Легенда гласит, что пылкая и страстная герцогиня Бульонская влюбилась в графа. Поскольку граф не ответил ей взаимностью, она решила убрать препятствие. Она отравила Адриенну, послав пропитанный ядом букет. По другой версии - коробку конфет. Эта версия послужила основой сюжета пьесы Скриба "Адриенна Лекуврер". Повторим: это легенда. Правда в другом Адриенна умирала долго и мучительно. И в полном одиночестве. Рядом был только Вольтер. Он и закрыл ей глаза, проводил ее в последний путь...

Франция относилась к актерам, как к людям-изгоям. Их отлучали от церкви и хоронили без траурной церемонии, без свечей и ладана, даже без гроба. Так в 1730 году похоронили и знаменитую Адриенну Лекуврер. Возмущенный Вольтер написал эпитафию, которая стала посмертным памятником актрисе. Таков печальный итог этой судьбы.

Имя знаменитой французской актрисы Рашели мало знакомо сегодняшнему читателю и зрителю. А в 40-е годы XIX века она царила на парижской сцене. Гордые, свободолюбивые героини Рашель, восстающие против деспотизма и тирании, были близки современникам. Европа бурлила в ожидании революции 1848 года. Лучшая роль Рашель - Федра.

На события 1848 года актриса откликнулась театрализованным исполнением "Марсельезы". Революционный гимн прозвучал страстным призывом к борьбе.

Историки театра отмечали строгость и пластичность ее игры, завершенность ее образов. Эмоциональность Рашели, ее живость привносили черты романтизма в чисто классический репертуар актрисы.

Рашель родилась 28 февраля 1821 года в семье бедного разносчика-еврея. Ее настоящее имя Элиза Рашель Феликс. Ребенком Рашель бегала с отцом по улицам Парижа. И не просто бегала - она пела, и ее песенки привлекали покупателей. Милая девчушка вскоре стала красивой девушкой, мечтающей о сцене. Дебют состоялся в 1837 году в театре "Жимназ" в комедии Дюпора "Вандеянка". И стало очевидным, что Рашель не создана для комедии. Уроки у известного драматического актера и педагога Ж.-И. Сансола позволили ей дебютировать в "Комеди франсез" в 1838 году. Первые выступления прошли незамеченными, ибо девушку выпускали на сцену только во время "мертвого сезона". Но постепенно актриса заявила о себе, и с ней стали связывать возрождение классицизма на французской сцене.

Художник Делакруа записал в дневнике после встречи с ней: "Рашель умна и во всех отношениях превосходна". Он считал, что Рашель - единственная женщина-денди. Впрочем, именно это и сослужило ей плохую службу.

Мы вот с вами сетуем, что нашему поколению довелось жить в период "перестройки" и "реформ". Пик карьеры актрисы Рашель пришелся на момент перелома общества. И она, судя по всему, не смогла вписаться в крутой вираж. Актриса пыталась поймать нерв происходящего, пыталась переломить себя, свой эмоциональный настрой, эпатировать публику: "В глубине души я хотела бы одного - отдаться на трупе казненного". Но то была поза.

Уставшая от кровавого революционного месива публика требовала зрелищ и развлечений. Трагедийное дарование Рашель было не нужно. Она отправляется на гастроли в Северную Америку, Россию, где ее высоко оценили Щепкин и Герцен. Но, увы, прежнего успеха нет. Нет востребованности. В 1855 году Рашель оставляет сцену, а 4 января 1858 года она умирает. Ей не исполнилось 37 лет.

Личная жизнь Рашели полна встреч, драматизма, любви. Об одном эпизоде мы и расскажем.

С поэтом Альфредом де Мюссе Рашель познакомилась, когда еще не стала знаменитостью. Мюссе, напротив, был известен, любим, заласкан. Он устал от светской жизни, избалован женщинами и мечтал найти

Приют невинности, где пыл и нежность скрыты.

Мечты любовные, наивный лепет, смех,

И чары робкие, что ранят насмерть всех

(Сам Фауст трепетал у двери Маргариты),

Девичья чистота,- где это все теперь?

(По книге А. Моруа "Литературные портреты")

Вполне своевременный вопрос и сегодня, но вернемся к Рашели. Приглашение посетить актрису Мюссе принял с неудовольствием, но юная Рашель ему понравилась, о чем он не преминул сообщить в эссе "Ужин у Рашели". Она жила одна, снимала дачу в Монморанси, и поэт стал ее частым гостем. В письме к брату он обронил подробность: "Как восхитительна была Рашель недавно вечером, когда бегала в моих туфлях по своему саду".

Легкая влюбленность продолжалась, отношения ни к чему не обязывали, да Мюссе и не хотел никаких обязательств. А популярность Рашели росла, она становилась звездой. Мюссе обещает написать для нее пьесу, но все недосуг...

Однажды, на одном из ужинов, Рашель была особенно хороша. Гости восхищались ею, ее туалетом, ее драгоценным кольцом. Рашель играла и здесь. Она предложила устроить торги. Этакий аукцион с одним лотом - кольцо Рашели. Гости с удовольствием откликнулись на игру и стали торговаться. "А что вы предложите, поэт?" - спросила Рашель у Мюссе. Легенда гласит, что поэт предложил свое сердце. Рашель растроганно надела кольцо на его палец. Мюссе посчитал это шуткой, но Рашель предложила считать это кольцо талисманом, который принесет им обоим счастье.

Не случилось. Шли годы. Их встречи были все реже, жизнь разводила их все дальше. В один грустный осенний день, пишет биограф, Мюссе возвратил Рашели ее кольцо.

Неравный брак... И перед глазами многих возникает знаменитая картина Василия Пукирева, где старый богатый сластолюбец стоит перед венцом с юной бесприданницей. Имущественное неравенство стало для нас синонимом неравного брака. А сословное неравенство? В обществе, где само понятие "сословие" ликвидировано (или размыто, если хотите), эта драма была непонятна. Мы знали, что любовь побеждает смерть, а сословное неравенство - заблуждение ушедших столетий. Только теперь мы начинаем понимать, что это понятие вневременное.

Почему мы об этом вспомнили? Ответим вопросом на вопрос: "Вы давно были в Останкинском музее?" Там мало что напоминает о былом великолепии подмосковного Версаля. Но все чаще в залах дворца звучит старинная музыка, проходят концерты. Это, конечно, не возрождение. Скорее напоминание нам, потомкам, о той культуре, что ушла навсегда. И внимательно смотрят на нас со стен портреты хозяев прежнего Останкина: граф Николай Петрович Шереметев и его жена графиня Прасковья Ивановна Шереметева.

Граф и графиня. Сиятельный вельможа и крепостная девка. По законам того времени не человек, не женщина - собственность, предмет. Кто в этой ситуации жертва? Идеологизированный советский человек не сомневается: конечно она, крепостная девушка. Заметьте, девушка. Мы не можем произнести "девка".

А он, граф? И нам трудно понять, что он - тоже жертва, ибо раб системы ценностей и законов своего времени. Сделать из крепостной актерку пожалуйста. Любовницу? Чего хочет барин, то и закон. Но вот жениться на крепостной! В конце XVIII века! Вздор. Это уже не блажь крепостника - это сословное преступление. Шереметевы в родственных связях с Салтыковыми, Трубецкими, Долгорукими, Лопухиными. Наконец, с царской фамилией. Графиня Шереметева по своему социальному статусу должна быть представлена ко двору, встать вровень с ними. Да они этого никогда не допустят - актерка, крепостная девка! Ведь это на сцене Параша Жемчугова царила, послушать ее приезжали и Екатерина Великая, и Павел I, и Александр I. Равнодушных не было. Потрясенный ее игрой, митрополит целовал ей руку, императрица Екатерина II подарила перстень. Но! Занавес опускался, чары рассеивались и она вновь крепостная. Вот в чем трагедия сословного неравенства. Мало было доброй воли и желания графа, нужно было признание среды. Родственники возмутились, говорили о его невменяемости, грозили объявить сумасшедшим...

Граф был вынужден отступить. Он начал разрабатывать легенду о дворянском происхождении Параши. Все документы были уничтожены, известно немногое. Родилась 20 июля 1768 года в семье кузнеца, возможно, в селе Константинове (родина Есенина). А далее - пустота. Перед свадьбой графа Шереметева стряпчий его канцелярии обнародовал "найденные документы", из которых явствовало, что родители невесты - бедные польские дворяне из рода Ковалевских. Не сохранилась и переписка Прасковьи Жемчуговой и Николая Петровича Шереметева. Осталась в народе песня: