.

– На что это он вам сдался? – подозрительно сощурилась женщина, окидывая взглядом Ларису. – Вы из милиции, что ль?

– Почему из милиции? – искренне удивилась Лариса.

– Потому что сколько жалоб на него написано. Устроил тут, понимаешь!

– А что? – заинтересовалась Лариса.

– Мало того, что пьет, так еще и бордель устраивает! Давно посадить нужно, паразита!

– Да уж никакого борделя-то и не было, – неожиданно вступилась за Святского вторая участница ссоры, слышавшая разговор Ларисы со своей соседкой и подошедшая ближе. – Это раньше, когда он с Зинкой жил. Зинка и устраивала.

– Ой, да ладно, а он прям святой! – отмахнулась первая.

– А кто такая Зинка? – уточнила Лариса.

– Жена его, – ответила вторая женщина.

– Никакая она ему не жена! – категорически восстановила статус-кво первая. – Жила у него просто и девок сюда таскала.

– Как это – девок таскала? – не поняла Лариса.

– Да публичный дом устраивала! – поведала женщина, которая первой обратилась к Ларисе. – Собирала проституток всяких, которых мужикам некуда вести, и сюда приводила. А деньги с мужиков брала себе, ну, и девкам этим платила, конечно, тоже. А потом выгнал он ее, когда мы все жалобу написали.

– Вон оно что, – задумчиво ответила Лариса. – А где теперь живет эта Зинка?

– Кто ж ее знает? – вздохнула вторая женщина. – Ушла отсюда, и слава богу, мы только обрадовались. А где она теперь, нам без надобности. Не дай бог еще вернется. Насмотрелись уж, хватит! Девки все размалеванные, страшные, прости господи! Пьяные вечно. А некоторые ведь молоденькие совсем, прямо девочки еще!

– Извините, – в голове Ларисы вдруг мелькнула невероятная мысль. – А вы никогда не видели здесь вот эту девочку?

Она достала из сумочки фотографию Лели и протянула женщинам.

– Ой, и не знаю! – сразу отмахнулась первая. – По мне они все на одно лицо, шалавы эти чертовы!

– Вроде бы как… лицо знакомое, – неуверенно сказала вторая, всматриваясь в черты лица Лели. – Только здесь она уж очень молоденькая.

– Эта фотография сделана год назад, – пояснила Лариса.

– Не знаю, не знаю, – озабоченно качала головой женщина. – Похожа вроде, да я не уверена…

– Да что тут думать-то! – не выдержала первая. – Вызвать нужно алкаша этого да хвост ему прижать! Вместе с Зинкой! Вам-то они все расскажут, они милиции страсть как боятся! Вызовите да пропесочьте как следует, а то, мол, выселим с квартиры к чертовой матери!

– Так сами видите, нет его дома, – показала Лариса на дверь квартиры Святского, решив не уточнять, что сама она вовсе не из милиции.

– К вечеру точно явится, – почесала затылок первая соседка. – Куда ж ему ночевать-то идти? Вот и берите его тепленького!

– Хорошо, спасибо, мы так и сделаем, – кивнула Лариса и пошла со двора.

Сзади до нее тут же донеслись звуки возобновившегося спора двух соседок по поводу того, на каких веревках каждая из них имеет право развешивать белье.

Сев в машину и выехав на проезжую часть, Лариса задумалась. Признаться, мысль о том, что Леля являлась посетительницей борделя, устроенного сожительницей Святского, ее ошеломила. Этот факт никак не вязался со сложившимся у нее образом девочки, особенно с ее внешностью. Не могла она представить себе Лелю в качестве малолетней проститутки, да еще такого низкого пошиба.

Неожиданно она почувствовала, как разволновалась. Семнадцатилетняя девочка – дешевая проститутка в этом убогом дворе! Девочка из вроде бы благополучной, пусть и неполной семьи. Что заставляет их выбирать такой путь? Мысли Ларисы обратились к собственной дочери. Нет, конечно, представить, чтобы Настя стала заниматься тем, чем Леля, она не могла, но тревога за дочь отчего-то неуклонно нарастала. Вдруг случайно попадет в какую-нибудь компанию? Вдруг так случится, что – опять же случайно, из любопытства – попробует наркотик… А к чему это может привести – об этом даже подумать страшно. Нет, о плохом лучше не думать, а просто поговорить с дочерью по душам. В конце концов, Настя не глупая девочка, не легкомысленная, самостоятельная, и Лариса всегда ей доверяла.