– Что ж. Беру свои слова обратно. Значит, вам не повезло?

– Увы. Я очень любил Наташу. Мы однокурсники. С первого курса я ходил за ней по пятам. Мы встречались, ссорились, мирились. Нам казалось, что так и должно быть. Но уж слишком часто мы ссорились. Это сейчас я понимаю, что друг друга не переделать. Не потому, что один плохой, а другой хороший. Просто мы были разными. Очень разными. А потом это сказалось на семейных отношениях. Исчез флер романтики, и осталась голая правда жизни. Все! Больше на эту тему не распространяюсь. Извините за откровенность.

– А вы меня за излишнее любопытство.

– Заметано.

– Так поехали?

– Ко мне? – с надеждой в глазах спросил он.

– К вам.

Они лежали на огромной кровати поверх шелковых простынь и курили. Татьяна вновь вернулась к этой дурной привычке. Да и зачем что-то менять, если того, ради которого она хотела измениться, нет рядом? Владимир погасил сигарету, повернулся к Татьяне, спросил:

– Кофе будешь?

– Я бы и от целой сковороды мяса не отказалась, – с лукавой усмешкой ответила она, проводя пальцами по его плечу.

– Вот дубина! – стукнул он себя по лбу. – Ты же голодная! Полдня на этой идиотской выставке и в машине провели, и ни маковой росинки во рту! Сейчас я все сделаю.

– А я в душ и потом помогу тебе, хорошо?

– Я сам. Отдыхай!

– Нет уж! Вместе быстрее.

Они приготовили отбивные и салат из морепродуктов. Заварили чай и намазали тосты абрикосовым джемом. Татьяна давно не ела с таким аппетитом. Неужели к ней вернулся вкус к жизни? Возможно. Но время от времени она с грустью вспоминала Андрея и невольно сравнивала его с Владимиром. Движения Андрея, вся его пластика напоминали грацию молодого льва – немножко ленивую, но точную, выверенную до мелочей. Ничего лишнего. Все естественно, непринужденно, а потому прекрасно. Владимир был другим. Он нервничал, суетился, расстраивался по пустякам. Правда, это была их первая встреча. Вполне вероятно, что он старался показаться ей с лучшей стороны, но, как назло, ничего не получалось, наоборот, досадные промахи так и сыпались на его бедную голову. Татьяна не показывала виду, что замечает его неловкость. Но в глубине души она тосковала об Андрее, на которого могла смотреть бесконечно, любуясь его ловкими, сильными, красивыми руками.

И что за штука эта любовь? Как бы нам ни было хорошо в данный момент жизни, как бы ни лелеяли нас чьи-то руки, как бы ни угождали любому нашему желанию, нет нам того покоя и блаженства, какое испытываем мы наедине с любимым.

Утром Татьяна позвонила Ронской и предупредила, что задержится.

Толя отвез ее в Городское справочное бюро, где она прошла прямо к начальнице и попросила, на ходу придумав пустячный предлог, выдать ей в срочном порядке справку о Плужниковой Зое, проживающей по Тургенева, 16.

– Эта фамилия девичья. Возможно, что она давно сменила ее.

– Хорошо. Подождите немного.

Спустя десять минут начальница вернулась и подала Татьяне компьютерную распечатку справки. Татьяна не стала читать при ней, поблагодарила и вышла на улицу. Но там терпение ее лопнуло, и она быстро пробежала глазами справочные данные: Григорьева Зоя Антоновна (Плужникова), 1956 года рождения, проживает…

Татьяна даже споткнулась, пока подходила к своей машине, настолько она была взволнована.

– В ГИБДД, Толя! – скомандовала она, усаживаясь рядом с водителем.

– Городское?

– Да.

Татьяна, что называется, закусила удила. Теперь ее остановить могли разве что какой-нибудь смерч или другое стихийное бедствие.

В Управлении ГИБДД она хорошо знала одного из заместителей начальника, поэтому направилась именно к нему. Подполковник встал и, уже издали протягивая руку и улыбаясь, пошел навстречу.

– Татьяна Михайловна! А вы все хорошеете. Извиняюсь, конечно, за шаблонный комплимент, но он от всей души.

– Здравствуйте, Максим Игоревич! У вас тоже бравый вид. И загорели. На югах?

– Если бы! Супруга на даче загоняла, как Сивку-Бурку. Нынче такой урожай, что хоть студентов приглашай на помощь. Вы по делу?

– Разумеется. Назовите навскидку того, кто первый придет в голову: есть у нас в городе высокие чины с фамилией Григорьев?

– Григорьев? Хм. Надо подумать. Григорьевых, конечно, тьма, но чтобы из высоких… Вот! Вспомнил. Зам. начальника налоговой службы. Григорьев Сергей Иванович.

– Областной?

– Да. Областной инспекции по налогам и сборам.

– Это точно?

– Точнее только в аптеке. Он недавно оформлял жене новый «фольксваген».

– Серебристый?

– Ну, такие подробности не знаю, но можно пробить по базе…

– Пробейте, пожалуйста, Максим Игоревич! Век буду обязана.

– Да мне это ничего не стоит. Минутку! Он вызвал секретаршу, дал распоряжение, и пока они мило беседовали о дачных делах, информация поступила.

– Вот номер «фольксвагена», пожалуйста. Владелица – Григорьева Зоя Антоновна.

– Вы мне очень помогли, Максим Игоревич! До свидания! Удачи вам и процветания!

Итак, Григорьев Сергей Иванович – зять Плужникова. Большая шишка среди налоговиков, да и вообще среди чиновничьего братства. Наверняка оброс связями, как дно старой баржи ракушками. Кругом блат и кумовство. Но в областной прокуратуре, в этом чистилище и даже, как до сих пор полагала Татьяна, в святая святых, какие могут быть у этого налоговика крючки? Может, старое знакомство? Или дружба? Скорее всего. Интересно, какое образование у Григорьева? А если юридическое? Тогда все сходится. Студенческая дружба – самая крепкая и долговечная дружба, порой на всю жизнь. Ему 50 лет. Значит, диплом получал двадцать восемь лет назад. Давненько. Но ничего. Надо вспомнить знакомых юристов примерно его лет. Так. Фролов, адвокат. Нет, он молодой. Не подходит. Пронченко, юрисконсульт у Семенова, тоже на пять лет моложе. Не то. Кто же еще? Гриднева, мировой судья. Нашла! Она ровесница Григорьева. Точно! О ней в связи с юбилеем недавно писали в газете.

Татьяна попросила Мару связать ее с Гридневой. Через пять минут в трубке прозвучал низкий грудной голос судьи:

– Гриднева слушает.

– Марина Васильевна, добрый день! Кармашева беспокоит.

– Здравствуйте, Татьяна Михайловна! Что-то случилось?

– Нет, ничего. У меня небольшой вопросик. Мы тут вспоминаем ваш выпуск. Я имею в виду юридический институт. Возник спор. Скажите, а Григорьев не с вами учился?

– Сережка?

– Да.

– С нами. На параллельном потоке.

– Надо же. Всех до сих пор помните!

– А как же. Григорьев – яркая личность, такого не забудешь.

– По-моему, вы яду добавили в голос. Или мне показалось?

– Нет, не показалось. Он из тех, про кого говорят: без масла в любую щель пролезет.

– Понятно. Ладно. Не буду отрывать от дел. Спасибо.

– А о других ничего не хотите услышать?

– Хотим. Например, в прокуратуре из вашего выпуска кто-нибудь работает?

– В городской?

– Нет, в областной.

– Работает. Друг Григорьева, Соболев Виктор. А в городской три человека.

– Нет, меня интересовала только областная. Ладно, вы мне очень помогли. Всего доброго!

– До свидания.

Неужели она нашла верхушку этой банды? Татьяна не могла поверить такому успеху. Случайно услышанная на выставке фраза распутала клубок преступных связей, из-за которых столько лет тянется это дело с Красным бором. Но ведь тут не только Красный бор, но и наркотики. Чего Григорьев с Соболевым сейчас боятся? Что Плужников их выдаст? Вряд ли. Он все возьмет на себя, в надежде, что его как-нибудь отмажут, сохранят часть его капиталов, помогут потом встать на ноги. Или просто бережет свою шкуру. Болтуны долго не живут. Нет, они боятся не из-за Плужникова. Из-за Симакова? Скорее всего. Он что-то знает. А значит, связан с ними. Симаков – взяточник. Ему платят за молчание. Но дело не только в незаконном вывозе мусора. Он связан с наркотиками. Но каким образом? В том, что им манипулируют сверху, нет никакого сомнения. Наверняка он принимал в киднепинге участие. Ладно. Не хватает у нее мозгов для решения такой шарады. Надо идти к областному прокурору. Завтра же.