Постепенно девушка преодолела этот страх, но ощущение того, что она опасна для окружающих, сохранилось. При виде дорогих предметов и обстановки ей неизменно становилось не по себе. Суини прошла по осевой линии прихожей, стараясь держаться как можно дальше от изящного торшера.

Просторная гостиная была справа. Пропустив туда Суини, Ричард молча последовал за ней. У девушки возникло смутное ощущение, что ее ведут под конвоем. Она понимала, что ей не следует здесь находиться. Мало того, что ей не место в доме Ричарда, она ко всему прочему явилась в неподходящее время. Суини слишком многого ждала от своих отношений с ним, хотя отношения эти только начинались и были слишком неопределенными, чтобы от них чего-то ожидать.

Несмотря на смущение, Суини не утратила своего обычного чутья к цветам и краскам и сразу заметила, что комната изменилась. Кандра предпочитала светлые, нейтральные тона, а теперь все вокруг стало более насыщенным и сильнее бросалось в глаза. Обстановка изменилась, но казалась такой же роскошной.

Суини стояла посреди гостиной, нервно переминаясь с ноги на ногу.

— Садись, — сказал Ричард.

— Мне нужно идти. — Господи, она до сих пор не научилась лгать так, как это принято в обществе. — Я понимаю, что мне нельзя здесь оставаться. Я пришла без приглашения…

— Садись, — повторил Ричард, но на сей раз сердито.

Суини взглянула на большое кожаное кресло с подголовником и устроилась на краешке сиденья. На столике рядом с креслом стояло нечто вроде статуэтки. Девушка сунула руки между коленями, чтобы ненароком не уронить вещицу.

Суини смущало сейчас присутствие Ричарда, и от этого ей было особенно не по себе. Ни в своей квартире, ни на любой нейтральной территории она ничуть не стеснялась его. К тому же только здесь Суини впервые ощутила разделявшую их финансовую пропасть. Она не замечала в поведении Ричарда ни тени снобизма, значит, дело только в ней самой, однако снобизм навыворот раздражал девушку ничуть не меньше.

— Не знаю, о чем ты думаешь, но мне не нравится выражение твоего лица. — Ричард произнес эти слова сухо, но по крайней мере без прежней злости.

— Я думаю о том, что мне здесь не место. — Приятно ей или нет, но это чистая правда. Суини вперила взгляд в цветочную композицию и, чтобы отвлечься, изучала сочетание красок.

Ричард пожал плечами.

— Мне тоже.

Суини испуганно вскинула голову.

— Это ведь твой дом.

— В душе я до сих пор остался деревенским пареньком. Этот дом для меня всего лишь жилище, я предпочел бы другую обстановку.

Суини молча уставилась на него. Ричард тоже не спускал с нее глаз, казавшихся черными в мягком приглушенном свете ламп. Девушку пронзило физическое ощущение близости, возникавшее у нее всякий раз, когда рядом был Ричард. Она тут же попыталась овладеть собой, понимая, что сейчас не время для этого.

— Я весь день провел в полиции, — негромко сообщил Ричард. — Я чертовски тревожился за тебя, но позвонить не мог.

— Понимаю, — быстро ответила Суини. — Я и не ждала твоего звонка. У меня все хорошо. Наконец-то я догадалась, что могу забраться в горячую ванну и сидеть там, пока не пройдет озноб.

— Я бы предпочел, чтобы ты согревалась в моей постели.

От этих слов между ними словно протянулась раскаленная ниточка. Почувствовав, как по ее телу пробежала судорога, Суини все поняла. Конечно же, она ошиблась, решив, что Ричард смотрит на нее с неприязнью, как на незваную гостью; на самом деле это был сосредоточенный взгляд мужчины, который хочет заняться любовью — немедленно, не сходя с места.

Суини вскочила на ноги, словно выброшенная из кресла острым, почти невыносимым приступом смущения и неловкости. В ее душе боролись желание и тревога. Одной откровенной фразой Ричард возбудил девушку, заставил воспламениться ее тело. Груди Суини набухли и запульсировали; даже не опуская глаз, она поняла, что ее соски отвердели. Между ног растекся сладостно-мучительный жар, и она вся напряглась, стараясь унять боль, но та лишь усилилась.

Суини сознавала силу своего влечения к Ричарду и наслаждалась этим. Ей нравились неистовые поцелуи, исполненные неудовлетворенной страсти, пьянящие прикосновения обнаженной плоти, головокружительное ощущение опасности и вместе с тем полного покоя — все, что она испытывала, лежа в его объятиях. Как бы сильно ни хотела Суини довести до конца любовную игру, сдержанность Ричарда доставляла ей огромное удовлетворение. То, чем Суини наслаждалась в мечтах, пугало ее в реальности.

— Пожалуй, я пойду. — С этими словами она повернулась к двери.

Руки Ричарда сомкнулись на талии Суини, прежде чем она успела сделать шаг.

— Ты никуда не пойдешь. — Ричард крепко обнял девушку, прижимаясь к ней грудью и бедрами. Она почувствовала, что его отвердевшая плоть уткнулась ей в живот. — Неужели ты не хочешь меня? — Ричард склонил голову, щекоча дыханием ее висок и спускаясь к чувствительной ямке под ухом.

Девушка замерла. О чем он спрашивает? Она хочет его так, как никогда и никого в жизни. Суини только начинала осознавать истинную силу своей страсти к нему, и не только в физическом смысле этого слова. По сравнению с ее духовной привязанностью к Ричарду плотское вожделение казалось чем-то незначительным, второстепенным. В детстве Суини обожала домашних и отчаянно нуждалась в ответной любви, но она не получила ее, и с той поры избегала всего, что могло ранить душу.

Но сейчас Суини с испугом подумала, что остерегаться уже поздно. Она влюбилась в Ричарда, ее тело трепетало от прикосновения к нему, охваченное жаждой упоительного наслаждения, которое он подарил ей однажды.

Суини не могла ответить ему согласием, хотя он требовал этого, во всяком случае, не могла ничего выразить словами. Охваченная безумным страхом и возбуждением, она утратила дар речи. Ее руки скользнули по груди Ричарда и обвились вокруг его шеи. Суини приподнялась на цыпочки так, что его набухший орган попал в ложбинку между ее бедер. Это и был ответ.

Ричард привлек девушку к себе, прильнув к ее губам неистовым, жадным поцелуем. Его язык глубоко проник ей в рот, и, ошеломленная, Суини вдруг поняла, с каким трудом он сдерживался до сих пор. Теперь Ричард дал себе полную волю. Суини казалось, что ее вот-вот сомнут и проглотят, вот только ей совсем не было больно от этого. Она ощущала боль лишь от мучительной, неудовлетворенной страсти.

Ричард стянул с нее куртку и швырнул на пол. Потом запустил руки под блузку Суини и положил ладони ей на грудь, стискивая горячими шершавыми пальцами ее напряженные соски. От его прикосновений девушка выгнулась дугой, из ее губ вырвался негромкий протяжный стон. События разворачивались слишком быстро и уже не поддавались контролю.

— Ричард… — выдохнула Суини, сама не зная, что это — протест или мольба. Он сорвал с нее блузку, и уже в следующее мгновение девушка оказалась распростертой на кушетке необъятных размеров. Еще через десять секунд она была раздета донага и даже не успела сообразить, где туфли, носки, джинсы и трусики. Ричард широко раздвинул ее ноги. Суини затуманенным взором следила за тем, как он усаживается между ее бедер, положив одно колено на кушетку, упираясь в пол ступней другой ноги и терзая пальцами застежку брюк. Все тело Суини содрогалось от сладостного предвкушения, а по жилам мчался поток горячей, бурлящей крови, направляясь в низ живота. Ричард склонился над ней, и Суини положила руки ему на грудь, чувствуя под правой ладонью удары его сердца. Сузившиеся от страсти глаза Ричарда встретились с широко распахнутыми глазами Суини, и, не спуская взгляда с девушки, он глубоко вошел в нее одним мощным толчком.

Суини почувствовала пронзительную боль, острую и жгучую, словно вновь была девственницей. Она вскрикнула и затаила дыхание, каменея от напряжения. Ричард вполголоса неразборчиво выругался и, чуть отпрянув, вновь вонзился в нее, на сей раз медленнее. Боль тут же отступила и уже не повторялась; видимо, это была реакция ее тела на непривычное вторжение. Второй толчок вновь заставил Суини пронзительно вскрикнуть, но на сей раз от удовольствия.