Адвокат Нильс Бьюрман изумленно уставился на это имя. Оно ему было знакомо, слишком хорошо знакомо.

Теперь дело вырисовывалось в совершенно другом свете.

Ему потребовалось еще два месяца, чтобы совсем другими путями получить доступ к материалам расследования. Это был толково написанный рапорт на сорока семи страницах формата А4, сопровождавшийся приложениями почти на шестьдесят страниц, отражавшими последующие шесть лет.

Сначала Бьюрман не понял, как связать концы с концами. Затем снова достал снимки, прилагавшиеся к судебно-медицинскому исследованию, и опять проверил имя.

«Боже мой… этого не может быть», – промелькнуло у него в голове.

Он вдруг понял, почему дело оказалось засекречено. Адвокат Нильс Бьюрман сорвал куш в лотерею.

Внимательно перечитав материалы полицейского еще раз, он понял, что нашел еще одного человека, у которого есть причина ненавидеть Лисбет Саландер так же страстно, как у него самого.

Бьюрман оказался не одинок.

Он раскопал союзника, самого невероятного союзника, какого только можно вообразить.

Тогда он начал неторопливо продумывать план действий.

Размышления Нильса Бьюрмана прервались, когда на его столик в кафе «Хедон» легла тень. Он поднял взгляд и увидел какого-то блондина. «Великан» – вот единственное слово, которое ему подходило.

На секунду адвокат даже отпрянул, прежде чем снова пришел в себя. С высоты более двух метров на него смотрел вниз мужчина сверхмощного сложения. Явно культурист. Бьюрман не обнаружил ни малейших признаков жира или вялости в его фигуре. В целом он создавал ощущение пугающей физической силы.

Это был блондин с короткой стрижкой и овальным лицом с неожиданно мягкими чертами. Зато голубые, как лед, глаза мягкости не выражали. Одет он был в укороченную черную кожаную куртку и черные брюки, а из-под распахнутого ворота виднелась голубая рубашка с черным галстуком. Последнее, что адвокат Бьюрман отметил для себя, были руки незнакомца. Даже для такого крупного человека они были непомерно огромны.

– Адвокат Бьюрман? – спросил он.

Мужчина говорил с заметным акцентом, но таким неожиданно писклявым голосом, что Бьюрман на секунду усмехнулся, но кивнул.

– Мы получили ваше письмо, – сообщил он.

– А вы кто такой? Я хотел встретиться с…

Мужчина с гигантскими ручищами проигнорировал вопрос и уселся напротив Бьюрмана, прервав его:

– Вместо него вам придется поговорить со мной. Выкладывайте, что вам надо.

Адвокат Бьюрман заколебался. Ему была невыносима мысль о том, чтобы раскрыться перед совершенно чужим человеком. Но ничего не поделаешь. Он вновь напомнил себе, что не одинок в ненависти к Лисбет Саландер. Союзники ему необходимы. И он, предварительно понизив голос, начал объяснять, по какому делу появился.

Пятница, 17 декабря – суббота, 18 декабря

Лисбет Саландер проснулась утром в семь часов, приняла душ и спустилась к стойке администратора в холле. Она спросила сидевшего там Фредди Мак-Бейна, нет ли в гостинице свободного багги[8], чтобы взять на день напрокат. Через десять минут все было готово: залог внесен, сиденье и зеркало заднего вида подогнаны, зажигание и бензин проверены. Лисбет зашла в бар, заказала кофе с молоком и бутерброд на завтрак, а бутылку с минеральной водой – с собой. За завтраком она исписала салфетку каракулями цифр, думая о задаче x³ + y³ = z³.

В самом начале девятого в бар спустился доктор Форбс, свежевыбритый, в темном костюме и белой рубашке с голубым галстуком. Он заказал яйца, тост, апельсиновый сок и черный кофе. Ровно в половине девятого поднялся и пошел к ожидавшему его такси.

Лисбет последовала за ним на некотором расстоянии. Доктор Форбс отпустил такси чуть ниже Морской панорамы в начале бухты Каренаж и пошел вдоль набережной. Лисбет проехала вперед мимо него, припарковалась в середине приморского бульвара и терпеливо подождала, пока он пройдет, прежде чем вновь тронуться за ним.

Четыре часа подряд ходила она за ним то вверх, то вниз по улицам Сент-Джорджеса. К часу дня Лисбет уже вся взмокла, а ноги опухли. Прогулка шла в неторопливом темпе, но без остановок, а многочисленные крутые подъемы и спуски уже начинали «откладываться» в мышцах. Оставалось только поражаться энергии Форбса. Допивая последний глоток минеральной воды, Лисбет подумала, уже не бросить ли ей затеянное, как доктор вдруг направился к «Черепашьему панцирю».

Спустя десять минут Лисбет тоже зашла в ресторан и уселась на веранде. Они заняли в точности те же места, что и за день до этого, а он так же тянул кока-колу и не отрывал взгляда от воды в заливе.

На Гренаде Форбс был одним из тех немногих эксцентриков, кто носил пиджак и галстук. Казалось, он не чувствует жары.

Размышления Лисбет прервались в три часа, когда доктор заплатил по счету и покинул ресторан. Сначала он шел прогулочным шагом вдоль бухты Каренаж, а потом вскочил в микроавтобус, направлявшийся в Гранд Анс. Лисбет припарковалась у отеля «Киз» за пять минут до того, как Форбс сошел с автобуса.

У себя в номере она налила в ванну прохладную воду и вытянулась в ней. Ноги ныли, а лоб прочертили морщины.

Сегодняшние физические упражнения кое-что выявили. Каждое утро доктор Форбс покидал отель свежевыбритый, строго одетый, с портфелем под мышкой. Весь день он ровным счетом ничего не делал, только убивал время. Какова бы ни была цель его приезда на Гренаду, к строительству новой школы она явно не имела никакого отношения. Но ведь почему-то он хотел сделать вид, что приехал сюда по делам.

«К чему весь этот театр?» – подумала Лисбет.

Единственным человеком, от которого Форбс хотел что-то скрыть в связи с этим, была его жена. Он хотел произвести на нее впечатление человека, чрезвычайно занятого целый день. Но почему? Неужели дело пошло плохо и он из гордости не мог признаться в этом? А может быть, он приехал в Гренаду с другой целью? Не ждет ли он здесь кого-нибудь или что-нибудь?

При проверке электронной почты оказалось, что Лисбет Саландер получила четыре письма на «Хотмейл». Первое было от Чумы и отправлено примерно через час после его получения. Сообщение было зашифровано и содержало всего два слова: «Ты жива?» Чума никогда не был склонен к длинным задушевным посланиям. Лисбет, впрочем, тоже.

Два следующих письма были отправлены в два часа ночи. Первое из них, тоже от Чумы, содержало зашифрованную информацию о том, что один знакомый по сети по имени Бильбо, живущий в Техасе, клюнул на его запрос. Чума приложил адрес Бильбо и PGP-ключ[9]. А через несколько минут пришло послание, подписанное Бильбо. Оно было коротким и сообщало о намерении выслать информацию о докторе Форбсе в течение суток.

Последнее письмо, также от Бильбо, было послано поздно вечером. Оно содержало зашифрованный номер банковского счета и FTP-адрес. Лисбет зашла по адресу и нашла zip-файл на 390 килобайт. Она сохранила его и раскрыла. Там была папка, содержащая четыре фотографии плохого качества и пять документов в текстовом формате. На двух фотографиях был снят Форбс, один раз с женой на премьере в театре, а на другой – в церкви, говорящим с кафедры.

Первый из документов был отчетом Бильбо на одиннадцати страницах, второй насчитывал восемьдесят четыре страницы и содержал материал, скачанный из Интернета. Следующие два документа содержали сканированные вырезки из местной газеты «Остин америкэн стейтмент», а последний представлял собой обзор деятельности общины Форбса. Название общины было «Пресвитерианская церковь Южного Остина».

Если не считать Третью Книгу Моисея, которую Лисбет знала вдоль и поперек – в прошлом году у нее были причины штудировать библейский свод законов, – запас ее знаний религиозной истории оставался весьма скромным. Она весьма смутно представляла себе, в чем разница между иудейской, пресвитерианской и католической церковью, хотя еврейская, конечно, должна называться синагогой. «Уж не придется ли входить в тонкости теологии?» – испугалась она сначала. Но потом решила, что ей до лампочки, к какой церкви принадлежит доктор Форбс.