Фотолюбители, конечно, оценят работу автоматического фотолаборанта, сумевшего в ходе космического полета без ошибок проявить и закрепить ценнейшие негативы снимков с Луны.

А какое изумительное чудо — передача телевизионных изображений на космическое расстояние! На обратном пути к Земле, для наибольшей верности, медленно, словно по складам читая телевизионную строчку, космический фотограф передал драгоценное изображение людям. Здесь приходится аплодировать не только передатчику на ракете, но и наземной приемной сети. Ведь она улавливает сигналы, в 100 миллионов раз более слабые, чем обычные сигналы, принимаемые телевизионной антенной!

После запуска второй лунной ракеты корреспондент агентства Юнайтед Пресс Интернейшнл передавал из Анн-Арбора, что профессор Мичиганского университета Хеддок, специалист по астрономии и электронике, заявил, что советские ученые «не могли следить за ракетой и управлять ею».

Перекошенный спазмой бессильной зависти, мистер Хеддок говорил: «Мы так мало знаем о космическом пространстве, что они (то есть советские ученые. — В. О.) могут утверждать почти все, что угодно, и все это может им пройти.

Я облазил всю стационарную радиоантенну Пулковской обсерватории, имеющую 390 футов в длину и 6 футов в высоту, — брюзжал Хеддок. — Она этого сделать не могла. Что касается ее астрономической ценности, то я считаю, что она не больше, чем ценность снегозащитного заграждения».

Можно обратиться к мистеру Хеддоку.

— Снегозащитное заграждение, говорите вы? Ну, а что вы скажете о фотографиях невидимой стороны Луны, публикуемых на первых полосах всех газет мира?

На булавочку мистера Хеддока! Вот еще один махровый экземпляр в коллекцию человеческой косности!

Великий праздник науки справляет человечество! Снова, как триста пятьдесят лет назад, мир переживает волнения Галилея, который, направив свой первый телескоп на лунный диск, вдруг увидел, что не сказочная улыбка застыла на лице ночного светила, а суровые горы, кратеры, моря избороздили лик спутницы нашей планеты. Но таким, как Хеддок, нет места на общем празднике. Светоносный бокал Разума для него горше яда.

На каком бы расстоянии ни находилась ракета, до нее долетит радиоволна земных радиостанций и, как чуткая рука, дотянувшаяся с Земли, подрегулирует исследовательские приборы и подправит, если надо, курс самой ракеты, плавно огибающей Луну. В этом, если коротко говорить, и заключался качественно новый, существенный шаг нашей советской межпланетной энергетики, нашей советской межпланетной кибернетики.

В который раз попадают впросак идейные противники наши! Не успели усомниться в существовании советской трансконтинентальной ракеты, как взлетел в космос советский спутник Земли. Не успел американский вице-президент Никсон усомниться в том, пропечатана ли советским гербом полная Луна, сияющая над Вашингтоном, как взлетает третья советская ракета, огибающая Луну, и ревет в космосе радиоводопад, повсеместно смывающий ложь и недоверие.

Все чаще приходится чернокнижникам буржуазной журналистики покидать свои похоронные амвоны и, не дописав ядовитой строки, взбегать на колокольни, чтобы бухнуть благовест в честь очередной советской победы. Не взбежишь — высмеют!

Все чаще приходит в голову здравомыслящим людям планеты — а не призвать ли к порядку рыцарей «холодной войны», превративших гуманнейший инструмент, перо, в разновидность финского ножичка, а не отобрать ли у них этот колющий инструмент: доиграются — глаз выколют!

Мы радуемся открытию острова, замурованного в ледяном панцире Антарктиды, открытию хребта Ломоносова на дне морей Арктики. Но романтика географических открытий уходит в прошлое, все меньше остается на нашей планете белых пятен, на которые не ступала человеческая нога. Современная каравелла переплывет через океан и уже не откроет нового континента.

Но советская межпланетная каравелла переплыла океан космоса и открыла новые горные хребты, новые моря, новые кратеры. Человечество было приглашено на торжественные крестины; вновь открытым объектам лунной поверхности открыватели дают имена: «Море мечты», «Горный хребет — Советский», «Море Москвы» с манящим «заливом Астронавтов».

«Кратер Ломоносов» — в мраморе и бронзе возникает перед взором монумент «отца русской науки»; «Кратер Циолковский» — вспоминается глуховатый голос, светлые глаза, устремленные в будущее, глаза гениального

человека, который предсказал межпланетный полет; «Кратер Жолио-Кюри»—так и видишь добрую улыбку бесстрашного рыцаря мира, героического исследователя атомного ядра.

Капитализму предшествовала эпоха великих географических открытий, и мы знаем, что ко многим из них толкала человека корысть.

Коммунизму предшествует эпоха великих исследований космоса — величайший пример бескорыстного служения науке. На подобные бескорыстные подвиги неспособен капитализм.

Осуществилась вековая мечта человечества: советский летчик майор Юрий Гагарин шагнул в космос, горделиво пронесся в межпланетном пространстве. Радиотелеметрические и телевизионные системы наблюдали за состоянием космонавта в полете. Сам майор Гагарин в радиограммах из космоса извещал земных друзей, что чувствует себя хорошо. И, наконец, спуск, приземление. Первый человек, побывавший в космосе, снова на родной земле. Свершился подвиг, сделавший явью дерзновенные прогнозы русской научной мысли. Была взята еще одна, самая высокая ступень триумфальной изобретательской лестницы нашего, отечественного первенства в реализации идеи полета, лестницы, у начала которой находятся и первый полет Крякутного на наполненном горячим дымом воздушном шаре, и первые полеты Можайского на пыхтящем белыми клубами пара прототипе современного самолета.

Коллективный разум, коллективные руки советских людей оказались способными на новый величавый акт творения, по размаху превзошедший безудержную фантазию античных и библейских мифов. Человеческое деяние вторглось в сферу, относившуюся священным писанием к безраздельной компетенции бога. За какие-нибудь два с половиной года советские люди — коммунисты и атеисты — наяву повторили мифический календарь сотворения мира. Лишь недавно минули первые дни творения, когда люди, бросив вызов богам, сами создали новую твердь — небольшое, независимое небесное тело — искусственный спутник Земли. На нем создали далее все, что необходимо для жизни: свет и воздух, пищу и тепло; заселили его растениями и животными, примитивными и сложными, маленькими и большими. Наконец, наступил наивысший, все венчающий день творения — день шестой! — на искусственной планете появился человек.

Человек воцарился на искусственной планете и впервые ощутил великое безмолвие космоса, заглянул изумленными очами в до странности плоское, лишенное стереоскопической глубины межпланетное пространство и увидел острые звезды, и слепяще яркий, яростный диск Солнца на угольно-черном небе, и выпуклый бок Земли, прикрытый овчинами облаков. Земной шар был рядом с летчиком, поворачивался на глазах, как обыкновенный глобус. Сутки бешено ускорили свой бег: день и ночь сменялись с сорокаминутной частотой.

Давно ли считалось фантастическим название романа Жюля Верна «Вокруг света в 80 дней»? А сегодня не в фантазии, а наяву советский космонавт за один лишь вылет совершил кругосветное путешествие! «Вокруг света за полтора часа» — вот вполне реальный, даже деловой подзаголовок летописи его полета.

Американцы любят прихвастнуть количеством мелких спутников, запущенных в околоземное пространство. Но в науке количество опытов ценно лишь тогда, когда рождает новое качество. Если опыты множатся, а новое рождается туго, возникает подозрение, что наука повторяет сама себя, начинает буксовать, топтаться на месте.

Сила советской науки, советского изобретательства в том, что каждый бросок в космос знаменует собой качественно новое достижение. Штурм космоса ведется у нас единым, ритмичным, неуклонно восходящим движением.