«Ничего себе домик! – подумал Лайам, медленно поднимаясь по ступеням крыльца. – Этот приятель мэтра, должно быть, из шишек!» Вывод его подтверждали и бронза массивной дверной ручки, и красовавшийся над нею эмалевый герб. Четыре белых дельфина резвились на синем поле под золотистым шевроном. Лайам присвистнул. Такие шевроны с бухты-барахты не раздавались. Ими отмечались лишь семьи, служившие верой и правдой короне на протяжении многих веков. Он встряхнулся, пригладил волосы, вытер нос, пошаркал по каменным плитам подошвами и только затем постучал в дверь бронзовым, специально для того предназначенным молотком. И принялся ждать, переминаясь с ноги на ногу и дуя в кулак, чтобы согреть окоченевшие пальцы.
Ждать пришлось долго, томительно долго. Лайам уже собирался постучать вдругорядь, но тут дверь отворилась. Наружу выглянул невероятно тощий лакей – в синей с белым ливрее.
Он смерил нежданного гостя немигающим взглядом и застыл в ожидании, поджав губы и выпятив огромный кадык.
– Я принес пакет для мэтра Берта, – сказал Лайам, расправив плечи и стараясь не показать, как задевает его поведение господского холуя. Лицо лакея даже не дрогнуло. – От профессора Оссиана Кейда.
– Что ж, заходите.
Лайаму показалось странным, что пропуском в дом послужило второе, а не первое из названных им имен, но с поручением следовало покончить как можно скорее, а потому без особых раздумий он прошел мимо слуги и очутился в продолговатом, увешанном блеклыми гобеленами холле. Прорези вычурной стойки у входа заполняли резные толстые трости, два набалдашника тускло блеснули, наверное серебром. Пустое просторное помещение не было замкнутым, переходя в коридоры с рядами дверей.
– Ваш плащ, – тощий слуга протянул руку с таким видом, будто необходимость исполнять свои прямые обязанности ужасно его раздражала.
– Я долго не задержусь, – попытался возразить Лайам, но слуга топнул ногой.
– С вас, сударь, течет! – заявил он. Действительно, на кафельном темно-вишневом полу уже красовалась целая лужа. Лайам смущенно заулыбался и, мысленно проклиная чокнутого профессора, кое-как стащил с себя плащ. В последний момент он вспомнил о поручении, вынул из секретного карманчика сверток и сунул за пазуху. Лакей принял с брезгливой миной мокрое одеяние гостя и качнул головой.
– Ваш кинжал.
Какой там кинжал! Всего лишь нож, прицепленный к поясу. В дела опаснее приготовления бутербродов Лайам никогда его не пускал.
– Я долго не задержусь! – повторил он и добавил мысленно: «Надутый осел!»
– Сударь, вам следует разоружиться. – Лайам озлился. Может быть, просто отдать этому болвану посылку? Пусть сам переправляет ее куда надо. Но тут он припомнил, как трясся над сверточком Кейд. «Нет, ну его. Слуги воруют! – Лайам прищурился, глядя на мерзкую рожу. – А этот, похоже, как раз из таких!»
Сердито хмыкнув, он вытащил нож из чехла и, взявшись за лезвие, протянул его упрямому обалдую. Слуга взял рукоять двумя пальцами, словно боясь измараться.
– Третья дверь!
Лакей кивком указал направление и остался стоять, холодно поблескивая выпуклыми, как у рака, глазами.
Дойдя до нужной двери, Лайам обернулся. Лакей все стоял, держа плащ и нож на отлете.
– Благодарю, вы сделали много больше, чем можно было от вас ожидать. Когда я вернусь, прикажите трубить во все трубы!
Челюсть у лакея отпала.
Лайам, удовлетворенно кивнув, нажал на дверную ручку.
Богато обставленный кабинет был совершенно пуст, однако в камине плясало пламя, а на дубовом столе стояла чаша с вином.
Лайам обвел помещение взглядом и негромко присвистнул. Гобелены тут были покачественней, чем в холле, пол устилали яркие привозные ковры. Свет доброй дюжины толстых свечей отражался в серебре канделябров.
«Надо же, с какими людьми знаются торквейские книгочеи!»
Он подошел к камину и с изумлением обнаружил, что кабинет отапливается отнюдь не углем. Лесов вокруг Торквея не наблюдалось, все дерево завозилось в столицу судами, и дрова тут против угля стоили втрое дороже. И все же приятель Кейда в расходах себя не стеснял. Лайам сунул посылочку в брючный карман и протянул руки к живительному теплу, исходящему от весело потрескивающих поленьев. Боги, какое блаженство! И плевать, что этот мэтр Берт не идет! Чего он хочет? Набить себе цену? И пускай на здоровьечко набивает! «Пока эти чурки не прогорели, я преспокойно могу подождать».
Словно затем, чтобы развеять нелепые подозрения гостя, где-то щелкнул замок. Лайам поспешно выпрямился и повернулся. Потайная дверца в дальнем углу помещения отворилась, и на пороге ее возник незнакомец. Слегка лысоватый, козлобородый, одетый в канареечно-желтую блузу и того же цвета штаны. Был он не очень высок, однако и не коренаст. Лайам нахмурился, вошедший заулыбался.
– Мэтр Берт – это я, – сказал он приветливо. – Вы, кажется, что-то хотите мне передать?
«Прихрамывает этот тип или нет?» Заметив, что гость колеблется, мужчина, изображая смущение, поднес руку к губам.
– Ах, как я неучтив! Вы ведь пришли с той стороны и, похоже, изрядно промокли. Присаживайтесь, прошу вас!
И он указал на кресло, стоящее невдалеке от камина, а сам двинулся к письменному столу. Походка его была твердой и ровной.
2
– Не хотите ли выпить чего-нибудь согревающего? – осведомился мужчина, усаживаясь за стол. – Возможно, вина? Горячего, с пряностями? Вам сразу же станет лучше! Да вы садитесь-садитесь.
«Что тут происходит?»
Лайам начал усаживаться. Он придвинул кресло к столу, потом медленно опустился в него, затем, повозившись, стал закидывать ногу на ногу, но так ему не понравилось, и ноги пришлось поменять. Обескураженность его была абсолютной, ее надо было чем-то маскировать. Хотя бы дурацкими телодвижениями разомлевшего в тепле простака. На миг ему даже подумалось, а не подводит ли его память? Может быть, он неправильно понял Кейда или что-то не так расслышал? Да нет, мэтр давал ясные указания. Их невозможно неправильно истолковать. Это просто не тот человек! «И что же теперь мне делать?»
Человек в желтом сидел и улыбался, ожидая ответа. Не дождавшись, он вновь предложил гостю вина. Лайам уставился на него, помаргивая глазами.
– Ах нет, мэтр Берт, спасибо!
«Я же всего лишь посыльный. С чего это он предлагает мне выпить?»
– Вы уверены? – Улыбка незнакомца была обаятельной и радушной. – Напрасно, вино вам пошло бы на пользу. Вы ведь прибыли издалека, разве не так? Из… э-э…
Он покрутил в воздухе указательным пальцем, явно ожидая подсказки.
Лайам решил на всякий случай соврать.
– Из Харкоута.
На лице собеседника отразилось легкое удивление.
– В самом деле? А Оссиан вроде бы говорил, что ожидает гостей из южных краев… Но, с другой стороны, выговор у вас и вправду похож на харкоутский.
– Я не из самого Харкоута, а из окрестностей, – уточнил Лайам, лихорадочно соображая, как быть. Человек не подходил под описание Кейда, но он, похоже, во многое посвящен, и дом, вроде, тот самый…
– Ага! – Еще одна лучезарная улыбка, как будто незнакомца и впрямь обрадовала поправка. – Однако посылка, которую вы принесли, доставлена с юга? Она от Веспасиана, не так ли?
Ошеломленный Лайам машинально кивнул, не успев подумать, правильно ли он поступает.
Человек в желтом выпрямился и погладил бородку.
– Эта вещица при вас?
«Что происходит?» Лайам едва не скрипнул зубами. Да или нет? Что отвечать? «Ему ведь и так все известно». Он еще раз кивнул, и «мэтр Берт» просиял.
– Превосходно!
Он взял со стола небольшой серебряный колокольчик и позвонил.
– Сейчас мы с вами выпьем.
Эта фраза не успела еще отзвучать, как дверца в стене отворилась и в кабинет вошел еще один незнакомец – в свободной серой тунике и кожаных, местами вытертых до рыжинки штанах. Он отдал «мэтру Берту» поклон и замер в ожидании приказаний.
– Эльдайн, – заговорил было человек в желтом, но тут же хлопнул себя по лбу и обернулся к Лайаму. – Ах да, я и забыл: вы ведь сказали, что не хотите вина. Прошу прощения, сударь.
