– А что тут доказывать? Могила обнаружена на территории сада – вот тебе и все доказательства.

– Я так и думал, что ты не остановишься и пойдешь к судье. Все правильно ты говоришь. – Нат отвернулся, посмотрел, как работают его люди. – Проклятие, когда же это успело так похолодать? – пробормотал он, поежился и застегнул «молнию» на куртке.

Квентин мог бы ответить ему: «Двадцать пять лет назад», – но благоразумно промолчал. Он, как и Нат, ждал, когда полицейские вскроют тайную могилу и вытащат из нее скелет.

Мэдисон хорошо знала, что сейчас ей ни в один из садов ходить не следует, особенно в тот, где работали полицейские. Мама строго-настрого запретила ей покидать здание. Но девочка была очень любопытной, к тому же маленькой, и умела незаметно перемещаться между взрослыми. Те ее просто не замечали. Так она оказалась вблизи места действия. Рядом с ней находилась ее новая подруга Бекки.

– Они нашли Джереми, – сказала она Мэдисон, которая стояла, прижимая к себе Анджело, чтобы тот случайно не заскулил. – Косточки его выкапывают.

– Так это, значит, Джереми, – проговорила Мэдисон и нахмурилась. – Послушай, Бекки, но если он неживой, откуда ты его знаешь?

– Он не совсем неживой. Они его просто не видят. Они видят только косточки. Правда, не все. Вон та леди, – Бекки кивнула в сторону Дайаны, – его видела и может подтвердить, что косточки – это не весь он.

– Вон как, – прошептала Мэдисон.

– Да. Джереми захотел, чтобы его нашли, и показал ей, где он лежит. – Бекки вздохнула. – Значит, он уже готов уйти.

– Уйти из Пансиона? – спросила Мэдисон.

– Да, он здесь уже очень долго.

– А ты тоже здесь находишься долго?

– Наверное, – пожала плечиками Бекки. – Я точно не знаю. – Она взглянула на освещенные фигуры полицейских. – Раньше здесь было хорошо. Сейчас тоже хорошо бывает, но редко. В основном страшно.

– Потому что... Ну, ты мне говорила... Оно приближается, да?

Бекки кивнула:

– Оно раньше здесь жило и теперь иногда приходит.

– Почему?

– Потому что они не знают, как остановить его. Они ведь не могут остановить то, чего не видят, то, во что не верят.

– А ты в него веришь?

– Должна верить. Разве нет?

Мэдисон задумалась над словами подруги, машинально прижимая к груди щенка и наблюдая за действиями взрослых.

– А леди, которая видела Джереми, наверное, может увидеть и его? – медленно сказала она. – Как ты думаешь, Бекки?

– Наверное, может. – Девочка повернулась и посмотрела в глаза Мэдисон. – Слушай, а может, она за этим сюда и приехала? Тогда ей следует поторопиться.

– Проследить перемещение ребенка спустя много лет? Да ты что? Скажи спасибо, что его вообще нашли. Нам даже причину убийства скорее всего никогда не установить. – Нат презрительно фыркнул. – Адский холод. Черт подери, я замерзать начинаю.

– Да, холодок прямо жуткий, – кивнул Квентин и непроизвольно посмотрел на Дайану.

Нат уловил его взгляд, снова нахмурился:

– Думаешь, имеет смысл поспрошать ее еще раз? Сомнительно как-то. Что она тебе говорила? Она увидела череп или задела его ногой?

– Нат, она говорила мне то же самое, что и тебе, ни словом больше.

– О чем? – Нат пригнулся к самому уху Квентина. – Она тоже из ваших? У нее есть дар?

Квентин удивился тому, что полицейский вдруг заговорил с ним открыто о его работе, но не стал отвечать сразу.

– В ее случае это скорее не дар, а проклятие. С одной стороны, она о нем слышать не хочет, а с другой – не умеет эффективно им пользоваться. Дайана могла бы нам помочь, но она не согласится. По-моему, она собирается покинуть Пансион вместе с теми постояльцами, которые сейчас уже пакуют вещи. Ладно, пусть уезжает.

– Я краем уха уловил беседу одного уезжающего с директрисой. Он явно был на взводе, говорил, что не может позволить себе ненужной рекламы, – смущенно произнес Нат. – Думаю, остальные бегут отсюда по той же причине. Боятся оказаться в центре скандала. Как только об этом пронюхают корреспонденты, тут начнется кошмар. Выкопают все и обо всех, все интрижки и шалости сразу же вылезут... А многим гостям явно есть что скрывать.

– Не сомневаюсь, – кивнул Квентин. – Пансион заслужил устойчивую репутацию тихого местечка, где уважают частную жизнь и где можно без особых забот и отдохнуть, и поразвлечься. Если журналисты начнут тут ползать, могут кого-то и узнать. И прости-прощай тогда спокойный отдых. Выкопают, что было и чего не было. А в том, что пресса сюда понаедет, я не сомневаюсь. Как только пойдут слухи об убийстве двух детей – вот тогда держись, Нат. Но их можно и остановить. Все-таки Пансион – место удаленное, и здешние жители не любят, когда чужаки суют нос в их дела. Не думаю, что они станут много болтать. В ближайшее время журналистов точно можно не ждать. Кроме того...

Нат не дал ему закончить, подхватив мысль:

– ... кроме того, Пансион – один из основных работодателей. Каждый местный лично заинтересован, чтобы он процветал. Следовательно, все будут помалкивать. Ты так хотел сказать? – спросил он решительно, но беззлобно.

Квентин усмехнулся. Нат говорил как истинный выходец из этих мест. Да он и родился и вырос в Лежэ.

– Именно, Нат. Так я и хотел сказать. Я сам натолкнулся на заговор молчания, когда обходил жителей с расспросами. Необходимые документы у меня на руках были, я их показывал, но все делали удивленные глаза и качали головами. Слышал одни отговорки, извинения, жалобы на провалы в памяти... Конечно, я намек понял. Мне дали понять: не следует совать нос в дела Пансиона. Я попробовал действовать иначе – получить ордера на допросы. Отказали, разумеется.

– Капитан! – позвал Ната один из полицейских, стоящий у выкопанной могилы.

Нат и Квентин одновременно вышли из толпы и приблизились к нему.

– Мы тут кое-что нашли, – сказала Салли Чавес из криминального отдела.

– Да? И что же? – с интересом спросил Нат.

– Вот, сами посмотрите.

Она присела на корточки и ткнула пальцем в землю. Могилу уже почти разрыли, из земли выступал полный скелет. Ноги вытянуты, руки раскинуты в стороны. Череп полицейские положили туда, где он и должен был находиться, возле шейных позвонков. Квентин отметил про себя, что скелет лежит в земле аккуратно, словно кто-то готовил его к погребению. Он знал, что одни убийцы с невероятным почтением и заботой относятся к телам своих жертв, другие – просто бросают их.

– Да это же часы! – воскликнул Квентин.

– Да, – кивнула Чавес. – Надеты на правое запястье. Следовательно, мальчик был левшой.

– Мальчик? – переспросил Нат.

– Скорее всего. Часы мужские, девочки такие не носят. Правда, по скелету пол определить сложно, особенно если он принадлежит ребенку. У тех, кто достиг половой зрелости, признаки пола уже выражены. Часы явно мужские, на ремешке, но он истлел. Будь они на браслете, металлическом или пластмассовом, то он сохранился бы.

– Размер часов совсем не детский, – отметил Квентин. – Они больше. Такие дарят на вырост, обычно за какие-то успехи или достижения.

– Мне отец подарил точно такие же, когда меня зачислили в школьную футбольную команду, – проворчал Нат.

– Поближе взглянуть можно? – Квентин посмотрел на Салли.

– Секунду. Райан, сделай несколько снимков руки с часами.

Ее напарник, флегматичного вида немногословный молодой мужчина, счищавший щеткой грязь с левой стопы скелета, неторопливо поднялся, снял с плеча фотоаппарат, защелкал затвором.

Чавес, не снимая перчаток, осторожно сняла часы с кости, бегло осмотрела их, сунула в пластиковый пакет с надписью «Вещественные доказательства» и передала Нату.

– По-моему, нам крупно повезло, – проговорил тот, оглядев часы со всех сторон. Капитан встал. За ним поднялся и Квентин.

– Ты прав, – кивнул он, взглянув на крышку часов. – Здесь гравировка: «Лучшему игроку команды Джереми Гранту».

– Его звали Джереми Грант, – прошептал Нат.