«Поза нелепая, удовольствие минутное, расход окаянный»
Так лорд Филип Честерфилд, английский дипломат и писатель, охарактеризовал секс. А другой английский писатель, Джулиан Барнс, добавил: «Постель не терпит лжи, секс — не мелодрама». И оба, как водится, оказались неправы. Секс включает в себя самые разные жанры, он может оказаться и мелодрамой, и комедией, и триллером… А что касается нелепости поз, краткости удовольствия и непомерных расходов — качество секса улучшается прямо пропорционально грамотному выбору.
Но, к сожалению, человек не всегда готов выбирать. Он охотнее соглашается на тот вариант, который сам подвернется. Это правило действует не только в отношении сексуальных партнеров, но и в отношении тактики поведения с каждым очередным партнером. Если обстоятельства сложатся так, что в детстве личность оказывается обделена вниманием и любовью со стороны родителей, индивид переживает, но не старается преодолеть последствия этой депривации (так в психологии называется лишение необходимых вещей — от крова и пищи до родительской заботы). Он продолжает безвольно двигаться в том же направлении, в котором его подталкивает опыт негативных детских переживаний.
Психологи по-разному трактуют последствия родительской депривации:
1) она может затормозить развитие у ребенка способности к обмену нежностью и интимностью с другими людьми, и во время близких отношений он уже никогда не освободится от чувства тревоги (Салливан);
2) она может замедлить приобретение необходимых навыков из-за отсутствия подкрепления (Скиннер);
3) она может привести к тому, что ребенок приобретет дисфункциональные схемы и такое представление о себе и о мире, в котором близкие отношения будут охарактеризованы как нестабильные, не заслуживающие доверия и лишенные любви (Бек).
Таким образом формируется личность интимофоба — человека, боящегося близких отношений и брачных уз.
Подавляющее большинство интимофобов — мужчины, которых воспитывали импульсивные, эмоционально неустойчивые матери, подверженные частым перепадам настроения. Ребенком интимофоб испытал на себе все сомнительные прелести эмоционального «контрастного душа», который похож на гадание на ромашке: любит — не любит — плюнет — поцелует — к сердцу прижмет — к черту пошлет… В ответ ребенок, дабы уберечь свою психику от мучительной неизвестности и регулярно возвращающихся депрессивных мыслей на тему «Мама меня не любит, потому что я плохой», вырабатывает отстраненное или, как говорят психологи, дистантное отношение к матери. Он перестает ей доверять — какие бы чувства она ни демонстрировала — перестает насовсем. Теперь он в безопасности: может принимать знаки материнской любви и нежности, но не страдать от периодов охлаждения и невнимания.
С возрастом дистантное отношение переносится с личности матери на весь женский пол в целом. Интимофоб боится за себя и потому избегает чрезмерного сближения. Он подсознательно не верит в существование добрых, заботливых, отзывчивых, а главное, уравновешенных женщин. Если его предубеждение пройдет (годам к сорока), он все-таки заведет семью с той из своих партнерш, которой удалось его «переупрямить». Если же оно останется неприкосновенным, интимофоб… женится. Но уже на совершенно другой женщине — такой, которая напоминает ему незабвенную маму-истеричку. Как видите, интимофобия в принципе излечима. Более того, это не психологическая и тем более не сексуальная, а скорее социальная дисфункция: человек опасается чересчур сближаться с партнером, предпочитая сначала убедиться в его преданности, а потому не женится на своей любовнице и не заводит детей, хотя ведет с нею общее хозяйство и строит планы не только на ближайший уикенд, но и на грядущий отпуск. В таком поведении нельзя усмотреть ничего криминального: прежде чем жениться, следует понять друг друга. И, как говорится, загс вам судья. Ведь если женщина до конца понимает мужчину, это кончается либо браком, либо разводом.
В больших городах тактику повышенной осторожности предпочитают и мужчины, и женщины. Получить достоверную информацию о человеке довольно трудно, даже если это человек твоего круга: в ограниченном (профессионально или имущественно) круге общения все знакомы со всеми, но весьма поверхностно. Мы видим только те маски, которые нам позволяют увидеть. И, раз-другой попавшись в ловушку «неудачных» отношений, начинаем пристально вглядываться в потенциального партнера: а он вообще тот, за кого себя выдает? Иногда личное знакомство ничуть не правдивей контактов в интернете: беспомощный мамсик играет крутого предпринимателя, акулоподобная бизнес-леди строит из себя эфирное созданье, циничный пофигист косит под спасителя голодающих детей и бездомных собак (или голодающих собак и бездомных детей)… Чтобы снять маску с другого человека, требуется время, упорство и жесткость. Вернее, жестокость. Люди страдают, когда мы добираемся до их сути. Ну, а когда не добираемся, предпочитая поверить в маску, тогда страдаем мы. Индустриальное общество в отличие от традиционного не может предоставить досье на каждое интересующее лицо и не ведет тотальных слежек всех за всеми. Потому и приходится полагаться на собственную наблюдательность и сообразительность. Так что в городском жителе всегда сидит интимофоб. Маленький такой, назойливый.
Интимофобия как черта характера обременительна, но не столь разрушительна, как расстройство психики. Хотя интимофобия может заложить фундамент для формирования расстройства (как, в принципе, любая другая черта характера): если она из акцентуации перерастает в деформацию личности, интимофоб превращается в сексоголика. Для подобной патологии требуется не только «дефицит доверия» к женскому полу, но и немалый запас агрессии в адрес женщин. Словом, добрый старый мизогинизм. Коктейль из подозрительности и ненависти отравляет сознание мужчины, заставляя его мстить всем представительницам противоположного пола за прегрешения его непутевой мамаши. Мизогинизм вручает потенциальному сексоголику орудие мщения и средство удовлетворения «в одном флаконе»: подвергая женщину недоброй памяти «контрастному душу» из теплоты и отчуждения, он заставляет ее страдать, а потом бросает. Совсем. Тоже, можно сказать, работает на контрастах.
Ухаживания, комплименты, свидания и сексуальная близость обнадеживают женщину: она полагает, что наконец встретила Его — мужчину своей мечты. К тому же сексоголики проницательны и знают, как понравиться очередной любовнице: обаятельный, вежливый, чувствительный, внимательный, неглупый и психически здоровый (якобы). Большего нашей женщине не требуется. Особенно если она не намерена посредством брака решать свои материальные проблемы. Итак, жертва готова к последнему жертвоприношению. Следующий шаг — за сексоголиком. Он порывает отношения с партнершей. Причем без всяких там глупостей вроде душеспасительных бесед и трогательных извинений. Конечно же, подобная манера расставаться вызывает у женщины массу негативных последствий. Во-первых, растерянность, подавленность и депрессия. Во-вторых, стойкое снижение самооценки. В-третьих, осознание всей унизительности ситуации. В-четвертых, страх перед новыми романами с новыми мужчинами, каждый из которых может оказаться таким же холодным предателем. Но для сексоголика страдания оставленной им любовницы — дополнительный стимул, возможность снова и снова мстить родительнице за «материнскую неверность».
Если агрессивный фактор не имеет первостепенной важности, на первый план выступает потребность в удовольствии. Для сексоголика главная составляющая эмоционального стимула — это фактор новизны. При таком подходе личность партнерши не имеет ни малейшего значения: как только элемент новизны пропадает, отношения прекращаются. Поэтому сексоголики, как правило, имеют в 20–30 раз больше сексуальных партнеров, нежели обладатели «среднестатистических» взглядов в этом вопросе. Когда стремление к сексуальной разрядке принимает тяжелую, аддиктивную форму, растет толерантность: удовольствие от строительства отношений исчезает, в качестве фактора удовлетворения начинает доминировать новизна отношений. Как следствие, продолжительность личностного контакта неуклонно уменьшается, связи становятся все короче, зато увеличивается число партнеров. Счет может идти на сотни.
