— Какой врач приезжал? Доктор Бентон?

— Полагаю, да… — Голос Ширли звучал неуверенно.

— Спасибо вам еще раз. — Мэгги положила трубку и полезла в ящик стола за записной книжкой с телефонами. Ей срочно нужно было сделать два звонка.

Первый — доктору Бентону. Секретарша соединила их без промедления.

— Мэгги… — голос доктора звучал сердечно и успокаивающе, — я часто вас вспоминаю.

— Я хотела бы узнать все обстоятельства смерти Джереми, — сказала она.

— Ну, знаете… — медленно проговорил он. — Он умер внезапно. Думаю, вряд ли успел понять что-нибудь.

— Я просто не понимаю, почему мне сразу не сообщили.

— Ну… полагаю, все были в панике. — Он откашлялся. — Пока вызвали «Скорую»… На это ведь нужно время.

— Да, естественно, должна быть причина. Все были в панике. — У Мэгги заболела голова.

— Если что-то понадобится — дайте знать, — сказал доктор Бентон.

— Спасибо, — машинально произнесла Мэгги, — вы все очень добры.

Второй звонок был адресован Золтану.

— Надо поговорить, — бросила она. — Немедленно!

Мэгги перенесла коробки с вещами Джереми в комнату для гостей, повесила его пальто в шкаф в коридоре, а зонт оставила на том же месте. Привезенный Золта-ном пакет так и стоял на диване. Внутри обнаружилась новенькая, серая в сиреневую полоску пижама. «Венеция», — подумала Мэгги, чувствуя, как ее охватывает бешенство.

— Мадам, это я, Золтан, — сообщил водитель, тщательно вытирая ноги, прежде чем войти в дом.

— Золтан, — произнесла она, с трудом сдерживаясь, — думаю, пришло время сказать правду.

— Правду? — У Золтана забегали глаза, в панике он оглянулся, будто искал путь к отступлению, но Мэгги с пугающей решимостью преградила ему путь. В новых красных туфлях она была на шесть дюймов выше.

— Не будешь ли ты любезен сообщить мне, где обнаружил тело моего мужа?

— Я же говорил вам — его нашли в офисе. Ширли и…

— Золтан! Я знаю про Мойсхен.

— Мойсхен… Знаете… Ясно… — Золтан переминался с ноги на ногу, являя собой весьма жалкую картину. — Ну, тогда… вы все знаете.

— Что знаю?

— Где умер посол. — Казалось, он вот-вот расплачется.

— Потому что он умер с Мойсхен?

— Ну… да, так можно сказать.

— В постели с Мойсхен?

— Вероятно, они могли быть в постели, да.

— И Мойсхен позвонила тебе?

— Миссис Моргенштерн позвонила мне — да, это верно.

— А ты позвонил доктору Бентону?

— Да.

— И доктор Бентон вызвал «Скорую помощь»?

— Да.

— И вы все встретились в квартире миссис Моргенштерн?

— Да.

— И все вместе поехали в больницу?

— Нет, миссис Моргенштерн осталась.

— А потом ты позвонил мистеру Макинтошу?

— Да.

— А мистер Макинтош позвонил мне?

— Да, мистер Макинтош, должно быть, позвонил вам, да.

— Пойду приготовлю тебе кофе, — смягчилась Мэгги.

Молча потягивая кофе, водитель зажег сигарету. Она ждала, пока он докурит. Золтан, как обычно, ткнул окурок в пепельницу и описал им пару кругов, удостоверяясь, что он точно погас.

— Золтан, у меня к тебе предложение, — произнесла Мэгги. — Ты поможешь мне расквитаться с Мойсхен. А я беру тебя на работу на все это время и буду платить твою обычную зарплату.

У Золтана настороженно встопорщились усы.

— Я не могу нарушать закон, мадам, я не могу. У меня только временное разрешение, и если…

— Я не буду просить тебя нарушать закон. На лице Золтана отразилось облегчение.

— Ну если только самую малость… — добавила Мэгги.

Он вновь закурил.

— Прежде всего ты покажешь мне, где живет Мойсхен.

— Думаю, будет дождь, — произнес Золтан еле слышно.

Они поехали по улице Реннвег, повернули направо — на улицу напротив Бельведера.[10] Золтан остановил машину перед большой деревянной парадной дверью многоэтажного здания, но не стал глушить двигатель.

— Мадам, — умолял он, — не надо вам туда подниматься. Миссис Моргенштерн…

— Не волнуйся. Я не собираюсь устраивать скандал. Где ее окна?

Шофер указал на ряд красиво оформленных окон на втором этаже. Сквозь стекло виднелись тяжелые драпировки с фестонами.

— У посла был ключ?

Золтан еще сильнее встревожился.

— Да, полагаю, у него мог быть ключ… Я не знаю.

— И где этот ключ теперь?

— Наверное, с вещами, которые я принес из посольства.

— Тогда поедем обратно и поищем их.

Мэгги решительно вышла из лифта, Золтан уныло плелся следом. Она направилась прямо в спальню для гостей и вытряхнула на кровать все, что находилось в одной из коробок. Мелкие монеты, ручки, канцелярские кнопки и чернильные картриджи рассыпались по покрывалу, среди них оказалось несколько связок ключей. Мэгги узнала ключи от резиденции. Взглянула на шофера, указывая на другую связку.

— Эти — от кабинета, — сказала она, приподнимая ключи с брелком в виде миниатюрного золотого мячика для гольфа. Когда-то она сама подарила этот брелок мужу на день рождения. Еще одна связка ключей была прицеплена к серебряному дельфину. — А эти?

У Золтана судорожно задвигался кадык.

— Эти, должно быть, от квартиры миссис Моргенштерн.

Мэгги бросила ключи в сумочку.

— Но, мадам, вы же не можете просто войти туда и…

— Не волнуйся, — успокоила его она. — Я не собираюсь ставить тебя в неудобное положение. Ты узнаешь наверняка, когда миссис Моргенштерн будет отсутствовать. Именно в это время и заглянем к ней.

Той ночью Мэгги долго не могла уснуть. Металась и ворочалась, обдумывая план мести злодейке. По одному из сценариев она должна была сразиться с Мойсхен на ее территории. Придя домой, Мойсхен обнаружит Мэгги, расположившуюся в кресле, аккуратно скрестив ноги, в зеленом платье, которое так любил Джереми, — с новыми красными туфлями оно будет смотреться еще интереснее. Может, к тому времени она даже успеет немного сбросить вес.

«Что вы делаете в моем доме?» — возмутится Мойсхен. И получит ответ: «А что вы делали в постели моего мужа?»

Вновь и вновь Мэгги в мыслях осыпала бесчисленными колкостями соперницу. Она вообразила, как столкнется с Мойсхен в опере. Мэгги никогда раньше не ходила в оперу — Джереми считал это удовольствие слишком дорогим, но на этот раз она там появится, и не на обычном спектакле, а на премьере. Кто-нибудь представит женщин друг другу. «Вы знакомы с Мойсхен Моргенштерн?» Мэгги грациозно кивнет и повернется к спутнику Мойсхен: «Чей-то муж, я полагаю?»

Когда сон начал овладевать ею, мысли стали расплываться и сцены встречи с Мойсхен были уже не так эффектны. Вот женщины случайно сталкиваются на Картнерштрассе. На Мэгги шикарная меховая шапка, которая очень ей к лицу. Нет, не пойдет — у нее нет меховой шапки, и вообще она не любит мех. «Ой, смотрите-ка! — говорит она своей спутнице… Кто это может быть? Возможно, жена перуанского посла. — Вот маленькая шлюшка, с которой спал мой муж». «Я не маленькая шлюшка!» — протестует разъяренная Мойсхен. «О нет, конечно, нет, — соглашается Мэгги. И наносит последний сокрушающий удар: — Ты большая шлюха!» Сон окончательно сморил ее, когда она колотила Мойсхен по голове каблуком ярко-красной туфли «Феррагамо».

В болезненных фантазиях Мэгги Мойсхен всегда представала красавицей. Почему-то при таком раскладе предательство мужа казалось менее обидным, чем если бы его любовница была невзрачной маленькой толстушкой. Однако в глубине души Мэгги осознавала нереальность придуманных сюжетов. В итоге идеальное решение пришло во сне.

На следующий день Мэгги проснулась поздно. Как и всегда на протяжении всей совместной жизни с Джереми, ее рука потянулась на его половину кровати. Где бы они ни жили — в Вашингтоне, еще в молодые годы, или позже — в Лондоне, Риме, Париже, Вене или Будапеште, — Мэгги всегда спала справа от мужа. Холод простыни бесцеремонно вернул ее из прошлого в настоящее. Каждое утро с момента смерти Джереми, в секунды неопределенности, предшествующие пробуждению, когда человек будто витает между сном и явью, ей казалось, что все как прежде. А потом реальность с жестокой, неумолимой решительностью врывалась в ее сознание. И вновь она поспешно отодвинулась от края пропасти. Рядом никого не было.