– Он пишет, что еще остался всего один свиток.

– Хорошо, хорошо, – нетерпеливо откликнулся Бен, продолжая писать. – Это означает, что завтра все закончится.

– И он пишет… – Джуди умолкла. Она решила пока не говорить Бену, о чем далее пишет Уезерби. Теперь он испытывал лихорадочное счастье и вернулся туда, где так отчаянно желал оказаться.

Симон был одним из тех набожных аскетов, которые жили в общине у Соленого моря, недалеко от Иерихона. Он носил сверкавшие белизной одежды и совершал знаменитые подвиги исцеления, которыми славятся ессеи. Он сразу произвел на меня большое впечатление, и, хотя его голос звучал тихо, а речь была размеренна, слова имели большой вес. Все, что он говорил, было очень ценно.

Когда Мириам познакомила нас, Симон поцеловал меня в щеку и объяснил, что таково их приветствие, означавшее: «Мир тебе, брат».

Затем он помыл руки и ноги и разделил со мной хлеб.

В Иерусалиме часто можно увидеть людей, принадлежащих к разным религиозным сектам – от ярых назареев[37], следующих примеру Самсона, до опоясанных мечами зелотов, которые приносят на алтарь Торы кровь врагов Израиля. Хотя я провел много лет в Иерусалиме, общаясь с Елеазаром и изучая Закон, мне так и не подвернулся случай побеседовать хотя бы с одним из благородных ессеев.

«Мы дожидаемся последнего часа, – сказал мне Симон, – он может настать в любой миг. Хотя некоторые мои братья остались в монастыре среди пустыни и в других уединенных общинах, я со своими друзьями иду в народ и молюсь о втором пришествии».

Далее он объяснил философию своей секты, которая заключалась в том, чтобы сохранить непорочность до прихода Царя Израиля. Симон и его многочисленные друзья не сомневались, что это возвращение неизбежно и может произойти неожиданно для нас.

Он говорил ясно и умно, проявил необычайные познания Закона и Книг пророков.

«Вы раввин?» – спросил я его.

«Я лишь член Бедняков, Сынов Света, которые унаследуют эту землю».

Большинство евреев ждет того времени, когда Бог пришлет свое доверенное лицо и установит верховенство Израиля над всеми другими народами. Симон не был исключением. Во многом он напоминал мне Елеазара, который был фарисеем и тоже ждал прихода Мессии.

Однако они расходились в одном: Елеазар говорил, что на это уйдет век, а Симон утверждал, будто уже встречался с новым Царем.

«Где он? – спросил я. – Как его зовут?»

«Он не здесь, он готовится. Его имя не имеет значения. Но он царских кровей, он последний в роду Хасмонеев. Он потомок Давида. Ты узнаешь его, когда он вернется».

Мы с Симоном говорили до поздней ночи. Я покинул дом Мириам в Старом городе со смешанными чувствами. Я не мог заставить себя поверить Симону, пророчествовавшему, что наше царство может наступить в любой день. Однако он говорил столь убедительно, что в последующие дни я не мог думать больше ни о чем. Елеазар удивил меня, не приняв на веру слова Симона. Он сказал: «Эти монахи благочестивые люди и оберегают чистоту Закона. Однако в своем рвении увидеть вновь восстановленное Царство Израиля они стали фанатиками. У них не хватает терпения, Давид, они ошибаются в своих пророчествах. Всем известно, что из рода Хасмонеев никто не уцелел, ибо последнего из них казнили в Риме много лет назад».

«Разве никому не удалось скрыться?» – спросил я.

Если бы законный наследник трона жил сегодня, мы узнали бы об этом, ибо все евреи сплотились бы вокруг него. Как я уже говорил, последнего распяли еще перед тем, как ты появился на свет.

Я верил Елеазару, однако слова Симона хотя и не убедили, но заинтересовали меня, и я отправился в дом Мириам.

Однажды вечером я взял Ревеку с собой, и ее тут же обратили в новую веру. Симон убедил мою любимую, что Мессия уже был среди нас и вернется снова.

Я спросил Симона: «Если он уже был здесь, то почему оставил нас?»

«Потому что первый раз он явился, дабы возвестить о своем приходе. Он явился, чтобы дать нам время приготовиться. В следующий раз он появится на улицах Иерусалима как доверенное лицо Бога, и все, кто не успеют подготовиться, будут валяться на обочине».

«Куда он ушел?» – спросил я.

И тут Симон дал мне удивительный ответ. Он сказал: «Римляне распяли нашего Мессию на дереве, но Бог снова воскресил его и доказал, что он действительно является нашим новым Царем».

Ревека полностью согласилась с этим и вступила в новую секту, члены которой именовали себя Бедняками. Но я не смог поступить таким образом. И я в третий раз заговорил об этом с Елеазаром.

Он сказал: «Давид, этих людей ввели в заблуждение. Их вождь не умер распятым на дереве, ибо провисел на нем всего несколько часов. Всякому известно, что на кресте человек умирает несколько дней. Его сняли люди в белых одеяниях, которых невежественные очевидцы назвали ангелами и увели в монастырь у Соленого моря. Ты знаешь, что они могут чудесным образом исцелить людей, чем занимаются уже сотню лет, и что слово «ессей» означает «целитель». Я не сомневаюсь, что их вождь уцелел и живет в пустыне».

«Давид, они фанатики. Им отчаянно не терпится свергнуть римское иго, поэтому они слепо верят в чудо, которого не было».

Елеазар убедил меня во второй раз, и я ушел, считая Симона хорошим евреем, которого ввели в заблуждение.

На праздник опресноков я не навестил Елеазара и его семейство, как поступал раньше, а вместе с Ревекой и торговцем оливок, на которого работал, отправился в дом Мириам. Я поступил так по двум причинам: таково было желание Ревеки, и я сгорал от любопытства взглянуть на ритуал религиозных людей, переставших молиться в храме.

Сначала я не заметил особых отличий. Во время первого Седера[38] Симон задал четыре вопроса. Но затем все изменилось, и ритуал перешел в традиционное «пиршество любви», которое ессеи соблюдают сто лет. Оно заключается в том, что все делятся хлебом и вином, предвкушая день, когда ими можно будет поделиться с новым Царем Израиля. Хотя Песах[39] они отмечали так же, как любой другой добропорядочный еврей, этот праздник отличался тем, что среди нас присутствовал символический Мессия.

Я встретился с Елеазаром в третий раз и почувствовал, что начинаю раздражать его. Я сказал: «Этот Симон говорил о пророчествах Исайи и Иеремии. Он утверждал, что они сбудутся и Мессия придет». Но Елеазар ответил: «Они используют Исайю, чтобы доказать, будто их ложные проповеди истинны. Мессия Израиля еще не явился, ибо мы не достойны этого».

«Но они делают все, чтобы стать достойными этого, – возразил я, – они помогают другим обрести состояние непорочности. Раввин, это необычные евреи. Быть может, нам следует прислушаться к ним».

Теперь Елеазар рассердился. «Они не соблюдают Закон так строго, как я, однако я все же не достоин того, чтобы встретить Мессию».

Впервые я заметил гордость в его смиренном облике, точно Елеазар гордился своим смирением.

«Но они действительно скромные евреи, – ответил я, – их поведение безупречно. Елеазар, они живут не столько по Закону, сколько ради него, а именно таков был завет Бога».

На это Елеазар ничего не ответил, и в тот день я, не промолвив ни слова, ушел от него.

Я продолжал наведываться в дом Мириам и однажды тоже поверил ессеям. Во время ритуала посвящения в секту Бедняков меня погрузили в купель с водой. У них это называлось крещением. Они так поступают уже сто лет. Хотя я не стал ессеем, еще не носил белые одежды, не научился их искусству исцеления, меня приняли в ряды Бедняков. Все без исключения обращались ко мне, называя «брат». Я согласился поделиться своим мирским богатством с новыми братьями и сестрами, помогать им в трудный час, хранить непорочность в рамках Закона с тем, чтобы быть готовым к возвращению Мессии.