Отобрав несколько вещей на смену, Тимур аккуратно сложил их, положил на плащ, кинул к ним сверток с едой. Скатал плащ, заправил концы внутрь, вытянул из пустых ножен Себастиана длинный ремень и плотно обмотал им получившийся тюк.

С выбором оружия затруднений не возникло вообще. Из всех мечей только один выглядел подходящим для его руки. Нагнувшись, Тимур вытащил из кучи грозного, тяжелого оружия скромных размеров меч в простых кожаных ножнах. Потянул за рукоять и извлёк на свет короткий, изогнутый клинок, похожий на уменьшенную копию японской катаны. Он был узок, в сравнении с мечом Себастиана невесом и слабо подходил для боя. Тимур предпочел бы обойтись вообще без оружия, но местные, по видимому, не отличались дружелюбием, если даже священник таскал с собой увесистый тесак.

Тимур вытянул ремень из ножен с длинным прямым клинком и продел его конец через петлю на ножнах своего меча. Обернув ремень вокруг бедер, застегнул металлическую пряжку, поднял тюк и двинулся к краю скалы в сторону уже целиком выползшего над горизонтом солнца.

Как нарочно, указанный драконом маршрут вел обратно в лес. В сторону от того места, откуда он выскочил, но всё равно в лес. И насколько можно было видеть со скалы, ему не было конца. Внизу расстилался сплошной зелёный ковёр с пока ещё редкими заплатками желтого или бордового цветов. И ничего кроме.

Тимур состроил кислое лицо и начал осторожно спускаться со скалы. Прогулки по лесу уже порядком достали его, но ничего не поделаешь. Указания дракона были яснее ясного.

Немного углубившись в лес, Тимур наткнулся на ручей. Это было очень кстати. Следы крови на лице не вызовут у законопослушных людей ничего, кроме подозрений. А раз уж здесь есть какие-то власти в лице некоего барона, то наверняка у этого барона есть что-нибудь вроде дружины, которая может заинтересоваться общением с подозрительным чужаком. И вряд ли они будут любезны и обходительны. Такова уж природа большинства стражей правопорядка.

Вымыв лицо, Тимур выдрал из волос засохшую кровь и ополоснул голову, зачерпывая воду сложенными лодочкой ладонями. Прикоснулся к ране на голове. Она уже давно затянулась, а на её месте обнаружилась только твердая короста. Трогать её Тимур не посмел. Как и глубокую царапину на лице. Глупо бередить рану, если под корочкой из крови процесс заживления пройдёт значительно быстрее. Наложить-то на неё всё равно нечего. Нету ни мазей, ни даже йода.

Окончив приводить себя в порядок, Тимур нашел узкое место и с разбегу перепрыгнул через ручей. Вскоре он вышел на предсказанную драконом лесную дорогу, повернул налево и двинулся вперед.

Вечер наступил незаметно. Да и почти невозможно заметить его приближение, идя по тенистой лесной дороге, скрытой от солнца высокими деревьями. Просто стал чуть холоднее воздух и гуще, сочнее краски. Больше о приближении ночи не предвещало ничто. Как и о конце этого проклятого леса. За весь день Тимуру не встретилась ни одна живая душа.

— Может, не надо было так часто привалы устраивать? — озабоченно спросил себя Тимур. Сам же и ответил: — Не так уж я и много отдыхал… Может, надо было пободрее ноги переставлять? Да нет, нормально я шел… Не лошадь же я в конце концов. По идее, километров тридцать я точно прошел. Может, я не в ту сторону повернул. Нет, вроде, влево надо было. Или этот посёлок прямо в лесу пост…

Впереди раздались приятные звуки спокойной, чуть-чуть грустной мелодии. Играли, несомненно, на флейте или свирели. Инструмент, должно быть, совсем простенький. Полая деревянная трубка с отверстиями под пальцы- вот и всё. Профессионально изготовленная вещь не звучала бы так грязно, с таким шипением воздуха. Если только музыкант, конечно, не глухой. А этот был явно не из таких. Его мелодия была необычна, с явным влиянием восточных мотивов, но ноты звучали столько, сколько им и полагалась длиться. Без срывов, с отлично слышимыми, плавными переходами. Тимур мог бы поручиться за мастерство исполнителя. В музыке он разбирался хорошо, ибо сам занимался ей долго и очень упорно.

Как загипнотизированный Тимур побрел на звуки. Раздавались они из-за густых кустов, росших метрах в пятидесяти впереди справа от дороги. Мелодия была нежной, чарующей, даже чуть заунывной- такие не покоряются не достойным её людям. Чтобы исполнять её, действительно исполнять, а не механически повторять ноты, увеличивая или уменьшая их громкость, нужно уметь чувствовать. По-особому. Нужно знать историю этого мотива. Нужно уметь слышать и видеть.

Тимур подошел к музыканту поближе. Остановился и стал слушать музыку. Видеть его музыкант не мог. Впрочем, как и сам Тимур не мог видеть его.

Мелодия оборвалась внезапно, без какой-либо коды. Она не должна была заканчиваться на этом месте.

— Эй, кто здесь? — раздался из-за кустов звонкий молодой голос. В нём сквозило напряжение. И только. — Если намерения твои добры, то почему не захотел выйти?

— Я… э… — замялся Тимур, осторожно подходя к кустам. — Я просто не хотел мешать музыке.

В голосе послышалось искренний интерес:

— Почему?

Показались стопы и колени сидящего на поваленном стволе человека.

— Очень приятная мелодия, — ответил Тимур.

— Она называется "Плач ивы".

Тимур вышел к музыканту-тот действительно держал в руках простенькую деревянную свирель. Встал перед ним, произнёс:

— Хорошее название. Правильное.

Музыкант дружелюбно улыбнулся, поднялся и в приветствующем жесте склонил голову.

— Я тоже так считаю, — сказал он.

Тимур смерил парня оценивающим взглядом. На вид ему было лет двадцать пять. Узкое, смуглое лицо со впалыми, покрытыми трехдневной щетиной щеками, высокими скулами и острым подбородком. Светлые, выгоревшие волосы средней длинны, странный разрез глаз, намекающий на наличие в его роду предков с востока, а сами глаза очень даже европейского цвета- голубые. Он был довольно высок, подтянут. Носил простые серые штаны, мягкие кожаные тапочки и салатового цвета куртку из плотного, мягкого материала- на вид, замши. У его ног лежал тряпичный рюкзак с парой лямок. Небольшой, прямо как у школьника. К поваленному стволу была прислонена какая-то толстая палка длиной под метр. Она была многократно обернута грубой тряпкой из мешковины и обвязана с одного конца шнурком.

Именно отсутствие оружия расположило Тимура к беседе.

— Слушай, — начал он, — ты, случайно, не из посёлка идешь?

— Из какого посёлка? — искренне удивился незнакомец.

— Тут где-то посёлок должен быть, — неуверенно заявил Тимур.

Лицо парня озарилось радостью.

— Правда?! Наконец-то! Уже три дня по этому лесу иду.

— О… Я тоже тут немало брожу.

Парень сел на корточки, аккуратно запихал свирель сквозь стянутую веревкой горловину рюкзака, продев руки через лямки, закинул его за спину. Подхватил свою палку, поднялся и вопросительно уставился на Тимура.

— Ну?

— Что "ну"? — не понял его Тимур.

— Пойдешь? Или будешь в лесу ночевать?

Тимур встрепенулся, поудобнее перехватил свой тюк.

— А, конечно. Пойдём.

Парень вышел на дорогу, и они бок о бок бодро зашагали вперёд.

— Меня Курц зовут, — представился новый знакомый.

— А я- Тимур.

На лице Курца появилась кривая ухмылка.

— Ну вот и познакомились. Ты, кстати, первый человек, которого я встретил за три дня.

— Ты тоже… почти.

— А если не секрет, как это тебя занесло в этот лес? Насколько я знаю, в одиночку сюда стараются не суваться. Плохая у этого леса репутация. Говорят, тут ушлёпки какие-то обитают. Всех грабят и режут.

Тимур непроизвольно поднял руку и провёл по царапине на скуле. Сказал:

— Ага. Встречал я их. Еле смылся.

— Серьёзно? — брови Курца взлетели вверх. Он с восхищением взглянул на своего спутника. — Везучий ты, наверное…

— Ну не скажи. Был бы везучим, не встретил бы их.

Курц ухмыльнулся. О своём первом вопросе он уже позабыл.

— Верно. Мне вот повезло разминуться с ними. Хотя я не слишком-то и доверял историям местных. Знал бы, что здесь действительно можно нарваться, ни за что сюда не пошёл бы.