— Но без соды, пожалуйста, — добавил Мурфи, и на его лице впервые появилась почти дружелюбная улыбка.

Куртис дружески положил ему на плечо правую руку, а левой показал на Мортона.

— Это человек, о котором я тебе рассказывал, Тэд. Майк Мортон — май друг, а если хочешь, отныне твой тоже.

— Окэй, — сказал Мурфи, но по тому, как он произнес это слово, нельзя было определить, принимал ли он предложенную дружбу или ответил просто так, как другие люди говорят: «Здравствуйте» или «Как дела?» И когда перед ним поставили новый стакан виски, он прибавил:

— Да, здесь действительно прекрасная страна. Все приятные люди, все друзья. Только кабаки никуда не годятся. И все-таки я с удовольствием здесь…

После этого он снова взял стакан и осушил его скромно, но до последней капли.

— Нет, мне действительно нравится здесь… Только кабаки… К ним мне еще нужно привыкнуть. Принесите еще что-нибудь наподобие этой фруктовой воды, бармен.

Майк Мортон напряженно обдумывал, как направить разговор в нужное русло. Но он не находил правильного контакта с летчиком и в конце концов сделал худшее из того, что возможно было сделать, — сразу выпалил суть дела.

— Итак, вы привезли сюда Галиндеса, мистер Мурфи? — Это должно было звучать безобидно, совсем между прочим, как спрашивают прибывшего на самолете пассажира: «Хорошо ли долетели?»

Однако Мурфи мгновенно разозлился, грубо набросился на Куртиса.

— Откуда он об этом что-то знает?

Капитан попытался снова смягчить Мурфи.

— От меня, Тэд. Я рассказал ему. В этом ведь нет ничего особенного. Позавчера вы же еще сами не знали, кто был тот человек. Мой друг только хочет дать вам несколько хороших советов. Что поделаешь, но эта историй стала известна многим.

Мурфи возбужденно схватил канадца за отворот пиджака.

— Кто еще знает об этом, а-а?

— Об этом знает вся Америка, Тэд, — вставил Мортон и вытащил из кармана смятую газету. Он развернул ее. Это была «Нью-Йорк геральд трибюн».

Мортон прочитал вслух заголовки и затем протянул газету Мурфи. Пилот поднес ее очень близко к стеклам очков, прочитал каждую сантиметровую букву в отдельности.

— Послушайте, Тэд, вы здесь не в безопасности. За всей этой историей стоит доминиканское правительство. Вы единственный свидетель, который мог бы это доказать. Вы привезли сюда Галиндеса. Если это обнаружится, произойдет международный политический скандал. Трухильо не может позволить себе этого, то есть будет стремиться к тому, чтобы заставить вас молчать. Вы должны сейчас же возвратиться в Америку. Езжайте со мной! Мы вылетим завтра же, пока дело не привлекло к себе еще большего круга людей.

Мортон говорил тоном ангела. Летчик, казалось, едва слушал его. Он не отрываясь смотрел на газету и внезапно сказал с ужасом:

— Кража человека? За кражу человека полагается газовая камера. Они казнят меня.

Он опустил газету, уставился в пустоту. Под толстыми стеклами очков зрачки широко раскрытых глаз казались чудовищно мертвыми.

Куртис взял из его рук газету.

— Но вы не совершили кражи человека, Тэд. Вы же совсем не знали, кто был в машине.

Тэд Мурфи все еще неподвижно стоял между двумя агентами.

— Предоставьте себя в распоряжение Верховной федеральной прокуратуры в качестве свидетеля обвинения, Тэд, — снова обратился к нему Мортон. — Как свидетель обвинения вы избежите уголовного преследования. Это записано в кодексе. Но другие, настоящие преступники попадут в газовую камеру, Тэд. Не раздумывайте, у вас нет другого выхода. Здесь вас устранят, как других, тех, кто знал о подобных преступлениях. Ведь все семейство Трухильо — это синдикат убийц! На его совести около двухсот пятидесяти убийств.

Казалось, Тэд Мурфи очнулся от беспамятства.

— Но они обещали мне работу в «Компаниа Доминикана де Ависьон». Я должен стать вторым пилотом в экипаже ла Маса. Как же они могут убить меня?

Мортон едва не терял самообладания. Собрав все силы, он заставил себя сохранять спокойствие.

— Тэд, поймите, вы замешаны в афере, которая, если станет известна ее закулисная сторона, вызовет международный скандал. Но Трухильо попытается всеми средствами воспрепятствовать этому. Причем вы испытаете на себе быстрейшее из этих средств.

Теперь Тэд Мурфи смотрел на Мортона так, как смотрит отец на несовершеннолетнего сына, когда тот рассказывает ему какую-нибудь детскую абсурдную историю из школьной жизни.

— Вы что, не понимаете этого, Тэд? Вы подвергнете свою жизнь крайней опасности, если сразу же не покинете эту страну.

Тэд снисходительно кивнул, дружелюбно улыбнулся, взял со стойки свой стакан, выпил его и поставил назад. Потом он неожиданно протянул руку Мортону. Мгновение казалось, что он хочет поблагодарить за доброжелательный совет, но тут же резко обернулся к Куртису, протянул ему руку, сказав при этом:

— До свидания, мистер Куртис. Насколько мне приятно было встретить вас, настолько же мало мне нравится ваш друг. Он слишком много болтает.

Молча и не заплатив за выпивку, Тэд Мурфи покинул помещение бара.

Норман Куртис первый нашел выход из осложнившегося положения.

— Тогда мы попытаемся действовать через ла Маса. Если Мурфи станет вторым пилотом в его экипаже, ла Маса должен будет похитить его и отвезти в Штаты.

— Не забывай, что ла Маса хочет свести личные счеты лишь с Рафаэлем.

— Он не очень будет расстроен, если сможет отомстить всему семейству Трухильо. Мы разъясним ла Маса обстоятельства дела и попытаемся убедить предоставить себя в распоряжение американских властей в качестве свидетеля обвинения. Тогда Мурфи попадет на скамью подсудимых за пособничество в краже человека. Да, так будет даже лучше!

— Лучше! Я нахожу все это невероятно комичным, — внезапно взорвался Мортон и начал смеяться, как будто Куртис только что сказал самую смешную в мире остроту. — Не странно ли? Мы хотим уничтожить синдикат убийц, крупнейший синдикат убийц и вдобавок еще такой, который признан половиной мира официальным правительством страны. И мы хотим покончить с этим?! Разве это не смешно? Мы, маленькие люди? Смешно, просто смешно.

Смех Мортона напугал даже бармена. Куртис быстро подставил ему пустые стаканы и велел наполнить их.

— Понимает он английский? — спросил Мортон, когда снова успокоился.

— Только «пожалуйста» и «спасибо», а также названия напитков.

— Н-да, я постепенно перестаю ясно мыслить. Итак, не лучше ли нам упаковать чемоданы и уехать? Я уже не выдерживаю.

— Не торопись, Майк. Крупные гангстеры тоже делали промахи, на которых однажды спотыкались. Вспомни Аль-Капоне. На его счету более двухсот убийств, но причастность его ни к одному из них не смогли доказать. А потом он споткнулся на злостной неуплате налогов, попал в тюрьму и умер от воспаления легких.

— Кто был Аль-Капоне по сравнению с Трухильо? Жалкий лодырь!

Куртис взял со стойки вновь наполненные стаканы виски, протянул один из них Майку и поднял свой:

— Выпьем, Майк. За Трухильо! Я добуду тебе ла Маса.

Летчик-капитан Октавиа де ла Маса был типичным представителем доминиканского офицерского корпуса: крупного сложения, элегантен, приятной наружности. Голливуд не смог бы предоставить генералиссимусу Трухильо, необычайно заботившемуся о внешнем блеске, более привлекательного личного пилота.

Когда Норман Куртис входил с ним в номер Мортона, ла Маса смущенно стряхнул уличную пыль с отлично начищенных ботинок.

«Симпатичный, скромный юноша!» Это было первым впечатлением Майка. Он сразу установил с ним контакт.

— Мистер Куртис рассказал вам, в чем дело?

Ла Маса не медлил с ответом; он говорил на ломаном, но легко понятном английском.

— Да, мистер Мортон. Капитан Куртис объяснил мне, что вас интересует. И я охотно помогу вам, насколько это будет в моих силах. Правда, есть трудность: моя старая мать и моя сестра с ребенком. Я не могу оставить их в Санто-Доминго. Трухильо их сейчас же арестует и отомстит им. Иначе меня здесь уже не было бы… Мне давно тут все опротивело. Я никогда не поступил бы в авиацию, если бы знал раньше, какие преступники командуют нами.