Волковой показали фотографию Леонида Николаева, стрелявшего в Кирова, и спросили, знает ли она этого человека.
— Да, — ответила Волкова.
— Как его фамилия?
— У него три фамилии, — ошеломила она находившихся в кабинете. — По одной он Семен Леонидович Дубинский, по второй — Леонид Васильевич Николаев, по третьей — Садиков.
Волкова рассказала о нем все, что знала:
— Я, товарищ Сталин, обо всем написала письмо на имя Кирова, обрисовала ему все, как меня ОГПУ сажало, как делали пытки и просили от всего отказаться, забыть, что контрреволюционная группа не существует, никакое убийство не намечено… Двадцать восьмого октября с Главпочтамта отправила два заказных письма: одно Кирову на квартиру, другое в Москву, в ЦК ВКП(б).
— Помните ли вы, — спросил Сталин, — во сколько отправляли эти письма?
— В десять утра, — ответила Волкова. — А через два часа меня взяли в Большой дом. Сначала к секретарю Запорожца Белоусенко, оттуда переправили к Петрову. Там со мной беседовали и просили отказаться от всего начальник особого отдела Янишевский, начальник оперативного отдела Мосевич, Бальцевич и другие. С двенадцати часов дня меня продержали до одиннадцати вечера, а потом свезли и спрятали в сумасшедший дом.
Ворошилов склонился к уху Ягоды, что-то жарко ему зашептал. Тот согласно кивнул головой, подозвал кого-то из своих, с ромбами. Выслушав, военный вышел из кабинета. Волкова, не обращая внимания на эту сцену, продолжала:
— Через месяц, 26 ноября, я написала оттуда письмо секретарю председателя Леноблисполкома Ильину, ему описала все, просила доложить Кирову. Письмо мое отсылала медсестра Мурашкина Анна Георгиевна…
Память у Волковой была потрясающая. Она сыпала фамилиями, датами, названиями улиц.
Через некоторое время вернулся посланный Ягодой военный с ромбами. Он ходил на Главпочтамт и в журнале записей заказных отправлений обнаружил свидетельство того, что Волкова действительно посылала письмо на имя Кирова 28 октября. Оно было получено заместителем начальника особого отдела Управления НКВД по Ленинградской области Янишевским.
Янишевского препроводили в кабинет.
— Скажите, — спросил у него Ворошилов, — получали ли вы заказное письмо на имя Кирова, отправленное гражданкой Волковой?
— Получал, — ответил Янишевский.
— И что вы с ним сделали? Дали ему ход?
— Да, — ответил Янишевский. — Я передал его товарищу Бальцевичу.
Бальцевич занимал пост начальника второго отделения секретно-политического отдела Управления НКВД по Ленинградской области.
Вызвали Бальцевича. Он подтвердил, что письмо получил, но порвал его.
— Зачем? — не понял Ворошилов.
— Там не дело было написано.
Привели уполномоченного второго отделения особого отдела Г. А. Петрова, который, по словам Волковой, был причастен к тому, что ее поместили в сумасшедший дом. Сталин, Ворошилов и Ягода выразили недоумение, на каком основании это было сделано. Мол, дай Бог всем такую память, как у этой сумасшедшей. Не забыла ни одного адреса, ни одной фамилии!
Вечером Волкову по распоряжению Сталина отправили в элитную больницу имени Свердлова — подлечиться, отдохнуть после более чем месячного заточения в психиатричке, где она, по ее словам, не должна была выжить. Более того, она даже не числилась в списках больных, и за ней приезжали дважды, поскольку в первый раз сказали, что такой у них нет.
В шикарной больнице, где лечилось ленинградское руководство, Волкова пробыла до 23 февраля 1935 года. Потом ее повезли на Сестрорецкий курорт, позднее — в Кисловодск. В 1935 году вышло специальное решение правительства о выделении ей квартиры и оказании материальной помощи.
«…Волкова была окружена особым вниманием со стороны советских организаций Ленинграда и органов НКВД, — докладывали в справке на имя председателя КГБ СССР Серова полковники Доброхотов и Каллистов. — Ей была предоставлена отдельная меблированная квартира с удобствами и периодически выделялись значительные денежные пособия. Ежегодно она также получала бесплатные путевки на курорт. Только органами НКВД с 1935 года по 1940 год Волковой было выдано 11 бесплатных путевок в санатории, дома отдыха».
Справка полковников Доброхотова и Каллистова на имя председателя КГБ СССР генерала армии И. А. Серова была посвящена результатам проверки письма Волковой. Эту справку Серов 18 июля 1956 года направил на имя секретаря ЦК КПСС А. Б. Аристова. Судя по визам, с нею ознакомились секретари ЦК Аристов, Поспелов, Фурцева, Беляев, Брежнев, а также член Президиума ЦК Микоян.
Плодовитая сексотка
В феврале 1956 года уже знакомый нам Г. А. Петров, бывший оперуполномоченный второго отделения особого отдела Управления НКВД по Ленинградской области, осужденный в январе 1935 года к трем годам лишения свободы за потерю классовой бдительности, преступно-халатное отношение к работе и незаконное водворение гражданки Волковой в психиатрическую больницу, обратился с жалобой в порядке надзора в Прокуратуру СССР.
Во второй половине 1934 года, писал Петров, его коллега Григорий Ильич Драпкин передал ему письмо, написанное малограмотным почерком за подписью Волковой, которая сообщала, что в Ленинграде существует контрреволюционная организация под названием «Зеленая лампа» в количестве 700 человек.
Передавая указанное письмо Петрову, Драпкин с усмешкой сказал, что у этой гражданки «не все дома», что она ему также неоднократно писала о контрреволюционных разговорах среди красноармейцев, с которыми она встречалась, и что все, что она писала, никогда не подтверждалось.
«Кроме того, Драпкин тогда еще мне сказал, — писал проживавший тогда во Львове Петров в Прокуратуру Союза в надежде на реабилитацию, — что Волкова писала также и в управление уголовного розыска по Ленинградской области и давала «липовые дела» и что там от нее еле избавились. Официальным секретным сотрудником Волкова никогда не была и все это делала по собственной инициативе».
Ошибался Петров. М. Н. Волкова с 1931 года числилась платным секретным сотрудником органов госбезопасности! Перед этим она прошла неплохую осведомительскую школу в управлении уголовного розыска.
За игнорирование сообщений Волковой и водворение ее в психиатрическую лечебницу были арестованы и осуждены на сроки от двух до десяти лет двое работников Ленинградского управления НКВД, в том числе Г. А. Петров, и, как можно догадаться, упоминаемые выше Янишевский, Бальцевич, Мосевич, Белоусенко. Случилось это в январе 1935 года.
По ранее сообщенным Волковой данным, как докладывали председателю КГБ полковники Доброхотов и Каллистов, органами НКВД было арестовано 26 человек по обвинению в проведении контрреволюционной антисоветской деятельности. В процессе следствия было дополнительно арестовано еще 37 человек.
Произведенная в 1955 году УКГБ по Ленинградской области проверка установила: лица, арестованные в 1934 году по доносам Волковой, на суде от всех ранее данных ими показаний отказались и виновными себя ни в чем не признали. Большинство из них были осуждены на сроки от двух до десяти лет лишения свободы.
В справке на имя председателя КГБ дается негативный образ сексотки. Начиная с 1935 года и до момента «изучения» ее творчества в 1956 году она непрестанно писала большое количество писем и заявлений, в том числе анонимных, в партийные и советские инстанции, а также в органы госбезопасности. Сколько всего ею написано, точно установить не представлялось возможным. Только в УМГБ по Ленинградской области с 1948 по 1955 годы от нее поступило около 90 заявлений. Писала на своих соседей по квартире, на знакомых, на дочь, на своего сожителя и всех их обвиняла в тяжких преступлениях. По мнению авторов справки, органы госбезопасности придавали ее заявлениям особое значение, и лиц, которых обвиняла Волкова, как правило, арестовывали, потому что она в своих заявлениях ссылалась на личное знакомство со Сталиным и другими руководителями страны. Вызванная в КГБ СССР в 1956 году, она на допросе показала, что в связи с подачей ею заявлений неоднократно бывала на приемах у Ежова, Берии, Абакумова, а в ночь с 29 на 30 августа 1949 года была принята в Кремле лично Сталиным.
