Никогда не забывай, мой сын, что ты еврей, я еврей и мой отец был евреем. Ты будешь ждать Мессию, и я знаю, что Сара так будет наставлять тебя. Однако должен предостеречь тебя: не полагайся на Рим. Мы в Иерусалиме были теми, которые знали Иисуса при его жизни, а теперь нас больше не стало. Симон мертв, Иаков мертв, все двенадцать апостолов мертвы. Не осталось живого человека, знавшего его.

Я боюсь, что по молодости и неопытности ты обратишь свои взоры к неевреям, ибо они тоже произносят слово «Мессия». Но никогда не забывай, мой сын, что они лишь подражают нам. Пока Иерусалим ждал одного человека, Рим предавался мечтам.

Всегда помни эту притчу: «Росло сильное и могучее дерево, однажды оно заронило в землю семя. Из него вырос новый побег. Но в большое дерево ударила молния и сровняла его с землей. Новый побег не пострадал и продолжал расти, однако он отделился от своего родителя и рос иначе.

Однажды, когда новое дерево вырастет, мимо него пройдет человек и скажет: «Вот могучее дерево». Но ему неведомо, что почти рядом стояло более могучее дерево».

Слушай, Израиль, Господь Бог наш, Господь един есть! Неужели в Давиде бен Ионе сохранилось нечто достойное, дающее ему право на милость Бога Авраама? Наверно, я вижу сон! Наверно, это лишь очередной день! Неужели я лишился разума, или же я сегодня утром разговаривал со своим старым другом Салмонидесом, который возник точно призрак из прошлого! И какую невероятную историю он поведал мне!

Старый грек так обрадовался встрече со мной, что бросился на колени перед столь презренным человеком, как я, и утверждал, что повсюду искал меня. Я пришел в крайнее изумление и рассказал, что заслужил презрения, жду суда Божьего и своей смерти.

Но мой самонадеянный приятель сказал: «Тогда ты ошибся в своем Боге, господин, или же он так занят уничтожением Иерусалима, что забыл явиться на встречу с тобой, ибо ты не умрешь и не заслуживаешь презрения. Еще остались те, кто любит тебя».

Затем он поведал невероятную историю о том, как ночью выбрался из Иерусалима, прошел через римский лагерь, отдав состояние, которое заработал у меня за все прошедшие годы. К тому же он спас еще две жизни.

Разве мог я поверить своим глазам, когда увидел перед собой Сару и Ионафана?

Бен вскрикнул, упал со стула и с грохотом растянулся на полу. Все его тело безудержно тряслось и дергалось, точно в припадке. Джуди тут же опустилась на колени и хотела поднять его, но он пробормотал:

– Нет… должно быть продолжение. Я… обязан прочитать.

Пот ручьями струился по его пепельно-бледному лицу. Его глаза сделались большими и уставились в одну точку. Казалось, он забыл о девушке, которая ухаживала за ним. Видно, он не отдавал себе отчета в том, что сумел как-то подняться и прислонился к столу, ища точку опоры. Рубашка на Бене промокла. Он дышал тяжело, будто пробежал много миль.

– Обязан закончить… должен прочитать…

– Бен, ты должен остановиться. Вот до чего ты довел себя!

Услышав ее голос, он перестал дрожать и как-то странно посмотрел на нее.

– Джуди, – прошептал он, затем упал на стул и закрыл лицо руками.

Джуди опустилась перед ним на колени, вытерла пот, который струился по его лицу и шее. Джуди почувствовала слабость, она побледнела и выбилась из сил. Они вместе пережили трагедию Иерусалима.

– Джуди… – сказал он, не отрывая рук от лица. – Я помню. Я все помню.

– Что ты помнишь?

Наконец он посмотрел на нее. Его глаза казались ледяно-голубыми и изумленными.

– Я помню, что вообразил себя Давидом. О боже, что нашло на меня? Что случилось с нами?

Ее губы шевелились, но с них не слетело ни звука.

После долгой паузы Бен с грустью в голосе сказал:

– Все закончилось. Давида больше нет.

– О Бен… – Она вздрогнула от чувства облегчения.

– Не знаю, как я узнал это, но я узнал. Я не могу тебе ничего объяснить. Возможно, мы однажды все поймем. Интересно… – Бен взял ее за руки и посмотрел ей в глаза. – Джуди, как ты стала причастна ко всему этому? Нежели это случилось бы, если бы я не встретил тебя? Ты стала причиной этого или просто ускорила события?

Джуди уставилась на него. Они вернулись к исходной точке, к тому моменту, когда четыре недели назад все началось.

– Неужели Давид и в самом деле был здесь? – пробормотал Бен. – Или это был всего лишь я? А эти совпадения… – Он притянул Джуди к себе, поцеловал ее в губы и тихо сказал: – Я люблю тебя.

Она улыбнулась и поцеловала его.

– Джуди, я хочу разобраться в этом. Я хочу понять, что случилось. Мы потом сядем за мой стол и еще раз пройдемся по этим свиткам. Посмотрим, нет ли какой-либо разгадки, какого-то ключа. Я… я уже не тот самый человек. Давид изменил меня. Как тебе кажется, это, возможно, все равно однажды… случилось бы?

– Не знаю, Бен.

– Джуди, я должен все выяснить. Но на этот раз ты можешь помочь мне. – Он снова поцеловал ее, но дольше первого раза. – А теперь… остался еще небольшой кусочек. А затем…

– Что затем?

– Затем напечатаем хороший перевод и отправим его Уезерби. События начнут развиваться стремительно, и мы должны быть готовы к этому. Продолжим, посмотрим, что Давид написал в самом конце.

Они вместе прочитали заключительные строчки последнего фрагмента.

Сейчас, когда я сам обо всем рассказал Ионафану, у меня не поднимается рука уничтожить эти свитки или смыть письмена с папирусов, ибо они стали частью меня самого, они стали моим завещанием. Но кому? Грядущим поколениям?

Я тщательно заверну этот свиток и спрячу его в том же надежном месте, где хранятся и первые двенадцать. И если какой-нибудь еврей вдруг найдет их в далеком будущем, разве он тогда все же не придется мне сыном?