Кверк, неклинически обчмоканный и недолжным образом канализованный, замер на трапе, как слеза на Плутоне.

Мне был сон

Там был холм

Мальчик был

И девочка была

А тебя не было

В луче света

Не успели «Девчонки» допеть «Близкие контакты с тобой», как толпа заревела, требуя «Ангар 99».

И тут на место действия в полном составе прибыли альфы, сириусяне, зеты и прочие. Поскольку ни крыльев, ни билетов у них не было, дальше ворот они не продвинулись, но один сириусянин припомнил старую серию «Сумеречной зоны», и они проникли внутрь через складку времени. Таким образом у сцены они оказались за десять минут до того, как пустились в путь. На большинстве сириусян были спортивные костюмы Элвиса, но один все же отыскал в багаже свою маску Инопланетянина и ее надел.

Первый ход сделал сириусянин. Проворный, как не знаю, он запрыгнул капитану Кверку на спину, обхватил всеми своими присосчатыми пальцами блестящее тельце нефонца и засунул метровый язык капитану прямо в ухо. А мы теперь знаем, как чувствительны у нефонцев уши. Кверк, парализованный наслаждением, выронил «Лоботрон». Сириусянин на миг извлек язык, глянул на другого сириусянина и губами изобразил:

— Серорама! — И оба расхохотались так, что Кверку удалось взбодриться, подобрать оружие и приставить ствол к голове первого сириусянина.

«Девчонки» играли дальше — громко и жестко.

— ГЛОГ! — вскричал сириусянин.

Этот миг херувимы выбрали, чтобы налететь на Кверка. Схватив его пухлыми ладошками за узловатые пальцы, они подняли серого человечка высоко над сценой и по душам с ним поговорили. Ему сообщили, что несколько раз за полет наблюдали, как он услаждает свою увулу. Ему сообщили, что Тайные Умыслы обнаружены. И после этого опустили капитана на самый верх козырька над сценой. Кверк, который для космонавта изумительно боялся высоты и не мог даже помыслить о том, чтобы глянуть вниз, был всем этим уже настолько ажитирован, что члены его принялись самопроизвольно дергаться, корчиться и сокращаться. Ничего угрожающего для жизни, но само по себе — отличное зрелище.

Луэлла Скайуокер ткнула мужа в бок и показала на Кверка:

— Я уже сто лет брейкданса не видела.

— Явно настало время возродить, — воодушевленно кивнул Обри и попробовал сбросить и зафиксировать плечо, пустить волну и покрутить пальцами. После чего потер себе шею. — Хотя, может, и нет — все–таки возраст.

— Знаешь, Обри, а было бы хорошо войти в контакт до того, как свернули проект, — вздохнула Луэлла. — Представь себе только, если бы все эти инопланетяне были настоящими.

А тем временем боты и борги Кверка делали глубокие вдохи и собирались с силами, чтобы окунуться в безумие и кинуться спасать своего лидера. Однако Игги и Ревор бросились к трапу и заняли позиции у подножья рампы. Одного взгляда на Игги — который даже не старался выглядеть особенно свирепым — хватило, чтобы даже печально известные борги Серпентиса–49 отступили. Они жались за дверью, стараясь унять бешеное биенье в розовых треугольных грудях.

А «Девчонки» себе играли.

Искаженный прогон, я отсюда свалю

Искаженный прогон, дальний путь моему кораблю

Мы будем на одной планете, дай нам срок

Но даже когда мы близки, ты от меня далек

Ты мне дал «Мемоцид», но память осталась

Было весело и мы отлично покатались

Искаженный прогон, искаженный прогон

Я отсюда свалю, дай мне срок

Поскольку сириусяне вертикально обездолены, на рок–концертах им все видно не очень хорошо. Не в силах уловить, что происходит, именно в этот миг тот, что был в маске Инопланетянина, решил выйти на сцену.

Толпа от такого зрелища впала в положительное безумство:

— Звони дом! — орали зрители. — Звони дом! — И тут бедняга заметил, как с другой стороны на сцену вылетает что–то похожее на отряд полиции особого назначения в полной боевой выкладке. В ужасе он нырнул прямо со сцены и приземлился в стоячем партере, где его поймали и отправили в плавание по рукам толпы до самого окончания концерта.

Но сириусянин ошибся. То был вовсе не ОПОН. То были ОПИФки генерала Майксона по прозвищу «Шакал» — Отряд по Переводу Инопланетян на Фекалии, силовое подразделение НЕТПОЧВЭ. ОПИФки были гораздо хуже ОПОНа. Альфы и прочие сириусяне и зета–ретикулы, так и не придумав пока, чем бы заняться, скопом кинулись на ОПИФков — повисли вверх тормашками на шлемах, присосались пальцами ног к лицам, щекотали ОПИФков под бронежилетами и пукали им прямо в ноздри. ОПИФков все это нимало не смущало — именно к таким ситуациям их профессионально готовили. Отлепляя сириусянина от лица, Майксон подал своим людям сигнал наступать на «Девчонок» — которые играли дальше как одержимые, — а затем и на Кверка.

— Драма–рама! — содрогнулся в партере Тристрам. Он уже мысленно запрыгнул на сцену и единолично схватился врукопашную со всеми ОПИФками сразу, чем спас «Девчонок» и заслужил тотальное и пристальнейшее внимание Ляси, которая с тех пор не взглянула больше ни на одну сушку. Ну разве что на Торкиля — и то лишь когда Тристрам позволял. Торкиль думал о том же самом. Вот вам образец филонского героизма: Тристрам, на вид глубоко чем–то озабоченный, раскуривает косяк и передает Торкилю. После чего они пробираются к сцене и постукивают одного сириусянина по плечу.

— Э–э, мы тут можем что–нибудь сделать? — осведомился Торкиль.

— Братик! — вскричал сириусянин, заключая его в объятия.

Пупсик первой из всех «Девчонок» отреагировала на неразбериху.

— Господи, — выдохнула она себе под нос, выбивая из барабана дробь, — помоги нам. Пожалуйста. Миленький Боженька. Ты никогда не был нам так нужен, как сейчас.

К–К–К–К–К–КР–РА–АК–К–К!!! В батарее динамиков разошлась огромная дыра, и на сцену вылетело гигантское существо с лицом Фила Коллинза, прической Ленни Кравица, телом юного Элвиса, вкусом к одежде Дэйва Грэйни, тлеющей сексуальностью Артиста, Ранее Известного Под Именем Принц, оскалом Джонни Гнилого[159] и ебицки огромнейшей во всюхе гитарой с тремя грифами. Он размахивал мерцающим дирижерским посохом, и за Ним тащились разноцветные ленты, коими, как лассо, Он и заарканил весь отряд ОПИФков.

— КОНГ–ФУ ПЕТЬ БУДЕТ! — заревел Он и скомандовал пленным: — Порадуйте Меня. Танцуйте под Мою музыку!

При этих словах бойцы как один повернулись лицами к публике, сорвали с голов каски и подкинули их в воздух, содрали с себя бронежилеты и форменные блузы, обнажив неплохо накачанную грудную мускулатуру, и под руководством самого Майксона принялись соблазнительно вертеть бедрами, подпевая рефрену «В отсеке сексуальных экспериментов (что угодно начнет, что угодно кончает)».

Публике очень понравилось. Публика визжала, хохотала, кричала ура, аплодировала, выплясывала пого, месилась, рубилась, еблась в проходах. И без того музыка нон–стопом, и без того «Паллада» пульсировала с одной стороны, а «Дочдочь» сияла с другой, и без того Кверк выламывал брейкданс на крыше, херувимы кувыркались в воздухе вместе с потерявшимся параглайдером и новостийным вертолетом, и без того сириусяне и альфы скакали по сцене, а по партеру плавал Инопланетянин — а тут еще вторжение пляшущих солдатиков, не говоря уж о явлении Верховного Рок–Божества, да святится имя Его: Бог теперь рубился в грязнейшем гитарном соло из «Лестницы в небо»[160]. Вне всяких сомнений, то было лучшее рок–н–ролльное сценическое шоу во всей прошлой, настоящей и будущей истории всюхи.

§

Это было так четко, так оттяжно, так отпадно, так до крайности увлекательно и абсолютно фантастично, что никто и не обратил толком внимания, как потемнело ночное небо: истероид диаметром около двадцати двух километров начал приближение к Земле.

§

— Простите за спешку. — Бэби стояла у самой кромки сцены и кричала в микрофон. — Но, как видите, нас уже хотят в нескольких местах, где нам не очень хочется хотеться. Такова бывает жизнь инопланетного рокенролльного изгоя. Мы мега–мега–улетно провели время на вашей планете, тут все было реально, как не знаю, и мы всех вас любим.