— Если тебе вправду мой совет нужен, — начал Максим, — то я тебе так скажу. Если уж хочешь дальше с ней общаться, общайся на здоровье, флаг в руки и барабан на шею. Только потерпи неделю хотя бы, прояви выдержку, девочки это ценят. Она же чувствует и понимает, что понравилась тебе, значит, тоже будет думать о тебе. Думать-гадать: позвонит — не позвонит…

Максим нарезал ломтики лимона, положил в две чашки. Засыпал дольки сахаром, растолок ложечкой и только после этого сунул пакетики с заваркой и налил кипяток. Подал чай на стол и сам сел напротив Димы.

— Если хочешь, чтобы она тебя ценила и за мужика держала, так и будь мужиком. Через неделю, уже почти потеряв надежду тебя услышать, она обрадуется твоему звонку. А если ты ей сейчас позвонишь, испортишь только все. Раз мы ее наказали, ну как наказали, просто высказали ей свое «фе», то марку держать нужно. А не бросаться туда — сюда. Она, конечно, может в свой Гомель уехать, но я думаю, триста километров для тебя не проблема.

Макс посоображал и добавил:

— Знаешь, что еще? Может, она в Гомеле и играет постоянно, а с кем-то из «Отмор» у нее… хорошие отношения.

Дима жадно глотал чай с лимоном. Между тем внутренне разрывался надвое: хотелось броситься к Наташе очертя голову, крепко прижать к себе, расцеловать, просить прощения, но в тоже время хотелось оттолкнуть ее от себя, вычеркнуть из памяти, поставить на ней крест. И того и другого хотелось очень сильно, и хотелось одновременно. Вопиющая противоречивость словно сорвавшихся с цепи чувств бесила его: невозможно же прижимать Наташу к себе и отталкивать от себя одновременно. Когда полкружки чая было выпито и полкружки осталось, Дима заговорил:

— Ты советуешь, раз решили, то так и действовать. А если ошиблись? Все равно до конца идти? Даже клятву нужно нарушить, когда понял, что не к добру она. Нелепо упорствовать в глупости.

— То, что ты сейчас с ума сходишь, это и есть та глупость, в который ты упорствуешь. Ты как будто вчера родился, не знаешь, что с девочками делать нужно? Пользоваться обходными путями, задерживаться, время от времени вообще удаляться от нее, делая вид, что ты вдруг передумал и больше не хочешь ее… Это называется игра, и в отношениях никуда без этого.

Такую игру в отношения Дима знал, как и Максим, как многие: ее правила общеизвестны и общеприняты. Но с Наташей….

— С ней все по-другому. Она не играет, она настоящая. Играть «в отношения» можно и нужно с теми, кому эта забава доставляет удовольствие.

— Это она-то настоящая? Она очень хорошо изображала из себя саму невинность. Ох как хорошо!

— Да, но… — поскольку не было ясности в мыслях, Дима и другу не мог вразумительно растолковать… Следовало бы вроде сказать: в игре она всего лишь выполняла миссию, и она отлично сыграла роль. Но ведь это была именно роль — а не она сама. Никто же не считает реальным злодеем актера, сыгравшего убийцу…

Но и тут Дима ловил себя на противоречии… Не он ли сам столько раз утверждал, что все происходящее с ними на игре — тоже жизнь… и на этом отрезке жизни Наташа мастерски притворялась… Так где же гарантия, что в дальнейших их реальных отношениях она не будет так же водить его за нос?

— Но она не такая, она на пять рублей дороже, ты это хотел сказать? — спросил Максим.

В ту же секунду Дима почувствовал, что не хочет, вернее, даже боится говорить о Наташе.… Между ними зарождалось нечто настолько хрупкое, что ему казалось: даже вибрация воздуха от прозвучавших слов может разрушить это. Что будет, если посреди тишины произнести слово «тишина»?..

Дима был убежден, что Наташа и есть тот редкий человек, которому важно, что происходит на самом деле, а не то, как называется то, что происходит. Зачем пытаться объяснять? Максиму, самому себе… Ведь достаточно чувствовать!

Подошло время отправляться в парк. Максим заглянул в зал, где Олег с Аней занимались совместным изготовлением качественных сплюшек.

— Поехали на брифинг, — тормошил он брата за плечо.

Олег открыл один глаз:

— Ну тебя нафиг с твоим брифингом, мы спать хотим.

— Отлично, — сказал Максим. — Презервативы в тумбочке под телевизором, если что.

— Проваливай! — проворчала Аня и, поскольку Максим был у нее за спиной, дрыгнула ногой на голос.

— Эх ты! — охнул Максим, еле увернувшись от удара, и весело покачал головой. — Ладно, отдыхайте, вечером будем отрываться на проставе.

На выходе и Дима упирался — тоже, мол, не хочу никакого брифинга. Макс буквально выпихнул его на улицу: это где же видано, чтобы победителей представлял жалкий и одинокий, покинутый своей командой капитан?

Максим сел за руль Диминой машины, и вместе они не спеша поехали на запад, к парку Горького.

*

В зале, где спали Олег с Аней, завибрировал телефон. Он требовал внимания так настырно, что Олегу пришлось таки встать. Он подошел к столу, заваленному кучей вещей и шмоток, и выудил из груды телефон «Сони-Эриксон». Олег сразу догадался, что это Наташин, они по ошибке забрали его из машины. На экране светилось напоминание «витаминки!». Он нажал кнопку «ОК» и положил трубу. Шагнул к дивану и остановился. Опять взял мобильник в руки, зашел в меню и проверил полученные сообщения. Во входящих только СМС-ки от сотового оператора, приглашающие за небольшую плату узнать в гороскопах свое будущее, скачать «прикольные» картинки и загрузить «модную» мелодию. Отправленных СМС-ок не было. Тогда он посмотрел входящие и исходящие звонки. За время игры Наташа звонила только по номерам, начинающимся с 755575… Был входящий звонок от Димы. И в предыдущие дни она созванивалась только ним. Как же тогда… Хотя, она могла стереть записи о звонках и СМС-ки… или у нее вообще был третий телефон. Ну, законспирировалась девка!

Олег вернулся к дивану, крепко обнял родную и уютную Аню и тут же уснул.

Традиционно брифинг после игры начинается с выступления организатора, но Максим сразу предупредил, что хочет публично сделать важное заявление. Волкодав дал добро, зная, что Максим слов на ветер не бросает: если важно, значит важно. Дима отошел от тусовки, но так, чтобы слышать оратора, и уселся на груду листьев около дерева. Финишировавшие участники схватки сгрудились вокруг Волкодава и Максима. Наконец Максим начал:

— По предварительным итогам мы заняли первое место, «Отморозки» — второе и «Коты» — третье. По предварительным, потому что не видать «Отморозкам» второго места как своих ушей. Более того, они нам специально уступили первенство, когда поняли, что их афера провалилась. Они, видимо, очень надеялись, что, удовлетворившись победой, мы замнем эту тему и ничего не скажем. Так вот, хрена-с два не скажем!

Послышались возгласы, смешки, шум.

— Макс, я не знаю, что ты собираешься сказать, но клянусь тебе, что ты пожалеешь об этом, — предостерег Максима самоуверенно улыбающийся Тимофей, главарь «Отморозков».

— Ой, только не надо меня запугивать, да? Видал я всю вашу банду с твоими клятвами в одном месте, — натужно улыбаясь, отразил выпад Максим. Поглубже вздохнул, намереваясь обратиться уже ко всем.

— Все мы знаем повадки «Отморозков». Все мы знаем, на какие подлости они идут, чтобы победить. И все мы знаем, что они всегда выходили сухими из воды. Но то, до чего они додумались в этот раз, уже ни в какие ворота не лезет!

— Короче, Склифосовский! — шутливо выкрикнул кто-то.

— Они внедрили в нашу команду своего человека, — выпалил Максим.

На мгновение все затихли, но тут же Тимофей разразился раскатистым хохотом, и его соратники засмеялись. Остальные заинтригованно ждали продолжения: никто не помнил подобного скандала за всю пятилетнюю историю игры.

— Сейчас я буду говорить долго, — обратился скорее к Волкодаву, чем к игрокам, Максим. — Прошу выслушать меня до конца и не перебивать.

Организатор кивнул.

— Три дня назад с Димой, как бы совершенно случайно, познакомилась девушка, которая представилась Наташей. Очень такая привлекательная девушка.

— Так мы ее видели! Она… — начал кто-то из слушателей, но Волкодав поднял руку: