— Разумеется, знаю. Кандра знакомила меня со многими художниками, но я обращал внимание только на тех, которые мне нравились.

Это имело двойственный смысл.

— В профессиональном или личном отношении? — встревожилась Суини.

Он посмотрел на нее через плечо. Его темные глаза улыбались.

— Если речь идет о тебе — в обоих.

Ричард вновь повернулся к пейзажу и, протянув руку, провел кончиком пальца по ручейку, огибавшему камень на своем пути. Бегущую воду изобразить не так-то просто; необходимо уловить движение и энергию, не забывая при этом об игре света на поверхности. Вода, если она не мутная, принимает цвет того, что ее окружает: под чистым небом она синяя, в тени горы — зеленая, в ненастный день — тускло-серая. Год за годом Суини вновь и вновь писала реку Святого Лаврентия, но это занятие ей не надоедало, поскольку вода всегда разная.

— Как тебе это удалось? — пробормотал Ричард. — Ручей кажется объемным. А краски… — Он умолк и перешел к следующей картине, изображающей рассвет на Манхэттене — темные безликие силуэты домов на фоне сверкающего неба. Суини написала небо яркими розовато-оранжевыми красками, превратив заурядный небосклон в нечто сказочное. Чтобы отыскать нужный оттенок, она целых два дня экспериментировала.

Ричард молчал, и наконец Суини спросила резким от нетерпения голосом:

— Ну?

Он обернулся и бросил взгляд на ее напряженную фигуру.

— Ты всегда была талантлива и знаешь об этом. Теперь ты заметно выросла как художник.

С облегчением вздохнув, Суини провела пальцами по волосам.

— Я больше не могу рисовать так, как раньше, — призналась она. — Как и все прочее, мой стиль изменился около года назад. Когда я смотрю на то, что делаю, мне порой кажется, что это чужая работа.

— Ты изменилась, и эти перемены коснулись твоего стиля. Может, тут есть какая-то связь, может, нет, но я чертовски рад тому, что это произошло.

— Почему? — Суини удивленно посмотрела на него.

— Потому что раньше ты меня не замечала. А теперь замечаешь.

Ричард сказал это вполне серьезно, сопровождая свои слова твердым, пристальным взглядом. Суини подумала, что этим взглядом он мог бы загипнотизировать кобру. Судя по тому, что сама она не могла отвести от него глаз, магия Ричарда действовала и на нее. Суини хотела возразить, сказать, что и раньше замечала его, но потом поняла, что он имеет в виду. До сих пор она не видела в нем мужчину. Мужчины представлялись ей бесполыми, чужими, совершенно ненужными существами. Не желая погружаться в сумбур сексуальных и эмоциональных отношений, Суини попросту отгораживалась от них стеной. Отталкивающий пример родителей и решимость целиком сосредоточиться на работе заставили Суини вести монашеский образ жизни.

Что бы ни вызвало перемену в ее отношении к мужчинам, происходившие с ней загадочные события или внезапное исчезновение связанных с ними страхов, но определенный период ее жизни закончился. Более того, Суини полагала, что возврата к старому уже не будет. С ее глаз упали шоры, и она уже никогда не сможет не замечать страсти Ричарда, по-мужски голодного огонька, сверкавшего в его глазах всякий раз, когда он смотрел на нее.

— А ты замечал меня? — спросила она. — Ну, то есть до сих пор. Мы встречались трижды… или?..

— Четырежды. Да, я тебя замечал. — Он улыбнулся. — Я всегда видел в тебе женщину.

Теперь Ричард посмотрел на девушку так, что ее соски сжались, и она боялась опустить глаза и увидеть крохотные точки, пульсирующие под свитером. Суини надеялась, что Ричард ничего не заметил, и не хотела привлекать его внимание.

— Что с тобой? Ты замерзла или возбуждена? — мягко спросил Ричард, и Суини поняла: от его взгляда ничто не укрылось.

Она откашлялась.

— Думаю, от возбуждения, потому что мне ничуть не холодно.

Ричард откинул голову и рассмеялся. Суини задумалась, как ей быть — изобразить неведение или принять игру и пофлиртовать с ним. Суини предстояло еще многому научиться в этой соблазнительной игре, и только сейчас она обнаружила, что это доставляет ей удовольствие.

Но не сейчас. Еще рано. Она вновь откашлялась и повернулась к шкафу.

— Картина здесь. — Суини буквально заставила себя открыть дверцу; ей очень уж не хотелось вновь встречаться с мрачным ликом смерти. Она не сможет взять картину, не посмотрев на нее. Когда Суини спрятала ее в шкаф, краски еще не высохли, поэтому холст пришлось положить изображением кверху. Как истинный художник, Суини не решилась бы уничтожить даже такую страшную картину, хотя никогда еще не клала холсты на просушку в шкаф.

Она торопливо протянула руку, взяла полотно и прислонила его к стене. Ричард приблизился и посмотрел на холст. Его лицо окаменело и приняло непроницаемое выражение. Суини отошла к окну и остановилась, глядя на улицу.

— Ты нарисовала это до того, как он умер. — Ричард не спрашивал, а утверждал; впрочем, она сама рассказала ему об этом. — Ты выяснила обстоятельства его смерти?

— Нет, я не заметила в нем ничего особенного. — Суини закусила губу. — Как я уже говорила, все они выглядят целыми и невредимыми. — Действительно, все призраки казались вполне здоровыми. Господи, какая только чепуха не придет в голову!

— Как его звали?

— Стокс. Имени не знаю. Его сыновья — Дэвид и Джейкоб Стоксы. Они оба адвокаты.

— Пожалуй, я займусь этим, если не возражаешь.

— Чем займешься? — Суини с любопытством посмотрела на Ричарда.

— Узнаю, как он умер. — Ричард потер большим пальцем горло у подбородка. — Может, с ним произошел несчастный случай.

— Ты так решил из-за крови? Не знаю, насколько реалистично изображение. Его мог разбить паралич, могло отказать сердце. Возможно, я изобразила кровь… ну… из-за того, что она ассоциируется у меня со смертью. А может, старик попросту упал с лестницы.

— Я займусь этим, — повторил Ричард и повернулся к двери.

Выйдя в гостиную, он взял сорочку. Суини вошла следом и смотрела, как он надевает ее. При виде его широкой груди, исчезавшей под ней, в ее душе шевельнулось сожаление. Ричард без малейшего смущения расстегнул ремень и заправил сорочку. Девушку окатила волна жара. Щеки ее залились румянцем.

— У меня назначена встреча, которую нельзя отменить. — Ричард затянул ремень. — Возьми ручку и бумагу, я продиктую тебе свой домашний номер.

Суини не пришлось искать их; она во всем любила порядок, и письменные принадлежности лежали рядом с телефоном.

Ричард продиктовал номер.

— Не вздумай затягивать со звонком до тех пор, пока не замерзнешь до полного окоченения. Звони не откладывая. Если ты не ошиблась и это случается с тобой после приступа лунатизма, тогда, чтобы узнать, нужно ли вызывать меня, тебе следует лишь сходить в студию.

— Не знаю, как часто это будет повторяться. Не можешь же ты являться ко мне всякий раз, когда я замерзну.

— Очень даже могу. Тут не просто озноб; дело куда серьезнее, и ты отлично это понимаешь. Или давай договоримся: ради моего спокойствия звони мне каждое утро, как только встанешь. — Он взял Суини за подбородок и наклонился, чтобы поцеловать ее. Его мягкие губы едва скользнули по губам девушки. Ей пришлось собрать все свой силы, чтобы не прильнуть к Ричарду, но это оказалось нелегко; он притягивал ее к себе словно магнитом.

Ричард остановился в дверях.

— Насколько я понимаю, салон Кандры обладает исключительными правами на все твои работы, кроме портретов, сделанных на заказ. Верно?

— Да, если не считать заказов, которые я получаю напрямую.

Ричард кивнул.

— Я хочу приобрести пейзаж с ручьем. Отправь холст в салон, пусть его вставят в раму. Я оформлю покупку через подставное лицо, иначе Кандра продаст картину кому-нибудь другому, лишь бы она не досталась мне.

«Это нужно для того, чтобы Кандра не узнала о наших отношениях», — подумала Суини. Итак, она поступила правильно, уклоняясь от близости с Ричардом; хотя он порвал с Кандрой, положение оставалось щекотливым, и даже завершение бракоразводного процесса вряд ли намного улучшит ситуацию. Суини решила расторгнуть соглашение с Кандрой и поискать другой салон, где могла бы выставлять свои работы.