Я не нашлась, что ответить, и остаток пути мы проехали в молчании. Река вильнула вбок, и вскоре невдалеке показались высокие верхушки деревьев. Чем ближе мы подъезжали, тем отчетливее я видела очертание леса. Деревья были высокие, их листва отливала нефритовым цветом. Наверное, благодаря ему лес и получил свое название. Жаль, что я не могу увидеть его с высоты драконьего полета, наверняка он похож на большой сверкающий изумруд. Меня преследовало странное чувство. Чего-то до боли знакомого и родного. Как человека, давным-давно покинувшего свой родной дом и скитавшегося по миру тысячи зим, человека, который забыл, откуда его провожали в этот путь, и, вернувшись обратно, он не узнает родные места. Но сердце чувствует, что он, наконец, вернулся домой… Нефритовая листва шептала мне о чем-то забытом, но близком для меня. Может, когда-нибудь я и разгадаю эту тайну.

Солнце беспощадно жгло кожу, и безумно хотелось очутиться под густой кроной листвы.

Мы подъехали к самой кромке леса. Только тогда я заметила каменный колодец. Я обрадовано соскочила с лошади.

— Надеюсь, в этом колодце есть вода, потому что я безумно хочу пить.

— Колодец не для тебя, принцесса. На дне этого колодца сотни чужих воспоминаний. Когда ты заглянешь в него, лес выпьет твое. Но не волнуйся, — с иронией добавил Дэйн, — ты тоже напьешься. Теней своего будущего.

Я непроизвольно вздрогнула. Он хочет меня напугать? Если да, то ему это удалось.

Я осторожно подощла к колодцу, и облакотилась руками на его холодные серые камни.

— Что мне нужно делать, — спокойно спросила я, стараясь не показывать своего страха.

— Просто загляни в него.

Я нерешительно опустила голову. Я не увидела дна, только черную дыру. Потом меня словно подбросило вверх. Сердце испуганно забилось, и сознание упало на дно колодца…

— Я выйграла! — радостно закричала нимфа, а я обиженно надулась.

— Ты жульничаешь, — пробурчала я.

— А вот и не правда! Я не подсматриваю, это ты схитрила, мы договорились прятаться на этом берегу, а ты переплыла на другой.

— Потому что ты постоянно просишь лес тебе подсказать, где я прячуь, это не честно, — показала я ей язык.

А потом мы вместе упали на нефритовую траву и звонко рассмеялись.

— Ты слышала как вчера пели сирены? — мечтательно спросила я, — русалки в своей бухте наверное хвосты себе от зависти пообгрызали!

— Ты что, тоже была на побережье? — с ужасом в голосе прошептала Нии, — если сестрицы об этом узнают, Тиа, то сильно рассердиться.

— Да ладно тебе, не будь занудой, — беспечно сказала я, — не могу же я всю жизнь просидеть в чаще нашего леса? — мои глаза затуманились мечтательной дымкой, — я бы хотела мчаться с волчьей стаей в ночь Великой Охоты, чуя пряный запах крови, — нимфа поморщилась, она не любила все, что было связано с насилием, — слушать ночами сладостные песни сирен и оседлав ветер, лететь с лунным табуном.

— Ну если сирены для тебя и споют, то лунный табун ты оседлать не сможешь, — фыркнула дочь леса, — даже ветер не может угнаться за лунным жеребцом. В наш лес приходили многие чародеи, пытаясь обуздать их, но даже со всеми своими книгами и чарами они так и не смогли приблизиться к табуну.

Я предпочла промолчать, потому что не хотела признавать, что Нии права.

— Да, Тиа, будь осторожна, меня вчера предупредила верховная дриада, что на окраине леса появился чародей. Возможно, даже один из Лордов. Сестры думают что он пришел за лунным табуном, но дриада попросила передать, чтобы ты не выходила за пределы чащи.

— Зачем я одному из Лордов? — засмеялась я в ответ, — это все сказки верховной дриады.

Но видя обеспокоиный взгляд нимфы, я обреченно вздохнула:

— Ладно, ладно! Буду осторожнее и даже к стае ходить не буду, хотя у них скоро охота, и из-за вас я на нее не попаду, — обиженно закончила я.

— Ничего, потерпишь, — невозмутимо сказала Нии, а потом вскочила с травы и закружилась, — как я люблю наш Нефритовый лес! Если бы за его пределами знали как тут прекрасно! — она остановилась и нарочно строго на меня посмотрела, — Тиа, вставай, лентяйка. Ты обещала мне доплести венок, да и мавки уже нас заждались, давно хороводы водят. Вставай!

Я лениво посмотрела на нее снизу вверх.

— Нии, иди сама, а я пока поваляюсь, — нимфа обиженно фыркнула и отвернулась, — и не дуйся! Будешь дуться, волосы зелеными не будут, представляешь, как мавки позлорадствуют, — Нии не смогла сдержаться и звонко рассмеялась.

— Ладно уж, бездельница, только приходи скорее, мы тебя ждем! — с этими словами нимфа скрылась между деревьями.

А я смотрела в небо. Бесконечное и необъятное темно-синнее знамя. Я боготворила его, ведь только там, наверху, возможно увидеть все краски этого мира. Только там рождаются самые ослепительные сияния, будь то призрычный свет луны или звездный блеск Си'эрр. Небесный синий цвет обжигал мои глаза, насыщенный и сочный, ни у кого больше нет такого же оттенка кроме неба, как и другого. Когда небо становится тяжелым, низким, наливается свинцом. И его пасмурно-серый цвет пронзает расплавленное серебро молний. Нигде я не увижу этого кроме как там, наверху.

Я не хотела идти к нимфам и мавкам. Водить хороводы, смотреть, как дриады зажигают тысячи огней светлячков. Нет, меня всегда манило все запретное, все, что находилось за пределами. Я ненавидела границы, а они были. Я любила свой лес, но не могла позволить, чтобы он стал мне тюрьмой. Дом — это то, чем ты дорожишь и любишь, где тебя всегда ждут, и ты можешь остаться, но и то, откуда ты всегда можешь уйти на день или навсегда. Наверное, я была полна пороков.

Как по-другому объяснить то, что я встала и покинула чащу, направляясь к окраине Нефритового леса?

Вскоре я смогла увидеть колодец воспоминаний. Я знала, что на его дне хранятся кусочки человеческих жизней. Но сколько я туда не заглядывала, колодец ничего мне не показывал. Наверное, потому что я не была гостьей леса, я была его частью.

И тут я заметила бабочку. Она сидела на сером камне колодца. Подойдя ближе, я захотела рассмотреть ее. Какая красивая! С восхищением подумала я. Тонкие, прозрачные крылышки были вышиты искусным узором. Не сумев удержаться, я прикоснулась к ее золотым крыльям. И тут же отдернула руку. Что же я наделала? На моих пальцах осталась ее пыльца. Я погубила бабочку, она теперь не сможет взлететь и погибнет. Подтверждая мои мысли, бабочка затрепыхала своими золотыми крыльями в отчаянной попытке взлететь. Но у нее ничего не получилось. Она упала на холодные камни.

В отчаянии закрыв лицо руками, я заплакала.

— Почему ты плачешь, прелестница?

Я испугано подняла голову. Передо мной стоял незнакомец. Глаза на миг ослепило золотое сияние его длинных волос. Он подошел ближе, и я встретилась с ним глазами.

Как же я ошибалась, когда думала, что только наверху существует такой насыщенный темно-синий цвет. Его глаза были осколками неба. Я замерла в восхищении. Даже создания леса не были так красивы как незнакомец. Солнце запуталось в длинных золотых прядях, а в его глазах плескалось небо.

Я подошла и с непосредственностью, которая присуща только детям леса, коснулась его волос.

— Ты красивый, — восхищенно сказала я.

Он улыбнулся, показав ряд острых и длинных клыков. Интересно, у всех людей такие клыки? Это был первых чужак, встреченный мной, и мне было безумно любопытно.

— Ты тоже прелестна. Я рад, что ты больше не плачешь.

И тут я вспомнила про бабочку. Осторожно положив ее к себе на ладонь, я грустно сказала:

— Она умрет. И все из-за меня.

Незнакомец снова улыбнулся и накрыл мою ладонь своей. Когда он убрал руку, бабочка снова затрепыхала крылышками и взлетела. Радостно проводив ее взглядом, я обняла незнакомца, чтобы выразить то, как я ему благодарна.

— Спасибо, огромное спасибо! Ты наверно волшебник, — мои черные волосы накрыли нас, — ты очень добрый волшебник, пойдем, я познакомлю тебя с моими подругами нимфами! Ты им понравишься, я расскажу им какой ты хороший!